Отношения с Россией запутались, испортились еще больше.

Казахи разгромили и уничтожили русско-татарский отряд близ озера Семиз. Это всполошило тобольских правителей. Они пришли к выводу, что Келдея необходимо освободить, иначе и впредь будут гибнуть ни в чем не повинные люди. Они испросили у Петра разрешения на повое посольство к Тауке. Как раз в эту пору тобольские правители получили от хана Тауке письмо, где было сказано решительно и твердо: пока не вернется назад Келдей, не будет возвращен в Тобольск и русский посол Неприпасов!

Тауке понимал, что столь категорическое требование казахов должно либо окончательно поссорить, либо помирить обе стороны. Царь приказал освободить Келдея и в знак признания вины перед ним подарить ему коня и чапан. Было решено отпустить Келдея в момент, когда доберутся до Туркестана два русских посла — Федор Скибин и Матвей Трошин.

Обычно царские послы были из боярского сословия. На этот раз тобольские правители сочли уместным проявить осторожность и отправили простых казаков.

Скибин и Трошин проделали изнурительный путь в две тысячи верст и прибыли в Туркестан измученные и изможденные. Когда же они очутились в ханском дворце, то горько пожалели о проделанном пути и его тяготах. Нахмуренные лица, недобрые колючие взгляды, застывшие плечо к плечу враждебные люди; копья в руках ясаулов, вытянувшихся за ханским троном, обнаженные наголо сабли у стражников... Казаков словно обдало январской стужей. Они оробели, сгорбились, опустились перед ханом на колени, словно были не послами, а преступниками, представшими перед судом. Какой-то рыжий детина заорал грубым, хриплым голосом:

— Что это, послы или нищие бродяги?

И тут разом загалдели бии, которые только что сидели прямо, неподвижно, словно проглотили кол.

— Если это послы, где же дары и подношения великому хану?

— Ведь в прежние времена в послах состояли люди одного рода с царем...

— Есть у них тай бойыр или бойыр... Они белой кости, а эти кто такие? Сразу видать - чернопятые!

— Да, вознеслись, без меры возгордились тобольские правители. Надо же, посылают к пречистому Тауке какую-то голь перекатную в стоптанных сапогах...

— Это настоящее оскорбление! Пренебрежение к нам выказывают!

— Да погодите вы, дайте им слово вымолвить!

— Ишь, какой добрый выискался! Не дадим им слова, лишаем! Нечего нам тратить время на них! Они же поганят наш священный Ак-Сарай! Здесь ханский дворец, а не туркестанский базар!..

— Нечего с ними разговоры разговаривать! Ишь как зазнались...

Тауке поднял правую руку с большим перстнем на пальце.

— Все согласны с тем, что вести переговоры не следует?

— Все, все! - рявкнули бии.

— Быть посему. - Тауке вздохнул и слегка повел бровью. Два стражника подхватили послов и увели их.

Федора Скибина и Матвея Трошина заперли в помещении, о котором трудно было сказать - тюрьма это или сарай для гостей. Оно было обнесено высоким дувалом, вокруг ходили ясаулы с копьями. Около двери несли караул ясаулы с алебардами. Послов охраняли так, будто их собирался похитить опасный враг.

На рассвете к русским входил слуга. Он приносил на подносе зеленый чай и лепешки, приговаривая: «Милости просим!» - ставил перед ними еду. В полдень он появлялся опять, на этот раз на подносе были чаши с рисом. На закате показывался снова с чайниками в руках и со словами «Милости просим!» на устах. И так изо дня в день.

С начала марта и до начала июля послов не выпускали за дувал. Им стало известно, что после двух лет заключения Андрей Неприпасов умер от желтухи.

Казахи стали шептаться тайком со слугой, носившим им еду. Однажды в ноябре, слуга вывел их из сарая, вручил бумагу от Тауке-хана, по которой никто не имел права тронуть их. Беглецы добрались до Бухары, затем до Яика и Едиля и через два года возвратились в Тобольск.

Отношения Казахского ханства с Россией были прерваны...

Вот тогда-то казахи узнали, каково оно, нашествие джунгар!

