Кони были черной масти и колесница знакома до мельчайших деталей. Колесница из пограничной крепости, которую угнали разбойники.

— Это же наша колесница! — перекрывая медленно затихающий гул, зычным голосом вскричал Гириш. — Прекратите орать! Колесница не причинит нам ни малейшего вреда!

Он был не совсем прав. Колесница уже причинила вред, и вред немалый. Те, кто шел первыми, от страха не смогли вовремя отпрыгнуть и острые ножи колес превратили их ноги в кровавую мешанину костей и мяса.

Кони умчались в пустыню. Никто даже не пытался их остановить. Стоны смертельно раненых оглашали окраину города. Четыре человека истекали кровью и молили о смерти. Гириш снизошел к их молитвам. Он медленно кивнул, прикрыв тяжелыми веками глаза, и не поднимал взгляда, пока, после звука, с которым протыкают вертелом курицу, не затих последний стон.

— Вперед, мои доблестные воины, — сказал раджа, глядя во мглу города горящим взором. — Вперед, и да поможет нам тысячеглазый бог! — Он поднял свой меч над головой и толкнув в спину нескольких воинов, чтобы они двигались перед ним, вошел в город.

Небо сомкнулось в узкую полоску, эхо шагов сорока двух человек металось в замкнутом пространстве как попавшая в сети хищная рыба. Никто не отваживался проронить хотя бы слово.

Стены домов, тонувшие в первобытном мраке, источали холод, проникавший под одежду и дальше — под кожу, добираясь до сердца и сжимая его тисками страха. Солдаты никогда не участвовали в реальных битвах и сталкивались с условным противником только лицом к лицу. Неизвестность была для них совершенно невыносима. Там, за пределами города, на равнине, все казалось ясным, они были полны праведной ярости и решимости. Противник, как они думали, открыто появится перед ними и исход боя будет зависеть исключительно от умения владеть мечом и умения увертываться от меча противника. Все оказалось не так. Действительность ставила свои условия.

Куча черепов, перегородившая улочку, повергла Гириша в трепет. Он остановился и во все глаза глядел на нее. Черепа приветственно улыбались ему. Гиришу пришлось собрать все свое мужество, чтобы преодолеть страх и двинуться дальше.

Подойдя к куче, Гириш понял, почему только он один испугался. Черепа вовсе не были черепами. Просто куча круглых камней — и все. Гириш отважился даже поднять один, повертел его в руках и со смехом бросил обратно.

Воины с ужасом смотрели на тронувшегося умом раджу.

— Нам нечего бояться, — с наигранной уверенностью произнес раджа. — Здесь ничего нет, кроме кучи камней, темноты и сырости.

Солдат, находившийся в щели между стеной и камнями, вдруг закричал, и крик его был наполнен страхом.

— Кровь! — закричал он. — Здесь кровь!

Гириш, желая опровергнуть паникера, бросился к нему и увидел, что солдат смотрит на свою руку, темную от крови.

— Ты поранился, — спокойно сказал Гириш.

Вендиец покачал головой и указал на стену.

— Здесь всюду кровь, — объяснил он.

Гириш дотронулся до стены. Стена была сырой, и эта сырость напоминала сырость холодной змеиной кожи. Поднеся руку к свету, раджа увидел, что и его ладонь в крови. Он с замиранием сердца лизнул жидкость. По вкусу она ничем не отличалась от воды.

— Вода, — объявил Гириш, ожидающим воинам. — Обыкновенная вода, только цвет у нее несколько странный. Но вы же видели, что вода может быть и желтой, и рыжей. Вы все это видели. — Он оглядел дрогнувшие ряды своих воинов. — Разве вы хотите, чтобы над вами смеялись ваши соратники, которые уже сражаются с разбойниками в центре города? Смеялись, что вы испугались коней, тьмы и красной воды? — Гириш оскалил зубы в подобии улыбки.

Солдаты закивали, как заведенные. Раджа вынул второй меч и двинулся по проходу, оттолкнув воина, который до сих пор нюхал свою руку, не решаясь убедиться в правоте предводителя.

Круглая площадь встретила воинство неприязненными взглядами пустых темных окон. Похожее на скелет чудовища, мертвое дерево отбрасывало в высохший бассейн жуткую тень. Флажки на толстенном стволе трепетали, словно посмеиваясь над живыми.

