На нем был мундир, первое, что заметила Джинни, сбежав по ступенькам. Она не успела вытереться после ванны; мокрые локоны небрежно сколоты на затылке, кожа блестит каплями воды.

Стив как раз успел спешиться, и Джинни замерла в двух шагах, закусив нижнюю губку, зеленые глаза гневно сверкали — она успела вспомнить, как была зла на него.

— Ну? — спросил он, подняв брови.

— Ну! Это все, что ты собираешься сказать? Тебя не было почти месяц, и все, что я получила, — дурацкую записку ни о чем! Так же ты мог написать и Сальвадору!

— Поскольку ты так рассердилась, жаль, что я не велел Маноло передать письмо Сальвадору!

Он глядел на нее сверху вниз, на губах играла странная жестокая улыбка, в синих глазах горело пламя, значение которого Джинни не могла определить.

— По крайней мере Сальвадор приносил мне новости о войне, — угрюмо пробурчала она и добавила почти против воли; — Вижу, ты наконец-то вступил в настоящую армию.

Когда это произошло?

— Пару недель назад, после того как мы уничтожили отряд карателей, докучавший нам.

Он резко отвернулся и стал снимать с лошади седельные сумки. Джинни заметила, что Стив с трудом двигает рукой.

Немедленно забыв о гневе, она бросилась к нему, вне себя от беспокойства:

— Стив! Ты ранен? О Господи, почему не сказал? Даже не написал.

Руки, взлетев, обвились вокруг шеи Стива, и язвительный ответ так и не слетел с языка — губы ощутили знакомый вкус прикосновения губ Джинни. Уронив сумки, он начал целовать ее, грубо, нетерпеливо, поспешно, словно стремясь утвердить свое право владения этой женщиной. Единственное, что он желает, — немедленно отнести ее на кровать.

Слишком долго он оставался наедине со своими мыслями, отравляющими ядом мозг и душу.

Но уже потом, в спальне, они ни о чем не говорили, только случайные слова любви и страсти срывались с губ, такие естественные, особенно теперь, когда они вновь нашли друг друга.

Он хотел ее! Несмотря на резкие нотки в голосе, презрительную усмешку при первой встрече, Джинни снова отдалась его объятиям, и Стив держал ее так, словно был не в лилах отпустить. И на глазах ухмылявшихся пеонов и Сальвадора он подхватил ее, понес в спальню, ногой захлопнув за собой дверь.

И теперь Джинни лежала в полусне, придавленная весом его тела, и слушала, как постепенно успокаивается его дыхание. Стив вернулся к ней, когда она уже начала отчаиваться!.

Ее пальцы осторожно обводили неровные шрамы на спине Стива, коснулись бинтов, обмотанных вокруг груди и плеча… Стив был ранен — наверное, в битве, о которой еще не успел рассказать. Джинни хотела расспросить Стива, но тот заглушил се слова поцелуем. Поэтому он не приезжал раньше, подумала она, ужаснувшись мысли, что Стива могли убить, а она даже не узнала бы об этом. Но почему-то была рада, что ранение, а не безразличие помешало Стиву явиться скорее.

Солнечные узоры, лежавшие на полу, немного потускнели — надвигался вечер. На кухне Сальвадор стучал ножами и сковородками, готовя ужин. Джинни последнее время почти ничего не ела, но сейчас чувствовала, что умирает от голода. Стив, должно быть, тоже. Он похудел, лицо усталое, напряженное, и постригся — волосы едва-едва завиваются на затылке.

Он зарылся лицом в нежное местечко между шеей и плечом, вдыхая запах ее волос, но сейчас неожиданно повернулся, коснувшись губами щек:

— Тебя что-то мучает, дорогая? В чем дело?

— О, я только гадаю, голоден ли ты, — без зазрения совести призналась Джинни. — Я всю неделю не могла смотреть на еду, а теперь, кажется, быка бы съела! И выпила бы океан вина.

Стив тихо засмеялся:

— Весьма странные мысли, если учесть, где ты находишься! Ничего не скажешь, мое самолюбие оскорблено: ведь единственный, кто может утолить голод, — это ты, моя маленькая соблазнительница.

Прижав Джинни к постели, Стив накрыл губами нежный холмик груди, покусывая сосок, обводя его языком, пока она не начала извиваться, издавая беспомощные стоны:

— О Стив… Стив… да… да…

— Что это означает? Неужели мне удалось пробудить другой голод в этом роскошном теле?

