Рори покачал головой, выражая свое недовольство нелепой выходкой их младшего брата.
— Постарайся покончить с ним как можно быстрее, — посоветовал он Лахлану. — Иначе твои сломанные ребра так разболятся, что ты просто не сможешь дышать.
Тот согласно кивнул. Горцу очень хотелось, как предлагал Кейр, подольше поиграть с англичанином, чтобы показать матери своего будущего ребенка собственную отвагу и искусство фехтования, но он понимал, что на этот раз ему нужно как можно быстрее закончить поединок, разоружив своего противника.
Личестер, облаченный в черный атласный камзол и бриджи, длинные лосины и короткие сапоги, расхаживал с важным видом туда-сюда и размахивал своим мечом, со свистом рассекая воздух. Острое лезвие ослепительно сверкало в ярких лучах полуденного солнца.
Окруженные гостями, пришедшими на королевскую свадьбу, два бойца вышли в центр двора и встали друг напротив друга. По очереди положив руку на Библию, которую держал священник, они поклялись в том, что их претензии справедливы, что они не имеют при себе никаких магических амулетов, не будут прибегать к колдовству и, отдавая себя на суд Божий, смиренно примут любое его решение.
Лахлан посмотрел в черные, горящие от гнева и ревности глаза Личестера.
Маркиз презрительно усмехался. Зная, что недавно Лахлан подвергся жестокому избиению, он был уверен в своей победе. По его высокомерному и крайне надменному виду было понятно, что он хочет подавить своего противника морально.
Лахлану очень хотелось убить своего противника, но он понимал, что должен сохранить ему жизнь. Иначе никогда не узнает, где спрятана Анжелика.
Король Джеймс кивнул, разрешая начать поединок.
— En garde![24] — крикнул один из трех рыцарей, назначенных судьями этого поединка. Они должны были следить за тем, чтобы соперники сражались честно, не нарушая правил.
Ярко сверкнули стальные клинки, когда противники, подняв мечи, поприветствовали друг друга. Их обоюдоострые лезвия скрестились, и звон стали о сталь разнесся по всему двору. Зрители интуитивно отступили назад.
У Лахлана была одна-единственная цель: как можно скорее разоружить своего противника. Он моментально бросился в атаку, заставив Личестера отступить под натиском ударов своего тяжелого меча.
Маркиз отчаянно пытался удержаться на ногах, удивленный силой и скоростью человека, который совсем недавно получил серьезные травмы. Он отразил шквал ударов, отступая для того, чтобы сохранить дистанцию между собой и соперником и уйти от его смертоносного клинка.
Лахлан продолжал атаковать, заставляя Личестера защищаться от безжалостных, неослабевающих ударов с помощью интуитивных, совершенно безотчетных реакций. Он не хотел дать маркизу возможности разработать стратегию, которая могла бы расстроить его атаку и позволить перейти в наступление.
Однако Рори оказался прав. Непрерывный ожесточенный натиск начал утомлять Лахлана, несмотря на то что за годы упорных тренировок он приобрел силу, быстроту и ловкость. Сломанные ребра давили на легкие, и каждый вздох причинял ему сильную боль.
Следовало как можно быстрее закончить поединок, и Лахлан решил изменить тактику. Он отступил на шаг, предлагая своему противнику перейти в контратаку.
Поняв, что врага мучает боль, Личестер хищно улыбнулся, готовясь перехватить инициативу. Он уже предвкушал свою победу.
Кинрат позволил маркизу наступать. Но в один очень точно выбранный момент, когда тот перенес свое тело в сторону поднятой для удара руки с мечом, Лахлан совершил короткий прыжок вперед. Захватив своего врага врасплох, он нанес колющий удар кончиком меча прямо в грудь Личестера. Англичанин потерял равновесие.
Он споткнулся и упал навзничь, выронив из рук оружие.
Лахлан наступил ногой на мощную грудь своего соперника и приставил острие меча к его незащищенному горлу.
— Сдаюсь! — крикнул Личестер, лежа на булыжниках, которыми был вымощен внутренний двор королевского дворца.
Но правилами поединка чести была предусмотрена официальная капитуляция.
— Я признаю свое поражение, — отчетливо произнес поверженный маркиз.
