Серж хотел возразить — и прикусил язык. Что он скажет? Что первое, что сделал — послал Алекса охранять ее? Что он боялся не то, что подойти к ней — даже позвонить. Чтобы не спровоцировать Русси на резкие действия. Нет, он не будет рассказывать Соф о том, какой опасности подверг ее. Да, и, в том числе, потому что стыдно — хотя вины явной его в этом нет, но он все равно чувствовал себя виноватым в том, что ей могла угрожать опасность из-за него.

— Молчишь… потому что это правда.

— Нет!

— Да, Серж, да. Ты не вспомнил обо мне. Первым делом ты помчался спасать свою драгоценную компанию. Помчался строить коварные планы и вынашивать ответные замыслы. Правда, в конце концов, ты обо мне все же вспомнил — когда решил все срочные вопросы. Я очень тронута.

— Софи…

— Ты несколько дней был так занят делами, что не мог мне позвонить и объяснить все.

— Знаешь, если уж это было так важно для тебя — могла бы сама мне позвонить! — он выпалил и тут же пожалел. Зря. Нервы ни к черту. Он неправ. Не стоило так говорить. Но извиниться не успел.

— А я позвонила… — у нее какой-то странный голос и странная усмешка. Усмешку эту кривую хочется стереть с лица, а саму Софи — встряхнуть хорошенько. — Я же… не гордая — я позвонила. Я звонила полдня. Дозвонилась, в конце концов.

— Извини, Софи, я тебя не понимаю, — нахмурился Серж. Она звонила ему? Когда?

— Я чудесным образом пообщалась с твоей невестой.

— Да нет у меня никакой невесты!

— А вот Амандин считает иначе. Она мне сообщила, что ваш брак — давно решенный вопрос. Что она дала тебе время «нагуляться». А я — это твоя прощальная гастроль. Поздравляю тебя, Серж, — она хотела рассмеяться, а, вместо этого — всхлипнула. — Ты завершил карьеру на высокой ноте.

— Они забрали мой телефон! — все добрые чувства, что Серж испытывал к Амандин за ее помощь, в этот момент испарились. Мстительная стерва! — Софи, Амандин просто бредила! Или выдавала желаемое за действительное. Я не могу нести ответственность за ее слова.

— А вот она вполне отвечала за свои слова. Она мне предложила пятьдесят тысяч евро — за то, чтобы я перестала надоедать тебе. Представляешь… как я прогадала, отказавшись от этих денег?

— Слушай, — он шагает к Софи, несмотря на ее протестующий жест. Но все же останавливается — в метре от нее. — Я понимаю — это очень гадкая, мерзкая история, которая сделала тебе больно. Я понимаю. И прошу у тебя за это прощения. Но это все в прошлом, Софи. Нам надо это оставить в прошлом и забыть. Как можно скорее.

— Забыть? — такое ощущение, что она искренне удивлена. — И что дальше? Чего ты хочешь? Зачем приехал?

— За тобой. Я приехал за тобой, Соф, — протягивает ей ладонь. — Давай вернемся в Париж. И все будет как раньше. Нет. Все будет гораздо лучше.

Она смотрит — сначала на его протянутую руку, потом в глаза. И Серж вдруг понимает, что не узнает эти глаза. Совсем чужие. Холодные. Нет — ледяные.

— Вернуться? Зачем? Зачем тебе именно я, Серж? Найди другую. Не стоит ради одного только пристойного секса лететь через пол-Европы.

— Софи… — качает головой. Кажется, его не слышат.

— Зачем тебе именно я? Я же так мало для тебя значу. Ну, секс у нас хороший, ну, показаться со мной не стыдно в обществе. Ну, нескучно, наверное. Но разве этого достаточно, Серж? Какого черта ты приехал, Серж Бетанкур?!

Эти слова надо говорить иначе. В ресторане, при свете свечей, с готовым кольцом в кармане пиджака. Он так бы и сделал — если бы ему предоставили выбор. Но его приперли к стенке здесь и сейчас. И… А какая, собственно, по большому счету, разница, как об этом говорить? Главное — чувствовать. А он чувствовал. И не сомневался.

— Я приехал, потому что люблю тебя, Софи. Потому что не могу без тебя. Ты нужна мне. Пожалуйста. Давай вернемся домой. Давай… — тут у него кончились слова. Оказывается, это непросто — вот так взять и сказать: «Люблю». Просто и сложно одновременно. А ведь нужно же еще и предложение руки и сердца сделать. Или лучше потом? В любом случае, сначала надо продышаться после первого в жизни «люблю». — Соф… — коснулся ее щеки, но она резко отвернула лицо. — Софи?…

— Как это похоже на тебя, Серж… Ты сказал «Люблю» — и тебе даже ответ не нужен. Предполагается, что ответ может быть только утвердительным, не так ли? Кто же в здравом уме откажется от Сержа Бетанкура?

— Софи, ты себя вообще слышишь?! При чем тут это? Я тебя люблю! Я, понимаешь?! Не тот, от которого никто не может отказаться! А я, я настоящий, ты же меня знаешь, Софи! Я люблю тебя!

— А я тебя — нет.

Если бы она сейчас с размаху ударила его — он бы удивился меньше. Нет, не поверил. Сразу, сначала — не поверил.

— Ты мне не веришь, — она усмехнулась. — Вижу — не веришь. Придется поверить, Серж. Мне было с тобой хорошо, но ошиваться вечно на вторых ролях в твоей жизни — не для меня. Напрасно ты приехал.

— Софи… — он покачал головой. — Ты несешь чушь. Ты же любишь меня. Я это чувствую. Я это знаю!

— Как всегда — ни тени сомнения в себе. Увы. Даже Серж Бетанкур может ошибаться, — голос у нее ровный — в отличие от его. — Придется тебе это как-то пережить. Ты мне не нужен. Я тебя не хочу. Я. Тебя. Не. Люблю.

Он молчал. Он просто ждал. Что вот сейчас она рассмеется. Скажет, что пошутила, что это был розыгрыш, чтобы проучить его. И кинется на шею. Нет, ничего подобного. Софи стоит — невозмутимая, спокойная. Равнодушная. Чужая.

Господи… Неужели это правда?!

Она почти воочию увидела. Как опускается на лицо золотая маска. Скрывая боль в глазах, побелевшие скулы, сжатые челюсти. И оставляя после себя блистательного и безукоризненного президента «Бетанкур Косметик», красавца и мечту тысяч женщин — Сержа Бетанкура.

— Хорошо, — кивнул медленно. — Я понял. Извини, что побеспокоил. Пожалуй… пойду.

И он действительно развернулся. И действительно пошел. А в дверях кухни остановился. Смотрит на его затылок.

— Помнишь… Тогда, в Сент-Оран-де-Гамвиль… Ты сказала мне, помнишь, Софи? «Я на твоей стороне. Я за тебя. Я с тобой». Я же ведь поверил тебе, Софи. Я думал, что хотя бы ты мне не врешь… — светловолосая голова опустилась. — Зря поверил. Зря.

И он ушел.

— Ну?!

Соня стоит лицом к окну, всем остальным видны только ее ровная спина, темноволосый затылок. Молчит.

— Ну?! — громче повторяет Надя. — Что он сказал?!

— Сказал, что никакой свадьбы с Амандин не будет. Что это была подстава. Его вынудили согласиться, но он уже все разрулил, — голос Софьи ровный.

— Да это нам Бас уже рассказал! — это Люба. — Что он еще сказал?