Перекатившись на спину, Стив широко заулыбался, а Джинни едва не закричала от раздражения, пытаясь притянуть его к себе.

— Дьявол тебя побери, Стив, ты не имеешь права так поступать со мной! Не позволю!

— Собственно говоря, я устал, а теперь, когда ты заговорила об этом… идея отправиться поесть звучит довольно соблазнительно.

— Ты… ты животное! Негодяй! Все это нарочно, чтобы довести меня!

Навалившись на Стива, Джинни начала колотить в грудь кулачками, пока тот не поймал ее запястья.

— Кошка дикая! Ты что, пытаешься сделать так, чтобы моя рана вновь открылась? Я научу тебя лучшему способу, как наработать аппетит!

Джинни нахмурилась было, но тут же разразилась беспомощным смехом, пока Стив снова не начал целовать ее и сильные пальцы не побежали по ее телу, а она, обезумев от желания, позволила делать с собой все, что хотел Стив.

Ужинали они очень поздно, потому что Стив захотел принять ванну и попросил Джинни найти в седельных сумках чистую одежду.

Джинни с трудом удерживалась от искушения пересмотреть их содержимое, но, вынув белье, с недоумением уставилась на тонкий арканзасский нож-»зубочистку». Как хорошо ей были знакомы такие ножи! Странно, что Стив носит его с собой — он предпочитал совсем другие, тяжелые ножи, которыми можно перерубить ветки, освежевать добычу и убить человека.

Джинни хотелось рассмотреть новый кинжал поближе он выглядел странно, почти зловеще знакомым, но она, вздрогнув, отошла. Пусть Стив сам расскажет! Не нужно, чтобы он думал, будто Джинни подглядывает.

Весь обед она нервно болтала о пустяках, умирая от желания задать вопрос, но боясь ответа, — она вновь заметила саркастическое, почти злобное выражение лица Стива. Поэтому и рассказывала о делах поместья, ремонте, посадке деревьев и цветов, постоянно ощущая, что он следит за ней.

Наконец, когда Джинни неловко замолчала и принялась пить вино, стакан за стаканом, Стив откинулся в кресле и, уже не скрываясь, начал рассматривать ее, словно познакомился всего несколько часов назад.

— Ты словно создана для домашнего хозяйства, любовь моя. И мне нравится твой загар. Кожа будто светится, как персик!

Воспоминания о часах, проведенных в постели, заставили Джинни покраснеть и опустить глаза. Почему он так странно смотрит на нее?!

— Ах, какое застенчивое и невинное личико, — продолжал Стив. — Кто, глядя на него, подумал бы, что ты когда-то была шлюхой!

Неожиданное нападение заставило Джинни съежиться, хотя в глазах стыл вызов.

— О Боже! Что за безумную игру ты ведешь на этот раз?

Стив спокойно пожал плечами, не отводя от нее по-детски вопрошающего взгляда.

— Какая игра? Просто недавно встретился с твоим приятелем, и тот рассказал мне о кое-каких случаях из твоего прошлого..

Джинни охнула, но Стив, не обращая внимания, прорычал:

— Скажи, сколько брал Том Бил, когда продавал тебя своим дружкам? И со многими ли делил тебя бесплатно?

— О нет, нет… — с мукой прошептала Джинни.

— Ты не сказала мне всей правды! Не говорила, что он продавал тебя любому, у которого находилось несколько песо, чтобы отведать твоих прелестей.

— Прекрати! — Джинни взметнулась из-за стола, прижимая руки к ушам. — Прекрати! Не желаю больше слушать.

Одним длинным грациозным прыжком Стив подскочил к Джинни, схватил ее за руки, с силой сжал.

— Нет, черт возьми, ты будешь слушать, по крайней мере пока я не закончу! Что, по-твоему, я чувствовал, когда слышал, как твои грязные похождения обсуждаются по кабакам? Твой приятель, Мэтт Купер, тот самый, который научил тебя так хорошо обращаться с ножом, помнишь? Так вот, он не забыл тебя и того, как хороша ты была в постели! Он с дружком даже явился за тобой, услышав, что ты прикончила Била. Иисусе! — бешено рявкнул он. — Почему ты не сказала мне?! Почему скрыла правду? И сколько еще подобных Подробностей ты скрываешь? — Джинни внезапно откинула голову назад, не вытирая струившихся по лицу слез, и вызывающе уставилась на Стива: