Бекович-Черкасский вернулся в Астрахань и стал готовиться ко второй экспедиции. Снаряжение ее было погружено на сто тридцать восемь кораблей, войску из шести с половиной тысяч солдат было придано 22 пушки. В этой экспедиции участвовал Тевкелев. С октября 1716 года до начала 1717 русские возвели Александровское укрепление у залива Ишана Бектурлы, а также начали строить крепости в других местах побережья.
В начале 1717 года экспедиция возвратилась в Астрахань. Посещавшие в те годы Хиву русские послы привозили оттуда тревожные вести. Вся Хива гудела: «Русские идут к нам не как послы, не с миром! Они хотят захватить нас, поработить!..» Бекович-Черкасский пропускал мимо ушей эти сообщения и продолжал готовиться к новому походу.
11 июля 1717 года экспедиция в сопровождении трех тысяч солдат и тысячи человек при караване тронулась в путь. Экспедиция спокойно продвигалась вперед, попутно очищая занесенные колодцы, строя небольшие караван-сараи.
Заночевали как-то у колодца Шильден. Утром обнаружили: бесследно исчез проводник Менли Каска, которого дал русским Аюке-хан.
Бекович-Черкасский опять не насторожился, не почуял неладное. Через девять дней пути он оставил у колодца Жалгызкудук тысячу человек, чтобы дать передохнуть им и их притомившимся лошадям. Астраханского дворянина Керейтова вместе с сотней казаков послал к хану Шергазы гонцом. Хан обещал встретить царского посла склонив колени, принять как покорный слуга. Сам же, замыслив уничтожить русский отряд, спешно отбыл из Хивы с большим войском.
Весть об этом коварном замысле дошла до Бековича-Черкасского. Он тотчас же приказал рыть окопы и укрепления и отрядить гонца к казакам, которых оставил у колодца Жалгызкудук.
Два дня ханское войско безуспешно атаковало русских и потеряло много воинов. Хивинцы решили пойти на хитрость. Они отправили к Бековичу-Черкасскому парламентария с белым флагом. Тот поклялся, что хан Шергазы ничего об этом сражении не ведает, что все это козни непокорных местных беков. И в доказательство искренности и правдивости своих слов он готов наказать виновных. И в самом деле — намазали золой лица двум людям. Одному проткнули шилом ноздри, другому — ухо, связали их вместе и провели перед всем войском в знак позора и осуждения.
От хана после этого прибыли к Бековичу-Черкасскому доверенные люди, подписали мир. Шергазы пригласил Бековича-Черкасского в свою столицу как почетного и дорогого гостя. Однако, сославшись на то, что для такого большого войска у него не хватит места в городе, предложили часть русских отрядов оставить в лагере.
Бекович-Черкасский принял и приглашение, и предложение. Своему заместителю майору Франкенбергу отдал приказ разделить войско на две части. Франкенберг трижды отказывался выполнить этот приказ. Но под угрозой военного трибунала, он разделил войско на отряды по шестьсот человек и развел их на разные привалы.
Эти небольшие отряды хан Шергазы легко взял в плен. Часть русских солдат безжалостно уничтожил, часть — отдал в рабство. Схватил вероотступника Бековича-Черкасского вместе с его офицерами. Отрубил беку голову.
Царь Петр повелел войскам, располагавшимся у Каспия, выступить против Хивы, отомстить врагу. Однако русских подстерегало одно несчастье за другим. На Каспии разразилась буря, много кораблей затонуло, иные же еле-еле добрались до восточного побережья. Там русских ждал новый удар: местные племена приняли их враждебно, причинили им немалые беды... Были посланы поисковые суда и в 1718 году они доставили оставшихся в живых в Астрахань.
Как уцелел он, Тевкелев и поныне не может понять. Бог уберег, наверное, и случай.
Тевкелев имел поручение отправиться водным путем в Индию. Корабль, на котором он плыл, тоже попал в бурю. Вынесло его в Астрабад. Путешественникам долгое время пришлось пробавляться хлебом-солью астрабадской тюрьмы. В тюрьме Алексей Иванович услышал о кровавой расправе хивинцев над русскими солдатами и Бековичем-Черкасским. Да, видно, неугодно было богу, чтобы Петр Первый добрался до Индии через Каспий и Хиву.
