Согласно статье 11, сторона, ищущая защиты, не должна изменять условия займа. Однако Кассуба, проявив удивительную ловкость, убедил своих кредиторов, что единственный выход для них — лишить его права выкупа заложенного имущества и взять на себя управление его собственностью.

С самого начала это была одна из тех редких ликвидаций, когда все понимали, что должник выгадает гораздо больше, чем его несчастные кредиторы.

Разумеется, это и должно быть целью (провозглашенной или подразумеваемой) каждого финансиста, попадающего в беду.

По всей видимости, этими же соображениями руководствовался и лондонский солиситор, Фридрих Грюнвальд, он же Фред Гринвуд. Правда, его попытки завладеть в шестидесятых годах несколькими компаниями по недвижимости оказались одной из самых крупных финансовых махинаций в послевоенной Англии.

В 1938 году, когда ему было четырнадцать лет, его семья, спасаясь от гитлеровского режима, бежала в Великобританию. В 1948 году Грюнвальд занял у отца двести фунтов и открыл юридическую практику. Список его клиентов рос, и вскоре его офис перебрался в фешенебельный Мэйфер. Именно там Грюнвальд начал сотрудничать со «Стэйт билдинг сосайэти», акционерной компанией, занимавшейся приемом вкладов и выдачей займов. Через своего директора-распорядителя Герберта Мюррея «Стэйт билдинг сосайэти» передавала чеки Грюнвальду и доверяла ему обеспечивать некоторые закладные. Вместо этого Грюнвальд использовал эти деньги на перекупку компаний по недвижимости. Контрольные пакеты акций они с Мюрреем распределяли между собой. Затем эти компании использовались как гаранты займов у «Стэйт билдинг сосайэти», которые теперь заменяли первоначальные «заимствования».

Эта хитрая система безукоризненно сработала первые четыре раза. Но в пятый раз (при попытке овладеть пивоварней «Элай брюэри» в Кардиффе и компанией «Линтанг инвестментс», которой, помимо всего прочего, принадлежал лондонский Долфин-сквер — крупнейший жилой комплекс в Европе) все пошло прахом.

Для этой операции Грюнвальд и Мюррей объединились с коммерческим банкиром Гарри Джаспером, в холдинговой группе которого «Джаспер груп» должны были слиться и пивоварня и «Линтанг инвестментс».

Притом что с Джаспера впоследствии были сняты все обвинения в мошенничестве, если бы этой троице удалось провернуть свою аферу, они бы получили в собственность недвижимость, оценивавшуюся в двадцать миллионов фунтов. Но чтобы поставить в свое стойло пивоварню и «Линтанг инвестментс», им еще до начала сделки потребовалось больше денег, чем можно было выкачать из «Стэйт билдинг сосайэти». Мюррей и Джаспер внесли свою долю. Грюнвальд тоже полагал, что сможет собрать недостающую сумму. Но он ошибся.

Как он писал позже, «по крайней мере на бумаге у нас было денег больше чем достаточно. Для тех, кто не знает Сити, это может показаться странным, но, уверяю вас, у меня и в мыслях не было, что все может рухнуть. С какой стати? До сих пор все, к чему я прикасался, превращалось в деньги. У меня была легкая рука, и я не мог совершить ошибки».

Но он ее совершил.

Когда сделка провалилась, рухнула и вся пирамида. Делом заинтересовался совет по торговле, а вслед за ним и отдел по борьбе с мошенничествам. Выяснилось, что некоторая часть денег не проходила по бухгалтерским книгам «Стэйт билдинг сосайэти». Что-то около 3,25 миллиона фунтов! Грюнвальд, Мюррей и Джаспер оказались рядом на скамье подсудимых в «Оулд бейли», откуда только Джаспер вышел на свободу. А Грюнвальд и Мюррей были приговорены к пяти годам заключения, и оба отсидели по три с половиной года.

К счастью для тех, кто мог бы пострадать при крахе «Стэйт билдинг сосайэти», они получили свои деньги назад плюс символическую сумму в один шиллинг на фунт вложенных денег в виде компенсации за потерянные проценты по вкладу. Грюнвальд отделался не так удачно. Он вышел из тюрьмы без гроша.