Нижний этаж дома справа от дерева был разрисован силуэтами львов, пожирающих слонов, собак, верблюдов, коров и людей. Из открытой пасти самого большого нарисованного льва торчала короткая лестница, как будто зверь вывалил язык, разомлев от жары и съеденного мяса.

Доблестные воины границы снова дрогнули.

— Мы же не глупцы, чтобы убояться теней! — воскликнул, обернувшись к ним, Гириш.

Он был не прав.

Девять бесформенных теней, которые ничто не отбрасывало, двигались к людям. Гириш не видел теней, обернувшись к ним затылком, и с удивлением смотрел как быстро сереют лица вендийских воинов. Сереют от ужаса, во много раз превосходящего все недавние ужасы вместе взятые. Длительное мгновение понадобилось Гиришу, чтобы понять, что за его спиной творится что-то кошмарное. Настолько кошмарное, что ни у кого нет сил даже кричать.

Повинуясь животному страху и чувству самосохранения, раджа прыгнул в сторону. Прыгнул так, как никогда еще не прыгал в своей жизни. Он видел как земля скользит под его ногами, видел как она медленно приближается. Он обернулся в воздухе и краем глаза увидел наступающие тени. В тот момент, когда ноги Гириша коснулись земли и он упал на бок и перекатился, смягчая падение, первого из солдат, стоящих с серыми лицами, разрезало пополам.

Вендиец переломился в ужасном фонтане крови. Его верхняя часть вдруг смялась и стала таять, перетекая в невидимый мир. В воздухе появились мерцающие синие пятнышки.

Гириш еще не успел вскочить, а уже и второго солдата пожирала невидимая тень. Парализованные ужасом, воины не сопротивлялись. Они стояли словно трава перед коровами, и позволяли себя есть. Тела их дрожали, сердца отсутствовали в них, и они не могли отделить жизнь от смерти.

Раджа хотел закричать, хотел криком разбить стеклянную неподвижность воинов, заставить их вспомнить, что только сопротивляющийся смерти имеет право жить, но вдруг спохватился, что скорее всего солдаты не очнутся, зато крик привлечет чудовищ.

Гириш загнал собирающийся вырваться крик обратно в глотку и огляделся. Пасть нарисованного льва выглядела вполне привлекательно. Раджа устремился к ней и уже поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы, но заметил как внутри, в полутьме мелькнула тень.

Сердце раджи подпрыгнуло. Он упал на колени, вскочил и метнулся через площадь в самую узкую, выходящую с нее, улочку.

Гулкое эхо шагов металось между стенами, словно в ущелье. Стены были глухие, только под самыми крышами имелись подобия бойниц, тонувшие в тени маленьких круглых колонн. Сквозь прорезь улицы небо выглядело как кровавая рана, нанесенная острым ножом. Высокая башня замыкала улочку с другой стороны.

Гириш стремительно несся по улице, расставив мечи, как крылья. Он был похож на раненую птицу. Слой песка на мраморных плитах хрустел под его ногами. В башне был открытый вход. Ворота, обитые железом, распахнулись навстречу беглецу.

Гириш взбежал по ступенькам и вошел. Он увидел висящие под потолком серые мешки, но в следующий момент мешки раскрылись и у них заблестели глаза. Сотни летучих мышей разом сорвались в воздух, издавая пронзительный гвалт. Замелькали крылья, заполняя собой пространство. Перед лицом раджи на долгое мгновение зависла раскрытая, зубастая пасть мыши и ее красные глаза. Раджа бросился ничком на холодные плиты пола. Стая мышей метнулась к выходу.

Летучие мыши видели перед собой две опасности. Человека с мечами, который вторгся в их обитель и две тени, только что появившиеся в начале улочки. Мыши не знали куда деваться. Они метались между стенами и в большинстве пытались пробиться сквозь узкие бойницы под крышами, лишь некоторые взмывали в кровавую щель неба, преодолевая извечный ужас перед солнечным светом.

Гириш поднялся, перестав слышать над собой хлопанье крыльев. Башня внутри была полой. Лестница спиралью вилась вдоль стен, иногда как бы отдыхая на небольших выступах. Свет пробивался сквозь круглые окошки, расположенные вдоль всей лестницы.