Среди шедевров Эрмитажа
Не ошибусь, коль назову,
Конечно, лучшие пейзажи —
Большие окна на Неву.
И смотрит нимфа с пьедестала,
Молчит, обиду затая,
На то, что в этих пышных залах
У окон застываю я.
У каждого из нас есть окна нашей жизни, нашей памяти. Иногда вид из окна связан с трагическими воспоминаниями. Это могут быть окна больницы или тюрьмы.
Мы меняем свои окна в течение жизни. Уходим, уезжаем, забираем вещи. Остаются воспоминания…
…Все вещи, словно мемуары, —
Друзьям. И вот от жизни старой
Остались дверь, диван, окно
И лампы абажур зелёный,
Вид из окна… Но он давно
Потрескался и обветшал,
И листья облетели с клёна…
Есть окна наших друзей, окна тайных встреч и свиданий. Есть мимолётные, случайные окна, почему-то запомнившиеся. А бывают ещё очень дорогие, на которые мы смотрим только с улицы, потому что знаем, что там уже другая жизнь, другие люди. Но окна светятся привычными квадратами. И кажется, стоит только подняться по лестнице, позвонить в дверь… Но мы не делаем этого. И всё равно, проходя двором или улицей, невольно бросаем взгляд на окно.
И конечно, у каждого горожанина, петербуржца есть окна его дома. На них мы смотрим, возвращаясь вечером. Они светятся, значит, нас ждут. На них мы оглядываемся, уходя утром, чтобы махнуть рукой и увидеть ответный знак.
Из окон привычный вид — проспект, улица, дерево во дворе. Всё это входит в мир нашего дома. Кому из нас не знакомо удивительное чувство, когда в ночном одиночестве мы подойдём к своему окну и в городской темноте заметим одно такое же светящееся окно? Оно как знак, как привет в нашей бессонной ночной жизни. Не раз и не два, а несколько лет мы с кем-то вместе не спим ночью. Случается, что это одно и то же окно. Кто-то в доме напротив так же засиживается допоздна. Так было всегда. Об этом в конце прошлого века писал Мережковский:
…Я заглянул в окно: по-прежнему в тумане
Возносятся дома, как призраки немые;
Внизу по улице прохожие бегут,
И клячи мокрые плетутся в жёлтом снеге.
Вот лампа под зелёным абажуром
На пятом этаже у моего соседа,
Как и всегда, в смычный час зажглась;
Я ждал её, как, может быть, и он
Порою ждёт моей лампады одинокой…
Мы только можем строить догадки, почему допоздна светится какое-то окно. Что там? Работа, болезнь или любовь? Но такие окна притягивают, создают ощущение присутствия кого-то близкого нам, заставляют волноваться.
…Крик разлук и встреч
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…
Нет и нет уму
Моему покоя.
И в моём дому
Завелось такое.
Помолись, дружок,
за бессонный дом,
За окно с огнём!
М. Цветаева
Петербург осенний
Петербургская осень… Единственное время года, которое не налетает, не приходит, а наступает незаметно, как старость, нечувствительно изменяя черты города, его движения, походку. Весна может ворваться внезапно, буйно. За одну ночь упадёт на город зима. Нахлынет лето. А осень будет таиться в июльских садах и парках задолго до срока, мгновенной улыбкой трогая август, как тень от облака накрывая улицы. А потом исчезнет, оставив неясную тревогу. И невольно обернёшься, как будто тебя окликнули. До её настоящего появления ещё далеко, но что-то угадывается, какое-то появляется движение, взгляд…
…Очнувшись от летнего быта,
От радостей летних и бед,
Посмотришь в окно — и забытым
Виденьем проступит проспект,
Деревьев встревоженный улей
И осени ранней шитьё.
А я в середине июля
Уже угадала её.
Какое-то было мгновенье, —
Лишь ветром наполнился сад,
Мелькнуло в пруду отраженье,
Почудился осени взгляд…
Есть всегда какое-то обещание в предчувствии осени, как будто именно там ожидает ответ. И появляется чувство, что вот-вот, уже очень близко объяснение не то чтобы всей жизни, но, может быть, пролетевшим летним дням, прошумевшим мимо, как скорый поезд. И каждый новый шаг осени приносит уверенность, что это произойдёт уже. А между тем, незаметно, город становится совсем осенним. Он погружается в осень, как в сон, и в нём появляется задумчивая строгость, печаль, одиночество.
Начало осени совпало с одиночеством
Души. Недомоганьем, сожалением…
И утром не проснуться, и не хочется
Прислушиваться к жизни. Но смирение
Меня охватывает от осенней стылости,
От вздохов клёна за окном и дальнего
Гудка буксира над Невой о милости,
О прихотливости судьбы. Прощального
Так много в днях осенних. Тайным искусом
Заманивает сад своим качанием.
С оттенком горечи, с любовным привкусом
Начало осени добавило молчания.
Удивительно это вступление города в осень, в молчаливое прощальное смирение перед зимой. Это осеннее состояние души города едва угадывается вначале: внешне нет никакого прощания. Напротив, возвращаются из летних отпусков петербуржцы, заканчиваются каникулы у школьников и студентов. Появляются афиши о начале театральных сезонов. Всё летнее, сбивчивое, обманное отлетает, забывается и вспоминается потом, как наваждение. Начинается нормальное течение жизни города.
Но всё в нём, любая подробность несёт отпечаток осени: цвет неба, одежда горожан, занятия, прогулки. Даже запах кофе в кофейнях становится другим осенью.
В городе всё по-осеннему сдержанно. Нет
Резких границ между светом и тенью. И охрой
Тронуты парки, дома и дворцы. Даже цвет
Неба по тону сливается с осенью — мокрой
Кистью размыты края. Только шум городской,
Точно прибой, — нарастает, стихает, с привычной
Жизнью смиряя. В душе осторожный покой,
Краскам осенним под стать…
И хотя деревья в скверах ещё едва обветрены сентябрьским дыханием, солнце светит уже особенно, по-осеннему. В домах ещё не топят, а воздух с каждым днем становится всё холоднее. Налетают дожди, и прибавляется работы в мастерских по ремонту зонтов. Хорошо, когда есть дом. Осенью мы особенно сильно ощущаем потребность в доме, в тепле. Подступают заботы о тёплой одежде, обуви, а у кого-то — и о крыше над головой. Осень — время простуд, время недомоганий. Начинаются ветры. Дождь моросит, петербургский, бесконечный. Не успевают высохнуть тротуары под водосточными трубами.
