Взбешенный Брет услышал, как Бэрри что-то вполголоса сказал, отчего Камберленд нахмурился. Он повернулся к герцогу:

— Вы не боитесь риска, ваша светлость? Мне терять нечего, потому что мне наплевать на то, что подумают люди. И отчитываться мне не перед кем, кроме как перед самим собой. Вам же есть что терять. Вы намерены рисковать?

После непродолжительного напряженного молчания Камберленд громко чертыхнулся и повернулся к Нортуику:

— Знаете, он прав. Я не могу пойти на это. Я и без того много сделал, чтобы дискредитировать себя, и больше рисковать не хочу.

Нортуик пожал плечами, однако глаза его злобно сверкнули, когда он заговорил с Бретом:

— Это его дело. На мои документы найдется другой покупатель. Может быть, вы, Уолвертон?

— Не будьте столь самоуверенны, милорд. Документы сейчас в моих руках, и я не намерен их возвращать. Советую вам дважды подумать, прежде чем обращаться с протестом в магистрат. Не думаю, что герцог сможет подтвердить ваши права на них без того, чтобы не подвергнуть опасности собственную репутацию и собственное благополучие. Похоже, в настоящий момент у вас нет выбора.

Повисла напряженная тишина, которая длилась с минуту. Затем Нортуик кивнул:

— Отлично сработано, Уолвертон. Сейчас вы контролируете ситуацию, но А не считаю, что игра окончена.

Бросив презрительный взгляд на Бэрри, Нортуик прошествовал мимо Уотли и вышел в коридор. Когда Кенуорт хотел запротестовать, Брет покачал головой:

— Пусть уходит. Ему не спрятаться от закона.

Аккуратно сложив документы, Брет положил их во внутренний карман. Камберленд откашлялся и, чувствуя себя явно неуютно, сказал:

— Надеюсь, вы не понесли ущерба, Уолвертон?

Брет не ответил. Он устремил на герцога ледяной взгляд и смотрел на него до тех пор, пока тот не покраснел и не отвернулся.

— Черт побери, Уолвертон. Я не хочу, чтобы об этом стало известно.

— Принц причастен к этому?

— Нет. Дело обстоит таким образом: некая фирма поручила мне купить документы на право владения рудником. Было обещано, что мои долги будут погашены, если я куплю бумаги. Они полагали, что мало кто рискнет вступить в спор с принцем. — Герцог скривил губы в горестно-насмешливой улыбке.

— Вы можете назвать эту фирму? — Брет сунул пистолет за пояс и посмотрел на Камберленда. — Ваша светлость?

— В хорошенькую историю я попал, черт возьми! Но я не хочу скандала, как вы понимаете, не хочу, чтобы стало известно о преступных забавах Нортуи-ка с малолетними девочками. Слишком многие знают о наших приятельских отношениях, и мне совсем не хочется, чтобы меня тоже вымазали дегтем. Согласны на такую сделку?

— Брет, ни в коем случае! — горячо возразил Бэрри. — Нельзя позволить Нортуику уйти безнаказанным!

— Есть другие способы решить этот вопрос, Кенуорт. Согласен, ваша светлость. С кем персонально вы имели дело?

Камберленд отвел Уолвертона в сторону, подальше от Уотли и Бэрри, и, понизив голос, сказал:

— Сеньор Хавье Агилар и Портильо. Я вижу, вам известно это имя.

Брет уставился на Камберленда:

— Хавье Портильо? Вы в этом уверены?

— Да, разумеется. Он прислал ко мне секретаря в качестве посла доброй воли — одного из французских эмигрантов, которые отличаются страшной надменностью. Чертовски неприятный человек!.. Помните, вы согласились не разглашать то, о чем я вам сказал.

— Я это помню.

Брет резко повернулся и направился к двери. К нему присоединились Уотли и Кенуорт. Хавье Агилар и Портильо — брат его матери. Почему он ничего не знал о его приезде? Ведь он был здесь, в Лондоне, когда Хавье обделывал свои делишки, чтобы отнять у него то, что Колби Бэннинг накопил за долгие годы. Пусть проклятие падет на его голову! Бретом владел гнев и одновременно непреклонная решимость довести дело до конца. Он должен вернуться в Техас. Но прежде следует уладить все дела здесь. Помимо всего прочего, была еще и Кайла, и одному Богу известно, как ему с ней поступить.

