«Когда вы, англичане, замечаете лазейку в законах, — говорил он, — вы пролезаете в нее на малолитражке. Я же проехал там на „роллс-ройсе“.

Спустя два года он умер.

Оставшись верным себе до конца, он перед самой смертью продал за двести миллионов долларов свои владения на Шри-Ланка американцам под ракетную базу. Его единственным условием было, чтобы американцы именовали его жену королевой Северного Цейлона.

Но даже если индексировать с учетом инфляции все, что удалось украсть Мэрфи Серфингу, и прибавить к этому все, что ухитрился добыть и потерять Савундра, то все это и близко не подойдет к сумме, потерянной мировым рекордсменом среди банкротов Раджендрой Сетия.

Этот человек, которому в 1985 году исполнилось тридцать семь лет, заслужил упоминания в Книге рекордов Гиннесса, объявив о личном банкротстве на сумму 170 миллионов фунтов.

В 1984 году разорилась компания под названием «ЭСАЛ коммодитиз». Она поставляла в Нигерию и Судан сахар и рис и приносила Сетии огромные прибыли. Но в 1983 году цены на рис резко упали и одновременно с этим упал спрос на сахар. А затем в Нигерии произошел правительственный переворот, приведший к свержению президента Шагари, с которым у Сетии было налажено весьма плодотворное сотрудничество. Вслед за этим последовали обвинения в незаконных валютных операциях, и всей деятельности Сетии в Лагосе пришел конец.

Попав в такой переплет, «ЭСАЛ коммодитиз» стала брать огромные кредиты. Открыв кредитные линии в нескольких банках, Сетия занимал в одном банке, чтобы выплатить задолженность другому. Падение в пропасть продолжалось, пока он не оказался в такой яме, откуда уже нельзя было выбраться. Многие из займов давались под личное поручительство Сетии, в том числе и заем на семьдесят миллионов фунтов из Пенджабского Национального банка, который является вторым по величине банком Индии. Среди кредиторов были также «Сентрал бэнк оф Индиа», «Юпион бэнк оф Индиа», «Эллайд Эрзб бэнк», «Ландон энд Оверсиз шугар компани», Национальное налоговое управление и печально известный «Джонсон Маттей бэнк», который впоследствии стал объектом спасательной операции «Бэнк оф Ингленд». «ЭСАЛ» задолжала этому банку не то шесть, не то десять миллионов фунтов, в зависимости от того какая сторона считает.

Перед самым своим крахом «ЭСАЛ коммодитиз» хвастливо заявляла о своем трехсотмиллионном годовом обороте при основном капитале в пять миллионов фунтов. Вскоре выяснилось, что общая сумма долгов «ЭСАЛ» составляет 280 миллионов фунтов. Вдобавок Сетия лично был должен по различным обязательствам 170 миллионов фунтов.

Он был пятым сыном известного бизнесмена Соханлала Сетии. Два его старших брата также занимали видное место среди лондонских коммерсантов. Принадлежность к этой известной в деловом мире фамилии и диплом Лондонской школы экономики открывали ему широкие возможности для успешной карьеры в Сити. После окончания учебы он стал партнером в семейном джутовом бизнесе. В 1969 году он занял у своего отца десять тысяч фунтов и открыл собственное дело по торговле металлом. Говорят, что на этом он потерял пятьдесят тысяч фунтов. К 1973 году он решил окончательно выйти из семейного бизнеса. Его долю составила компания «Рассел файбер дилерз», которую он перепрофилировал на поставки сахара и риса. Прежде чем на мировом рынке упал спрос на сахар и его компания разорилась, он успел сделать миллионы. В последующие полтора года он пытался хоть как-то заработать на жизнь и играл на скачках до тех пор, пока его братья не пришли на выручку и не устроили его на выгодную работу в Нигерии. Там ему удалось установить обширные контакты и он опять занялся сахаром, создал «ЭСАЛ» и «со щитом» вернулся в Сити. Он теперь снова имел миллионы, расплатился со всеми своими долгами и зажил еще более роскошно и весело, чем прежде.

