Ирма набрала номер телефона.

— Алло! Могу я поговорить с Мариной?

— Нет, не можете, — послышался запыхавшийся женский голос.

— Кто это?

— А это кто?

— Ирма, чёрт бы вас побрал!

— Спасибо, тётя Ирма, это Наташа.

— Наташечка, привет! Как дела, моя золотая? Где твоя сумасшедшая тётка?

— Не знаю. Её ни сегодня, ни вчера не было. К телефону не подходит. Мобильный отключён.

— За неуплату? — почему-то спросила Ирма. — Ладно, пока! Передай, что я звонила.

В кабинет постучали, на пороге появилась девушка с голым пупком, схваченным серебряной скобой. Она то и дело тёрла нос и сжимала челюсти, зрачки расплылись по всему глазу, она походила на голодную сову, высматривающую мышь пожирнее.

— Ирма, пошли пить кофе.

— Ирочка, ты поменяла причёску? Тебе очень хорошо.

— Я не причёску поменяла, а голову вымыла.

— У меня до сих пор руки болят, — жалостливо сказал Ирма.

— Ну, прости, дорогая моя. Я тебе премию выпрошу.

— Лучше машину с шофёром.

— Постараюсь.

Женщины шли по тёмному коридору, и Ирма бежала вприпрыжку, виляя своей красной курткой.

Доски были влажные, плохо ошкуренные, на ткани брюк оставалась деревянная труха, Вадик старался не шевелиться, чтобы не занозить ноги, он смотрел на яблоко и радовался его красоте. На плод падал свет, и красная кожа горела изнутри, яблоко словно скатилось с полотен Караваджо.

Наташа вышла на полчаса позже обычного времени. Увидев Вадика, она наклонилась и подтянула толстые носки, которые сползли гармошкой и мешали идти. Сумка, висевшая на плече, упала и стукнула девушку по голове. Голова загудела, внизу живота потянуло холодом, наполнившим её предчувствием чего-то недоброго и опасного. Наташа зло посмотрела на Вадика, который поднялся и, держа на ладони яблоко, пошёл к ней навстречу.

— Прости меня. Не знаю, что на меня нашло.

— Ладно.

— Я нашёл работу.

— Где?

— Охранником в банке.

— И всё?

— Ну, для начала, у меня же нет московской прописки.

Наташа остановилась и пристально посмотрела в заискивающие глаза Вадика. Наташа яростно вцепилась зубами в яблоко, оторвала огромный кусок. Молодой человек стукнул её по руке. Яблоко упало и треснуло, из него вылез червь. Наташа вскинулась на Вадика. Её лицо стало кривым, словно съехавшим с петель.

— Извини, оно было немытым. Тебе нельзя в твоём положении.

— Плохая примета.

— Что? — не понял Вадик.

— Червяк в яблоке. — Наташа подняла плод. — Такое красивое снаружи, а внутри изъян. — И она с силой кинула яблоком в стену, оно разлетелось на сотни сладких брызг. Наташа побежала.

— Это суеверие! — кинулся за ней Вадик.

— Оставь меня! Найди другую москвичку, с которой сможешь решить свои жилищные проблемы. Мама тебя никогда не пропишет, и ты не нравишься Марине! — кричала Наташа.

Тонким каблуком Марина зацепила половик, перед её глазами встало лицо Владлена, упавший взгляд, вязнущий в ненужных словах голос. Она села на корточки поправить грязную тряпку, потом сорвала её. Владлен, чёрт его подери! Пророк хренов! Марина была полна решимости доказать, что она чего-то стоит, что её удел не заканчивается на пошиве дрянных пальтишек, что она станет известной на весь мир и за ней будут гоняться папарацци, направляя на неё объективы хищных фотокамер… Вдруг послышался шорох. Женщина прислушалась, прошла в комнату. Тишина. Опять шорох. Марина схватила со столика пустую бутылку. Всё стало безмолвно — так, что тишина начала ссыпаться в уши словами Владлена. Марина не выдержала и бросилась вон из квартиры, но на пороге остановилась, села на корточки и тщательно растянула тряпку на резиновом коврике, видимо, представляя себе, что это лицо Владлена, а потом пустилась вниз, громыхая криком по ступенькам лестницы.