Кенуорт поравнялся с Бретом, когда они вошли в главный зал, и без обиняков спросил:

— Послушайте, Брет, надеюсь, вы не собираетесь дать возможность Брейкфилду уйти безнаказанным? И потом, это правда, что он сказал о мисс Ван Влит? Если это правда, то как вы можете позволить ему избежать кары? После того, как он посмел дотронуться до этого нежного создания? Она была во власти этого чудовища! Невозможно вынести!

Брет раздраженно повернулся к Бэрри и увидел благородную ярость на лице молодого человека. Он сдержал готовую было сорваться резкость и многозначительно сказал:

— В таком случае, возможно, вы могли бы сделать из нее честную женщину, Кенуорт.

Бэрри недоверчиво посмотрел на Брета, затем, заикаясь, спросил:

— В-вы имеете в в-виду, я должен жениться на ней? О Боже, Брет!

Вообще-то Брет раньше об этом не думал, но внезапно пришедшая мысль поразила его: такой брак был бы на пользу обоим. А почему нет? Кайла нуждалась в добропорядочном муже, Бэрри — в деньгах. В этом Селеста дю Буа была права. Она бранила Брета за то, что он погубил репутацию ее крестной дочери. Так оно и есть. Да, это могло бы стать выходом — выдать ее замуж за Кенуорта или за кого-то вроде него.

Когда Брет вернулся к столу, за которым играли в кости, он увидел, что Кайла ушла. Один из игроков посмотрел на него со счастливой улыбкой и показал ожерелье из рубинов и бриллиантов:

— Неплохой урожай за час игры, не правда ли, сэр?

— Где она? Где леди, которой принадлежало ожерелье?

— Ушла с другим очень важным господином. — Мужчина засмеялся, но, увидев, что Брет двинулся к нему, попятился назад. — А что вы так на меня уставились? Я к нему никакого отношения не имею! Просто я выиграл, когда…

Брет схватил его за воротник и прижал к стене.

— Мне наплевать на ожерелье! Скажи, с кем она ушла!

— Я не знаю его имени, но этот человек играл здесь раньше, — выдавил мужчина. — Такой важный, вроде вас, с кустистыми бровями.

Подошедший сзади Кенуорт выдохнул:

— Это Брейкфилд! Проклятие! Он увез Кайлу!

Кайла дрожала — то ли взволнованная своим столь поспешным уходом из игорного зала, то ли возбужденная последним бокалом шампанского. Ей не следовало его пить, не следовало позволять Нортуику угощать ее. Почему так стучит в ушах? Такое впечатление, что она находится в колодце, а голоса и свет доходят до нее откуда-то издалека. Кайла нахмурила лоб, заморгала, попробовала поднести руку к голове, но не смогла.

Она почувствовала боль. И холод. Голоса доносились откуда-то издалека, из тьмы. Она не понимала смысла того, что слышала. И любая ее попытка что-то понять оканчивалась неудачей.

Где Брет? Почему он бросил ее? Он был там, потом исчез. Боже, как болит голова, стоит лишь попытаться что-то вспомнить.

Одна из теней появилась из темноты и приблизилась к ней. Кайла услышала знакомый мурлыкающий голос, отчего ее снова бросило в дрожь.

— Что, моя дорогая, холодно? Ничего. Скоро согреешься. Я присмотрю за тобой. Мне уже давно следовало это сделать. — Послышался неприятный смех. Кайла заморгала, пытаясь сквозь дымку рассмотреть говорившего.

— Норт… уик… — Кайла сама не узнала своего голоса, он словно доходил до нее откуда-то издалека.

— Да, моя дорогая. Ты понемногу приходишь в себя. Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты все чувствовала, все слышала. — Снова послышался неприятный смех, и Кайла ощутила холодок в позвоночнике. — Не сопротивляйся. Это не принесет тебе ничего хорошего, как ты сама скоро сможешь убедиться. Ты отсюда не убежишь, очаровательная маленькая шлюшка! У тебя красивое тело, правда, формы чуть более пышные, чем это отвечает моим вкусам. Ты ведь знаешь это. Я помню тебя ребенком. Такая белокурая, хорошенькая, хрупкая… и невинная. Нетронутая и незапятнанная. Не то что сейчас. Сейчас ты стала такой, как все, — залапанная грязными руками шлюха, которую может взять любой мужчина.

Слова Нортуика медленно, словно тяжелые камни, погружались в нее. Кайла подняла глаза, но туманная дымка застилала ей взор, мешая понять характер опасности. Она заморгала, чтобы разогнать туман, смочила языком пересохшие губы. Ее собственный голос показался ей незнакомым и скрипучим: