Пауза. А потом он прижал ее к себе, крепко-крепко. И ответным выдохом на ухо, почти стоном, негромким:
— Ох, Софи…
За обнявшейся молодой парой из окна спальни второго этажа наблюдает с улыбкой мадам Нинон Бетанкур.
* * *
Их объятие нарушил басовитый рокот мотора и шорох шин. Гаспар подогнал машину.
— Слушай, Соф, — Серж водворяет очки обратно на переносицу. — У меня к тебе просьба.
— Да? — она пытается вернуть себе невозмутимость.
— Я что-то совсем неважно себя чувствую, — усмехнулся. — Ты же понимаешь, что виски — не совсем мой напиток. В общем, не могла бы ты сменить меня сегодня за рулем?
— Я? — едва вернувшаяся невозмутимость испарилась. — Ты хочешь, чтобы я… села за руль? За руль твоей машины?!
— Угу, — протягивает ей переданные Гаспаром ключи от «гальярдо». — А я поеду в штурманском кресле. Может, вздремну дорогой. А то пальцы до сих пор дрожат еще.
На водительское место она села в смешанном состоянии прострации и эйфории. Краткая инструкция Сержа по управлению машиной — словно сквозь вату. Так, ручной тормоз — снять, первая передача, сцепление плавно, отпускаем тормоз, выжать газ и…
Вместо того, что поехать вперед, машина резко сдала назад, раздался противный треск.
— Ой!
Серж лениво выглянул в боковое зеркало.
— Да уж — самый настоящий «ой». Это были любимые бегонии мадам Нинон. Вот… — он положил свою ладонь поверх руки Сони, двинул рычаг коробки передач. — Вот это — первая. Поехали, Софи. Давай резче газу, пока нам не всыпали по первое число за помятые бегонии.
* * *
Уже в Париже, поставив машину на парковку, Серж обнаружил, что пострадали не только любимые бегонии мадам Нинон. На заднем бампере «гальярдо» красовалась приличная вмятина. Серж усмехнулся. Какой пустяк. После всего, что случилось в Сент-Оран-де-Гамвиль он был готов простить Софи и не такое. Подумаешь — какой-то бампер.
Шаг двадцать первый. Рейдерская атака
Бросьте Вы! Знаю я людей. Ради честного словца не пожалеют и отца.
Серж второй вечер подряд проводил в одиночестве. Без Софи. В первый день он разгребал дела, которые, как обычно, резко накопились за время его отсутствия. Поэтому занят был до вечера, а потом только сил и осталось, чтобы упасть на постель и отрубиться почти мгновенно. А сегодня он продолжил разгребать дела. А еще решил сделать паузу, дать Софи и себе время осмыслить то, что произошло на дне рождения мадам Нинон.
На самом деле, сам он думать об этом не мог толком. О своем поведении не давал вспоминать жгучий стыд. А поступок Софи в тот вечер вызывал у него столь странные чувства, что он и задумываться о нем подробнее боялся. Было ощущение, что это может увести его… куда-то очень далеко. Но точно Серж знал одно: произошедшее в Сент-Оран-де-Гамвиль изменило их отношения так, что они никогда не будут прежними. И это не пугало. Но и осмыслить данный факт никак не удавалось в полной мере.
То, что сделала Софи… и ее слова потом, тогда, там, на подъездной дорожке… нет, это чувство внутри, которое возникало при воспоминании о ее словах — оно было теплым, приятным. Оно было… Об этом хотелось вспоминать. «Я на твоей стороне. Я за тебя. Я с тобой». Никто, никогда…
Серж усмехнулся и притянул подушку к груди. Вот и какой смысл давать себе и Софи время отдохнуть друг от друга, если думает он без нее все равно — о ней? А вот если бы она была сейчас рядом…
Он бы обнял ее — вместо этой чертовой подушки. И кожа Софи нежнее атласа наволочки. А он бы прижался своей грудью к ее спине, уткнулся бы лицом в затылок, обхватил бы ладонями ее грудь, уперся бы пахом в ее попу. А Софи бы рассмеялась мягко и гортанно, как умеет только она, и сказала бы: «Вы озабоченный, мсье Бетанкур». А он бы парировал ей: «Ты сама виновата, Софи. Ты сводишь меня с ума». А она бы ему: «Не надо перекладывать на меня всю ответственность!». А он бы ей… А ему бы надоело спорить, он бы развернул ее к себе лицом и поцеловал бы, и…
Серж резко сел в постели. Но ведь очевидно же! Очевидно, и как он раньше не сообразил?! Надо, чтобы Софи переехала к нему! Нет, ну а что? Какие у нее могут быть причины для отказа? Им хорошо вместе. Они и так проводят практически все свободное время вдвоем. Ну, так и зачем расставаться?
Идея захватила Сержа, и он, устроившись удобнее, продолжил бурный диалог сам с собой, убеждая. И себя, и гипотетически — Софи.
Да, он отвратительный сосед по постели, и Софи регулярно жалуется, что не высыпается с ним. Так в этой квартире чертова прорва спален, если угодно, Софи даже может спать отдельно. У них тут вообще будет куча мест, куда уединиться друг от друга — если вдруг возникнет такое желание. И он выделит Софи персональную гардеробную — по плану квартиры предусмотрена вторая гардеробная, она просто пока пустует. При мысли, что в его квартире появятся полки с бельем Софи, Серж понял, что начинает совершенно не к месту возбуждаться. Так, а если она все-таки не согласится?… Да нет, ну как она может не согласиться?! Она совершенно ясно дала понять в Сент-Оран-де-Гамвиль, что… И, вообще, если она вздумает артачиться, он применит свое тайное оружие, да-да. И предложит ей завести кота в его собственной квартире. Кого она там хотела? Шотландского вислоуха? Будет ей вислоух. Хотя самому Сержу больше нравятся бурманские. Да ладно, договорятся как-нибудь. Против кота Софи точно не устоит!
Серж с тоской посмотрел на лежащий на тумбочке телефон. Нет, он не будет звонить Софи сию секунду, чтобы порадовать ее принятым решением. И даже сообщения отправлять не будет. Не будет, как бы сильно этого ни хотелось. Потому что, как говорится, chaque chose en son temps. (фр. Всему свое время). И сейчас время — почти полночь. Пусть девочка выспится. В последний раз на своем узком диванчике. На этой мысли Серж довольно ухмыльнулся и покрепче обнял подушку. Завтра в это же время на месте подушки будет его Софи. С этой мечтой он и уснул. Чтобы проснуться спустя полчаса от телефонного звонка. Нашаривая телефон, он хмуро думал о том, что в полпервого ночи с хорошими новостями не звонят.
* * *
— Я же просил тебя… — Серж старается, чтобы голос звучал ровно, не выдавал того, чего ему на самом деле сейчас так сильно хочется — орать, бить кулаком в стену, крушить все вокруг. — Я же просил тебя, Вивьен, соблюдать простейшие правила предосторожности. Ради твоего же блага, в первую очередь…
— Я видел права Элоизы!
— Угу. А потом они мистическим образом испарились. А крошке Лиз волшебным образом стало вместо законных восемнадцати — пятнадцать лет.
— Я клянусь тебе, Серж, я видел ее водительские права! За кого ты меня принимаешь?! Пятнадцать лет — это перебор.
— Ну да, разница существенная, — презрительно скривил губы Серж. — Между пятнадцатью и восемнадцатью. В твои почти пятьдесят.
— Я клянусь тебе, — упрямо повторил Вивьен. — Я видел ее права.
— Значит, это была подделка.
— Кому это нужно?