— Иван, Иван! Приезжай скорее! — орала она в мобильный телефон.

— Что стряслось?

— Скорее!

Марина выбежала на улицу и встала около подъезда. Она следила за своими окнами, ненавидя весь свет живой за то, что ей приходится унижаться до ужаса, что её самоуверенность повержена в страхе перед чем-то невидимым, шляющимся по квартире, быть может, лапающим её вещи, так что потом будет нечего надеть. Во всём виноват Владлен! Это мысль стучала ей в висок, хотелось бросаться на прохожих и лепить к их мясистым щекам пощёчины. Когда Марина уже изнемогала от бессильной ярости, причины которой не понимала, но которая её тем не менее нешуточно измотала, наконец-то появился Иван. Целых полчаса Марине пришлось мучиться в ожидании.

— Что случилось?

— Ты что так долго! Там кто-то есть.

— Где?

— Да в квартире!

— Я поднимусь наверх…

— Я с тобой.

— Не надо. Если там никого нет, я тебе с балкона покричу. Хорошо?

Иван, вооружившись гаечным ключом, вошёл в квартиру. Тщательно исследовав её и не обнаружив никого, кто мог бы позариться на Маринины богатства, позвал женщину, которая в нетерпении ходила внизу.

Прижимаясь спиной к двери, чтобы сзади на неё никто не напал, она с опаской оглядывалась вокруг, рыская глазами по поверхности предметов.

— Что-нибудь пропало? — давясь улыбкой, спросил Иван. Женщина вскинулась на него, немного подумав, неожиданно побледнела, теперь её голос начал безвольно заикаться, а руки повисли двумя вялыми салатными листами с тем же противным, изъеденным гусеницей цветом.

— Не знаю, но здесь точно кто-то был.

— Тебе, наверное, показалось.

— Я ещё из ума не выжила! — Марина отошла от двери и начала расхаживать по квартире. Зайдя в спальню, внимательно осмотрела ларец с драгоценностями.

— Давай замок поменяем? — донёсся из прихожей голос Ивана.

— У меня на работе ключи пропали. — Марина подошла к мужчине и дотронулась до запястья. — Широкое.

— Как ты можешь так быстро меняться?

— В смысле?

— Ты была такой беззащитной! — воскликнул Иван, и его сдавленный смех вырвался наружу.

— А сейчас?

— А сейчас очень собранная.

— Не люблю вставать за мужчину, но иногда вековые инстинкты берут верх. — Она поцеловала его руку.

— Ничего, ты с ними справишься. — Иван вдохнул аромат её рассыпчатых волос, чуть качнулся. — Когда это было?

— Что?

— Когда пропали ключи?

— Не помню…

— Может, ты их потеряла?

— Я никогда ничего не теряю. К нам, кажется, приходила хромая девушка.

— Ладно, давай съездим купим замок.

Он попытался обнять её, но Марина вырвалась и потащила его вниз. Всё, хватит! Она не даст мужчине увлечь её, теперь она сама руководит своей жизнью.

Вскоре они подъехали к хозяйственному магазину, оставалось пятнадцать минут до закрытия, поэтому в здание поспешно входили десятки граждан, а другие десятки граждан выходили, неуклюжие, уже обременённые коробками с чешскими сервизами, лампами с золотыми подставками и молотками. Они торопились обустроить свои квартиры, как будто завтра двери магазина закроются и с прилавков исчезнут все товары, а продавщицы вымрут. Все толкались, ругались и наступали друг другу на ноги, не прикрывая лица улыбками и извинениями.

— Иди лучше во дворе посиди, чего зря в магазин тащиться.

— А вдруг ты не тот замок купишь?

— Ты всё равно в них ничего не понимаешь.

— У тебя деньги есть?

Иван усмехнулся и подал Марине руку.

— А может, там и правда никого не было? — вдруг спросила она.

— Всё равно замок надо поменять.

Иван подтолкнул Марину, она вошла во двор и села на зелёную скамейку. В охваченном четырьмя стенами пространстве бултыхались трое детей и трое взрослых — две женщины и один мужчина. Родители сидели, потягивая пиво и разговоры, не обращая ни малейшего внимания на играющих детей и на появившуюся незнакомку. Марина облегчённо вздохнула и закурила. Закружилась голова — это была первая за весь день сигарета.