За какие-то несколько месяцев он купил три «роллс-ройса», два «мерседеса», сорок или пятьдесят скаковых лошадей и персональный «Боинг-707». Компания «ЭСАЛ» заплатила за самолет 3,6 миллиона долларов и еще шестьсот тысяч за то, чтобы оборудовать в нем зал заседаний совета директоров, спальни, ванные с золочеными кранами, сауну и джакузи. Кроме этого, он купил дом в Хэмпстэде за три миллиона долларов, в который, впрочем, он так никогда и не въехал. Он обожал азартные игры и часто приглашал своих гостей к игральным столам в каком-нибудь шикарном частном клубе Лондона. При этом гости забирали себе выигрыши, а все их проигрыши оплачивал Сетия. Рассказывают, что один из таких вечеров обошелся ему в сто тысяч фунтов.

После крушения своей империи в январе 1984 года Раджендра решил, что для его здоровья лучше подходит климат южного побережья Испании, и в сопровождении нескольких директоров управляющих «ЭСАЛ» отбыл в добровольное изгнание.

Скотленд-Ярд выдал ордер на его арест.

Против него выдвигались обвинения по девяти пунктам, включая мошенничество, подделку документов и хищения.

Давая на своей арендованной вилле на побережье между Малагой и Марбеллой эксклюзивное интервью газете «Санди таймс», Сетия в ноябре 1984 года заявил, что он занят сейчас рядом новых проектов. Он также заявил, что собирается расплатиться со всеми своими кредиторами. К этому он добавил: «Я знаю, что впереди у меня великое будущее. И пусть мне придется пятнадцать лет ползти до него на карачках, но я добьюсь своего».

Не дожидаясь, пока сбудутся его мечты о великом будущем, он возвратился в Индию, и английское правительство немедленно потребовало его выдачи. Но индийские власти имели на это свое мнение. Они сами предъявили ему обвинение в мошенничестве и оставили в тюрьме дожидаться суда. Журналисту, который брал у него там интервью, он сказал: с Я скоро буду самым богатым человеком в мире». Судя по всему, Раджендра Сетия философски относится к постигшим его испытаниям, посвящая каждый день по нескольку часов медитациям в молитвам.

«Все мои нынешние несчастья посланы мне Богом. Но я еще вернусь на сцену и я еще создам такое грандиозное дело, которое никогда не сможет лопнуть».

Обратите внимание на эти слова.

Возможно, их еще придется вспомнить.

Сначала был телефонный звонок из Лондона в Базель.

«Что бы вы хотели узнать? — спросил он. — Когда вы хотите со мной встретиться?»

Он получил ответ на оба своих вопроса. «Хорошо, — сказал он, — так и договоримся. Только напишите мне и напомните еще раз».

Письмо было написано и отправлено.

Ответ пришел в виде короткой записки, написанной от руки: «К сожалению, в это время меня не будет в городе. Прошу меня извинить».

Потом был еще один звонок из Лондона.

«Нет, — сказал он, — ничего не получится. Я уезжаю в путешествие. Мне очень жаль».

И в завершение этих несостоявшихся рандеву был еще один звонок, на этот раз из Базеля.

Трубку взяла женщина и спросила, кто у телефона. Услышав ответ, она сказала: «Одну минуту» и, забыв прикрыть рукой микрофон, прошептала мужу, что звонит тот человек из Лондона, но сейчас он в Базеле. «Не надо, — прошептал он, — скажи ему, что меня нет. Скажи, что я куда-нибудь уехал». «Возьми трубку, — прошептала она, — он здесь, в Базеле». И снова он отказывался, а она пыталась заставить его подойти к телефону.

Наконец после долгих перешептываний он все-таки взял трубку и с большой неохотой согласился назначить встречу на завтрашнее утро.

Геллерштрассе — одна из самых фешенебельных улиц в Базеле. Они жили в одном из современных кварталов. Лифт поднимался прямо в прихожую их огромной квартиры. Вежливый, но неулыбчивый человек в белой сорочке, синем пиджаке и ярко-желтом галстуке встретил меня у дверей.

Он был почти совершенно лыс, но его лицо украшали густые седые бакенбарды, а по ярким голубым глазам никак нельзя было сказать, что их обладателю восемьдесят лет.

Но если заглянуть в эти глаза поглубже, то становилась понятной причина всех наших несостоявшихся свиданий.