— Где малышка? — спросил Лахлан, стиснув от злости зубы. — Скажи нам, ты, злобный сукин сын, или я убью тебя прямо сейчас.
— Она в замке Лористон, — ответил Личестер, судорожно хватая ртом воздух. — Но вы не сможете забрать ее без меня. Если меня там не будет, охранники не отпустят ее.
Лахлан наклонился и, схватив маркиза за камзол, резко поднял его на ноги.
— Веди нас к ней, — сказал он, засовывая меч в ножны. — И если что-нибудь случится с ребенком, клянусь Богом, я с тебя шкуру спущу!
Франсин, стоявшая на краю двора вместе с другими дамами, подбежала к ним.
— Я поеду с вами, — крикнула она.
— Нет, — сказал Лахлан. — Предоставь это дело нам с братьями. Обещаю, что мы привезем Анжелику живой и невредимой.
— Я ее мать, — настаивала Франсин. Сжав кулаки, она упрямо вскинула голову. — Я поеду с вами.
— Разрешите Фрэнси поехать, — сказал Личестер. — Охранники замка ждут, что она приедет вместе со мной.
Лахлан задумался. Если он не возьмет графиню с собой, она все равно последует за ними в одиночку и с ней может случиться все что угодно. Если же она поедет с ним и его братьями, то будет под надежной защитой. В конце концов он согласно кивнул.
— Я возьму тебя при одном условии: пообещай, что все время будешь рядом с Рори, — сказал он.
— Обещаю, — сказала Франсин.
Кейр привел их лошадей из конюшни, а королевский лакей нашел лошадь для Франсин.
Через пять минут они уже неслись галопом по Кенонгейт Толбут и Хай-стрит к окраинам Эдинбурга. Лошади звонко стучали копытами по булыжной мостовой.
Во дворе Холирудхауса Арчибальд Кемпбелл, укрывшись в темном алькове, наблюдал за тем, как Шотландский Цербер покидает дворец. К нему подошел герцог Нортумберленд.
Арджилл посмотрел на этого богатого и знатного джентльмена, который сейчас не выглядел таким уверенным и спокойным, как прежде.
— Представляю, как вам было тяжело, ваша светлость, когда вас на глазах у шотландского короля принудили отказаться от помощи своему кузену, который так отчаянно нуждался в ней. Это вдвойне неприятно, ведь весь план похищения малышки придумали именно вы и вы предложили его своему кузену, — сказал он.
Лорд Гарри Перси посмотрел на Арджилла с нескрываемым презрением.
— Если бы я взял на себя ответственность за похищение ребенка, то это ни к чему хорошему не привело бы. На меня пали бы подозрения, и мерзкие братья устроили бы мне допрос, — сказал он.
— Что будет, когда они найдут девчонку?
Нортумберленд пожал плечами.
— Никто не сможет доказать, что я связан с похитителями, — сказал он. — Я устроил все так, что меня они ни разу не видели. С ними договаривался Эллиот. Я послал тайный приказ их командиру, чтобы они убили девочку и ее мать. Насколько я понимаю, малышка уже должна быть мертва.
Арджилл покачал головой, удивляясь тому, насколько глуп этот человек.
— Однако мы уже не сможем обвинить в их смерти Кинрата, — сказал он. — Все гости, присутствовавшие на свадебном балу, слышали, как ваш кузен сознался в том, что похитил ребенка.
В голосе Нортумберленда послышались нотки горечи и сожаления:
— Наш план развязать войну между нашими странами провалился. И по сравнению с этой утратой, жизни женщины и ее ребенка не имеют для меня никакой ценности. Мне абсолютно безразлично, что с ними будет.
— Не всем планам и надеждам суждено осуществиться. — Арчибальд Кемпбелл улыбнулся спокойной и безмятежной улыбкой — его совершенно не тронула дерзость этого джентльмена, который от досады злился и негодовал. — Мне недавно сообщили, что Дональд Даб Мак-Дональд сбежал из тюрьмы в Иннишонейле. Сына последнего Мак-Дональда, великого предводителя, объявят Владыкой Островов. И все западные острова поднимут восстание против короля Джеймса. Я очень скоро буду иметь неслыханную, просто небывалую возможность заполучить еще больше земель и замков в хаосе гражданской войны.