В неудаче этого похода многие винили Бековича-Черкасского. Одни утверждали, что был он-де перед походом не в себе, потому что незадолго до этого утонули его жена и две дочери. Другие намекали на измену: опять в последнее время обрил голову, вроде бы снова стал мусульманином. Третьи считали, что государь допустил большую ошибку, доверив восточные дела восточному человеку.
Тевкелев был убежден, что все это несерьезно... Просто Бекович-Черкасский оказался человеком, неспособным осилить столь грандиозное дело. Слишком долго крутился со своим огромным войском перед самым носом хивинского хана. Медлительность его погубила. Не стоило долго и нудно, два года, готовиться к полувоенной, полудипломатической миссии. Стремясь выполнить каждую буковку приказа, Бекович-Черкасский чересчур долго сиял белыми парусами русских кораблей перед тьмой хивинских подданных, рассыпанных по побережью. Не затмение же нашло на них, чтобы не заметить солдат и жерла пушек на кораблях. Народ понял, что к ним жалует не посольство, а войско завоевателей.
К тому же — обида давняя, да месть вечная, кровная! Разве мог калмыцкий хан простить кабардинскому беку, что тот когда-то не выполнил его требование — не отомстил обидчикам за его, Аюке, сородичей?.. Атаке послал к Шергазы гонца, сообщил ему все о русском «посольстве»...
Примерно в те же годы подобная неповоротливость не дала русским осуществить план быстрого проникновения в Среднюю Азию со стороны Сибири.
В 1713 году генерал-губернатор Сибири князь Гагарин предложил Петру возвести по Иртышу крепости и двигаться из них дальше, к Яркенду. Этот план пришелся царю по душе. Осуществить его было поручено бригадиру Бухгольцу. В 1715 году Бухгольц с тремя тысячами человек строил крепость около озера Жамиш. Там на них неожиданно напали джунгары: кого убили, кого увели в плен, прихватив с собой и ученых, которые были выписаны Петром из Европы.
Эти неудачи заставили царский двор серьезно задуматься и отказаться от поспешных военных операций, вернуться в восточной политике к дипломатическим маневрам. В Петербурге вспомнили испытанный метод — натравливать друг на друга соседние враждующие ханства, а страны, лежащие за ними, — всячески ублажать...
С севера Россию укрывал Ледовитый океан, с запада — Атлантический, с востока — Тихий, я с юга — океан междоусобиц и распрей малых народов и слабых ханств. В отношениях с этим океаном требовалась хитрость. Если в моря и океаны начал входить набиравший силу российский флот, то в океан распрей уверенно вплывала флотилия русской дипломатии...
Строптивый Кавказ сам открыл России дорогу на Ближний Восток. На очереди были — Средняя Азия, Средний Восток, а потом бы Россия яснее услышала шум Индийского океана, дно которого усеяно жемчугом.
Царь Петр умер, не осуществив своей мечты.
Императрица Екатерина Первая принялась за дела, которые ее державный супруг не успел довести до конца. Она послала к новому императору Китая Юнь Джину посольство во главе с графом Саввой Лукичом Рагузинским.
Рагузинский выехал из Петербурга в декабре 1725 года и 21 октября 1726 года добрался до Пекина.
Муки долгого пути оказались пустяком по сравнению с мучениями за столом переговоров. В мире, убедился граф, и слов множество, и способов играть ими.
Русская и китайская стороны предложили и обсудили двадцать различных проектов будущего договора. И все двадцать — после бурных дебатов и споров — были отклонены. Там, где вчера поставили точку, наутро оказывалась запятая, но и она после обеда превращалась в вопросительный знак, к вечеру закорючка вопросительного знака сникала, падала, и он рассыпался многоточием.
Рагузинский испытал в Китае, кажется, все мыслимые беды, кроме разве смерти. Упиравшиеся, упорствовавшие два года подряд стороны 3 апреля 1728 года подписали некое подобие договора. Новый император Китая не оправдал надежд России, связанных с Востоком. Теперь в восточных делах пришлось двигаться кошачьим шагом не только русской армии, но и русской дипломатии...
