Настоящего пенсионера от мнимого отличить легко. У него, как правило, нет своей «истории падения». Они в основном сидят молча, выбирая из толпы понравившееся доброе лицо. И лишь тогда, когда этот человек поравняется с ним могут протянуть руку. Довольнотаки непрофессионально.

«Пенсионер-мошенник» держится куда увереннее. У него и легенда, связанная с бывшей работой в министерстве, и пара медалей позвякивает на лацкане заштопанного и заглаженного пиджачка. Он, если хотите и «Славянку» на гармошке сбацает. И «жена» при нем может пуститься в пляс. И на лицах таких ясно написано: «Нам трудно, но мы не выпрашиваем. Мы со всей своей худой жизнью веселимся сами и веселим других.

Нельзя стать «грамотным нищим» без соответствующей подготовки. Прохожие, как правило, лишь тогда обнаруживают сердобольность и великодушие, когда дорогу перегораживает попрошайка, пострадавший от войны или цунами, от извержения вулкана мм смерча, от политического переворота или землетрясения. При этом профессионалы-мошенники прекрасно знают, что убогая внешность естественного происхождения производит гораздо меньше впечатления, чем внешность, созданная двумя-тремя умелыми штрихами. Однорукий не всегда обладает способностью вызывать жалость своим убожеством. С другой стороны, более одаренным зачастую недостает культяпки. Тут требуется вмешательство.

В одно время в одном из подземных переходов стоял негрбомж держа «обмороженными руками» плакат, на котором безграмотно было написано, что он остался без средств к существованию после того, как попросил в России политического убежища. В выходные дни около церкви на Поклонной горе милая старушка вместе с «внучкой» просят милостыню всего лишь на лечение, дескать, пострадали в результате аварии на Чернобыльской АЭС.

Однажды небольшой конфуз произошел на кольцевой линии метро. На станции «Курская» в вагон вошла женщина с ребенком, ставшая уже «аксессуаром» нашего метрополитена. Как обычно, последовала трогательная история про похищенные деньги, голодную девочку и т. д. Деньги плохо, но давали. И вдруг посередине вагона из кармана бедной просительницы выпала... цельная пятидесятитысячная. По-видимому, такая ситуация у попрошаек не значится в списке штатных — женщина начала метаться по вагону и кричать, что «это подбросили», но суровый народ не принял оправданий. Бить, конечно, не стали, но посмеялись вдоволь.

Погуляешь по Москве, Питеру или другому крупному городу, насмотришься на мнимых нищих, и не стоит вечером усаживаться около телеящика, дабы узнать, какие катаклизмы происходят у нас в стране. Они, нищие-мошенники, не хуже нас следят за средствами массовой информации, дабы уже на другое утро переквалифицироваться в жертву терроризма или урагана, в мать, потерявшую сына на чеченской войне, или умершего по недосмотру врачей от аппендицита.

Ах, как могут вышибать слезу дети! Маленькие мошенники лучше, чем таблицу умножения, заучили способы выколачивания денег у населения. Наверное, почти каждый автовладелец становился жертвой их маленьких хитростей. Вот стая оборванных мальчуганов на бензоколонке готова передраться, дабы кому-то из них первому засунуть заправочный шланг в ваш бензобак. Другие на перекрестках пшикнут «Секундой», размажут грязь на лобовом стекле и просовывают руку за гонораром. Работа сделана. А не заплатишь,. так могут треснуть чем-нибудь тяжелым по кузову, и врассыпную.

Смекалка, как добыть денег, у подростков работает как химическая реакция при помощи катализатора. В нашем дворе каждое утро группа подростков уходит кататься на иномарках и к вечеру возвращается с полными карманами денег. Дело в том, что перекрыв одну из улиц на дорожный ремонт, ни строители, ни работники ГАИ не позаботились сделать указатель, показывающий объездную дорогу. Преимущества такой халатности и использовали 10-15-летние пацаны. Подсаживаясь в машины, они дворами выводили их владельцев на нужную дорогу. Такса — доллар, или в рублях по курсу.

Есть с десяток способов, вызубренных на тусовках и отработанных на практике, по добыванию денег. Каждый подросток знает, что можно из ученика-отличника переквалифицироваться в этакого просильщика. При этом важно «нарваться» на улыбающегося иностранца и без комплексов начинать долдонство типа «Дай, капиталист чертов, денег на... (Макдональдс, мороженое, „жвачку“, пирожок)».