Когда у Таласа и Чу воины контайджи Сыбана Раптана устроили кровавое побоище, истребили тысячи людей и увели в полон около десяти тысяч мужчин и женщин, казахи начали браться за ум, даже самые лихие и задиристые из них.

Все чаще стали раздаваться голоса за переговоры с русским царем.

Тауке долго колебался, не мог решиться на этот шаг.

Наконец послал в Тобольск посольство, но джунгары на полпути перехватили его.

Хитрый Тауке рассудил, что настал час брать в руки самих казахов. Тогда и пошли в гору дела молодого тюре Абулхаира...

Однако единство казахов, к которому стремился Тауке, оказалось недолговечным. Опьяненная успехами надменная верхушка опять разделилась, опять начала враждовать, склочничать. Тауке никак не удавалось склонить их упрямые головы. Стар стал.

Он мучился, переживал: какой из него вояка, когда из него уже песок сыплется. Где ему поднять знамя казахов, собрать их воедино на борьбу против джунгар! Да и что толку, если он оставит свои старые кости на поле брани? Отправится на войну в кольчуге, а вернется в саване? Разве может кто-нибудь, в том числе он сам, поручиться, что его народ тогда не разбредется куда глаза глядят, подобно косяку без вожака?..

Другого выхода, рассчитал Тауке, кроме как опять обратиться с повинной головой к русскому царю, у казахов не было. Конечно, этот великан, который, по слухам, гнет подковы, будет насмехаться над ним, торжествовать: «Вот то-то, старый хрыч! Так тебе и надо! Заслужил, заслужил унижение!» Пусть насмехаются, пусть торжествуют!.. Станешь посмешищем, когда сил не хватает на то, на что хватает ума! Есть ли на свете большее несчастье и позор, чем когда, будучи львом, ты вынужден вести за собой шайку захудалых, жалких шакалов! Есть ли большая мука, чем править сворой шавок, претендующих на то, чтобы быть тиграми? Сворой шавок, тявкающих по делу и без дела на каждого встречного. Когда надо склонить голову, они упорствуют: «Держи голову выше!..» Когда их шеи вот-вот переломятся, не выдерживают задравшейся к небу головы, они начинают шептаться и судачить: «О аллах, не погибать же нам, сидючи сложа руки! Где же он, изворотливый ум Тауке? Должен же наш премудрый Тауке найти какой-нибудь выход!

Тауке не знал покоя ни днем ни ночью, сердце обливалось кровью при мысли: а вдруг российский владыка так зол на казахов, что решил отвернуться от них навсегда? Тауке надумал прибегнуть к помощи своих беков, которые обитали вблизи от русских поселений. Он заставил их отбивать у джунгар русских пленных и отпускать их к своим с заверениями в добрых намерениях казахов: «Не будем впредь трогать вас, хотим жить с вами и вечном мире и дружбе».

Зачастили на русскую сторону и гонцы Кайыпа. То ли Кайып хотел завоевать авторитет среди казахов, показать, что брат его настолько одряхлел, что больше ни на что не способен: то ли были у него еще какие-то цели, но действовал он энергично и настойчиво.

Когда заходила речь о союзе с Россией, Абулхаир держался в стороне: «Где мне разобраться в этом клубке, когда сам Тауке запутался в нем, не преуспел в этом деле?» Абулхаир прикинул, что ему лучше проявлять осторожность, не подставлять зря голову под меч разногласий: она и так у него постоянно находилась между двух огней.

Абулхаир не участвовал сам в набегах на русских, но своими джигитами подкреплял чужие отряды. Как-то он отважился примкнуть к очередной вылазке казахов, набегавших на земли, что в окрестностях Казани. И там осознал впервые, как велика страна русских. И еще убедился в том, что русские не дают в обиду народы, находившиеся под их крылом, — калмыков, например, или башкир.

Он решил унести ноги подальше от русской границы и не участвовать больше в подобных набегах. Как никогда ясно стало ему незавидное положение казахов, и в его сердце поселилось смятение.

В один из таких мрачных дней к Абулхаиру прискакал на взмыленном коне гонец и принес - ужасную весть:

- Преставился мудрый хан Тауке!