«Если бы я получил обещанные деньги, — сказал он газетчикам после выхода из тюрьмы в 1963 году, — все бы прошло наилучшим образом. Но меня подвели».

У присяжных на этот счет оказалось другое мнение.

«Я не жулик, — продолжал он. — Но в Англии говорят: если тебе удалось добиться успеха в Сити, получаешь рыцарское звание. Если нет — пожалуйте в „Вормвуд скрабз“19.

Он доказал, что по крайней мере вторая половина этого изречения верна.

Уильяма Стерна не так-то просто застать на месте.

Приходится за ним гоняться и просить его знакомых намекнуть ему, что он, наверно, просто не слишком хочет, чтобы его застали.

Он родился в Венгрии в 1935 году. Еще ребенком он на короткий срок попал со всей семьей в нацистский лагерь Берген-Бельзен. До семнадцати лет он воспитывался в Швейцарии, потом учился в Нью-Йорке и Бостоне, где получил степень бакалавра. Затем стал гражданином США и получил диплом юриста в Гарвардском университете.

При первой встрече он производит впечатление холодного и даже чопорного человека, который с нескрываемым подозрением относится к каждому, кто имеет при себе магнитофон и хочет нарушить его уединение.

Но если он все-таки согласится рассказать о себе, то вы сразу попадаете под власть его знаменитого обаяния. Он отличный собеседник и при этом весьма умен и совсем не скрытен.

«Я познакомился со своей женой и женился на ней в 1957 году. После того как в июле 1960 года меня приняли в нью-йоркскую коллегию адвокатов, мы с женой вернулись в Лондон и я начал работать в тогда еще небольшой компании „Фрэшуотер груп“. Этим самым я выполнял свое предсвадебное обязательство, данное мной моему, ныне уже покойному, тестю, Осин Фрэшуотеру, который хотел, чтобы в его компании работали свои люди. Я начал карьеру с самого низшего звена управления — заполнял бухгалтерские книги, вносил собранную арендную плату на банковские счета, осматривал котельные, следил за текущим ремонтом сдаваемых внаем квартир В 1964 году я стал заниматься финансовой стороной нашего бизнеса. Я отвечал за финансовые дела компании, пока в 1970 году не оказалось, что два более молодых члена семейства уже стали взрослыми, и тогда я решил, что для всех нас будет лучше, если каждый из нас займется своим делом. Мы разделили капитал, и в конце 1972 года я основал то, что позднее стало известно как „Стерн холдингз“.

А меньше чем три года спустя его империя недвижимости «Уилстар секьюритиз лтд.» рухнула вместе со всей Лондонской биржей недвижимости, и он остался в долгу на обшую сумму 142 978 413 фунтов стерлингов.

Между 1979 и 1985 годами ему принадлежала достаточно сомнительная честь быть зарегистрированным в Книге рекордов Гиннесса в качестве самого крупного банкрота.

Сегодня, освободившись наконец от долгов, он рассказывает о своем феноменальном взлете и еще более феноменальном падении как человек, у которого было достаточно времени взглянуть на все это со стороны.

«С 1961 и по 1971 год английский бизнес сдачи помещений внаем подвергался бесконечным и вполне произвольным ограничениям того или иного рода, которые накладывал „Бэнк оф Ингленд“. Банк пытался ограничить уровень инфляции путем ограничения кредитования национальной экономики. Поэтому любой, кто мог расширять свое дело в шестидесятых годах, имел свой потолок, независимо от того насколько прибыльным было его дело. Управляющий банком обычно говорил: „Мне бы очень хотелось вам помочь, но размер нашего кредита ограничен 5% той суммы, которую вы получили в прошлом году. Поскольку уровень инфляции составляет именно 5%, то это означает, что наши кредитные способности остались на том же уровне, а поскольку мы уже выдали кредиты другим нашим клиентам, то для вас у нас ничего нет“. Раздобыть деньги можно было, только обхаживая одновременно десять или двенадцать банков, пока не найдется такой, у которого при всех искусственно навязанных ограничениях еще остались кое-какие запасы. Поверьте, я мог бы рассказать бесконечное множество историй о великолепных сделках, не осуществленных только потому, что не оказалось возможным найти под них кредиты».