Другие, копируя цыган, выходят на людное место с каким-нибудь еще не до конца спившимся бомжем или тунеядцем в роли отца семейства. При этом, конечно, и одежда, рваная и замызганная, показывает, до чего они докатились в результате перехода российского государства на капиталистический путь развития.

Ну, а если кто-то когда-то обучался играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, — то тут уж все карты в руки. Дающие не простят халтуры взрослому просящему музыканту. Зато ребенку, взявшему фальшивую ноту на детской гармошке, трубе или гитаре, — заплатят сполна. Нет, песни типа «по приютам я с детства скитался» уже не модны и никого не разжалобят — больше дохода принесут политические частушки или современные шлягеры.

Нищий с музыкальным инструментом в руках — это уже другая категория. Это уже высшая ступень пилотажа. Пусть это будет гармонист, саксофонист, гитарист или виолончелист, но без определенного репертуара много денег не соберешь. А это в первую очередь «Прощание Славянки», «Полонез Огинского», «Подмосковные вечера». Во вторую — песни военных лет типа «Синий платочек», у гитаристов в обязаловке произведения из репертуара Высоцкого. Есть нищие музыканты, специализирующиеся по транспорту. Есть музыкальные бригады, поднимающие настроение в подземных переходах или около метро. Но у «игрунов» жизнь не легкая. Журналист «АиФ» Юрий Леонов очень динамично пересказал исповедь уличного музыканта.

«Метро. „Серп и молот“. Разложил стульчик. Расстелил чехол для подати. Растянул шарманку. Женщина: „И не стыдно собирать мелочевку? Шел бы работать на „Серп“, чем здесь побираться!“ „Чего к парню пристала? Зарабатывает, как умеет, не ворует же!“ — заступается молодой парень и отваливает сотню. Женщина, поверженная столь весомым аргументом, спешит ретироваться.

«Слуш! Што ыграл?» — спрашивает кавказец. «Чардаш», — отвечаю.

«Ручка дай! Запиши адрэс, што ыграл». Пишу: «Чардаш». Кладет 200. Поддатый хохол заказывает «Распрягайте, хлопцы, коней». Кладет 100. Кавказец — «Чардаш» и кладет 200. Хохол — опять «Кони». Кавказец — «Чардаш»... Кручусь, как пропеллер.

Еще один: «Прощание славянки» давай». Даю. Кладет 100. Вдруг удар по черепушке! «Медленнее играй! Не выводи!» Какой-то мужчина в длинном кожаном пальто ставит к моему стульчику листовку из твердой бумаги. Молча исчезает. Кошу на нее взглядом: общество «Память», обращение к гражданам России. Пускай, думаю стоит. Может, пригодится...

«Третьяковка». Играю у входа в метро. Листовку ставлю рядом.

Эмблему герба — напоказ. Шпарю марши. Проходящие мимо косятся то на эмблему, то на листовку. Некоторые смотрят одобрительно, подбадривающе, не забывая подкидывать бабки. Подходит мент. Берет листовку. Читает. «Вы что, из этих?» — «Представьте себе!» — «Вообще-то здесь играть не положено».

«Китай-Город». Слева занято. Аккордеонист какой-то жужжит.

Пойдем направо. Слава Богу, свободно! Расположился. Пилю. Минут через сорок подкатывает аккордеонист. Лет 60, с брюшком. «Коллеге привет! Иди на мое место — там лучше кидают». Перешел на его место. Минут через пять мент, тихо: «Пройдемте для проверки документов». В отделении. «Документы есть?» — молодой старшина, за главного, наверное. «Параграф 11, пункт 2: игра на музыкальных инструментах на территории метрополитена запрещена» «Распишитесь здесь и здесь. С вас штраф...» «Цветной». Гну свое, да что толку! Картина та же. Опять мент. Но без привода в отделение. Попросил исчезнуть, Посоветовал на Белорусский.

На Белорусском. Перрон. Сел между бюстами Ленина и Маркса (старое местечко). Подвалили два омоновца: «Закрой поддувало!» Да вы что, ребята! Совсем житья не стало! В метро нельзя. В переходах и на перроне тоже. Где играть-то?