— Нет! — ответил Балкан-палван, ничуть не испуганный. — Моей жизнью никто, кроме создателя, распоряжаться не может!

— Вот как? — Я отступил на шаг и грозно закричал: — Становись на колени!

— Не стану! Не стану, даже если вы сдерете с меня шкуру!

Я прицелился чуть повыше правого уха палвана и нажал на спуск. Грохот наполнил комнату, кисло запахло порохом. Я не отрывал глаз от палвана. Он остался сидеть в той же позе, словно прирос к месту. Но все же был напуган, лицо его побелело. Страх смерти, видимо, действует на каждого!

Я дослал в ствол браунинга новый патрон и опять пригрозил:

— Еще есть время… Становись на колени!

Глядя прямо на меня, палван попытался улыбнуться:

— Создатель отвел от меня одну вашу пулю. Быть может, отведет и остальные…

Я бросил браунинг на стол и, смягчившись, совсем другим тоном сказал:

— Молодец! Ты, оказывается, мужественный человек. Я хотел проверить твою смелость. Да, ты настоящий палван!

Балкан-палван ничего не сказал.

Я сел за стол и, еще более смягчаясь, спросил:

— Я вижу, тебе надоело жить?

— Нет… Жизнь никому не может надоесть. Что может быть слаще жизни? Но жить, втянув голову в плечи, тоже нелегко. Нет больше сил терпеть. Нынче на нас нападают люди Ораз-сердара. Завтра — налетают конники Хаджимурад-хана. Каждый божий день на наши головы обрушивается новое бедствие. И всему этому, как говорят они, виной — вы.

— Мы?

— Да… Они говорят, что выполняют приказ генерала Молла-эсена.

— Они лгут! Все, что нам нужно, мы привозим из Индии. Покупаем в Персии.

— Этого я не знаю… Они ссылаются на вас…

Мы знали, что они ссылаются на нас. «Англичанам нужно… Генерал Маллесон требует…» Нам было известно, что и Ораз-сердар и другие сваливают все на нас. Мы, конечно, брали у населения и зерно, и фураж, и скот. Но и наши друзья не отставали! И самое главное, они все совершали, прикрываясь нашим именем. И мы были бессильны. Кучка упрямых болванов! Что с ними поделаешь!

Я решил одной пулей убить сразу двух зайцев. Вызвав дежурного офицера, приказал снять наручники с Балкан-палвана. Затем подошел к нему вплотную и серьезно сказал:

— Если бы мы, англичане, были плохими людьми, то все мусульманские народы, от арабов до персов, не искали бы у нас защиты. Вас обманывают. Мы не пришли сюда грабить ваш народ. Пришли, чтобы помочь вам, защитить. Ступай, возвращайся в свой аул. Позаботьтесь о завтрашнем дне. В Каракумах вы не найдете счастья!

Балкан-палван, видимо, не ожидал этого. Разминая свои сильные руки, он с каким-то смешанным чувством посмотрел на меня и спросил:

— Вы тоже англичанин?

Я мягко улыбнулся:

— Да, англичанин… Правая рука Маллесона. Полковник Форстер!

Балкан-палван еще некоторое время пристально смотрел на меня. Затем глубоко вздохнул и робко спросил:

— Я могу уйти?

— Ступай… Твои односельчане тоже вскоре придут вслед за тобой!

Старик сразу как-то обмяк, мне даже показалось, что в его потускневших глазах блеснули слезы. Как сложна человеческая натура. Перед пулей он не дрогнул… А услышав доброе слово, сразу ослабел!

Вчера мы встретили представителя главнокомандующего, генерала Горина. А сегодня, проработав целый день, составили план эвакуации. Обстановка оказалась намного сложнее, чем мы предполагали. Одна из самых трудных задач состояла в том, как отвести наши войска к Асхабаду. Ведь эти части были опорой всего фронта. Их внезапный отход мог привести к катастрофе. Разумеется, большевики, узнав об отходе наших сил, тут же перейдут в наступление. Отряды Закаспийского правительства и всадники Ораз-сердара не смогут устоять и немедленно будут разгромлены. Одновременно начнутся диверсии на железной дороге, а местные большевики усилят свою деятельность. В результате создастся поистине безвыходное положение. И друзья наши впадут в панику, и наш отход будет затруднен. Как быть?

После длительного обсуждения мы пришли к следующему: необходимо разослать побольше лазутчиков по обе стороны фронта и распространять среди населения слухи о том, что наши войска отходят в сторону песков умышленно, чтобы затем перейти Амударью под Чарджуем и ударить неприятелю в тыл. Тем временем части, дислоцированные в районе Мерва, постепенно оттянуть к Асхабаду и тайно перевезти в Персию ценные грузы, больных и раненых. А военного министра Закаспийского правительства Крутеню назначить полномочным представителем и послать в Баку — требовать у Деникина срочной военной и финансовой помощи.

По нескольку раз переписывая и перечеркивая оперативный план, мы наконец уточнили его и отправили командованию, с просьбой дать нам время хотя бы до конца марта, чтобы осуществить намеченные меры. Ответ пришел быстро: наш план принимался, предлагалось всю эвакуацию закончить самое позднее к началу апреля. Мы немедленно принялись за дело. В нашем распоряжении оставалось не больше месяца, а работы было очень много. В рассылке верных людей для распространения слухов о том, что мы готовимся ударить большевикам в тыл, большую помощь нам могла оказать Бухара. Поэтому мы от имени Маллесона направили специальное послание эмиру и командировали в Бухару одного из наиболее опытных офицеров.

Не менее трудной задачей было — сообщить о подлинном положении дел членам Закаспийского правительства. Над этим пришлось призадуматься. Было ясно, что неожиданное известие потрясет наших друзей. Что, если все они вдруг решат уйти в отставку? Найдется ли в таких условиях хоть один безумец, который согласится занять министерское кресло? Пока что мы решили поставить в известность обо всем одного только Дружкина. Это был наш человек, все, что нужно было провести от имени правительства, можно было осуществить с его помощью. Мы решили, однако, предупредить Закаспийское правительство, что дополнительной военной помощи от нас не будет и что если в Индии положение осложнится, то и войска, находящиеся в Закаспии, возможно, будут нами отведены. Это была только частица правды. Передать эту частицу членам правительства генерал поручил мне.

На этот раз в совещании приняли участие всего четыре человека. Ораз-сердар уехал в Мерв, полковник Хаджимурад до сих пор был болен.

Для начала я напомнил о приезде генерала Мильна, о том, что наша миссия поставила перед ним вопрос об усилении военной и финансовой помощи Закаспию. Затем, сгущая факты, сообщил о том, что в Афганистане и в Индии обстановка все более осложняется, что влияние большевиков начало распространяться и там. А в заключение осторожно намекнул, что сейчас на дополнительную присылку войск рассчитывать трудно, наоборот, возможно даже, что и имеющиеся силы придется отвести назад.

В кабинете наступила тишина. Это было затишье перед бурей. По лицам присутствующих было видно, что они потрясены. Продолжительное молчание нарушил наконец Зимин. Укоризненно глядя на меня, он спросил:

— Значит, вполне возможно, что мы останемся один?

— Да… Если положение в Индии осложнится, то войска, возможно, будут переброшены туда.

— А обещания? Договоры, скрепленные печатями? Что будет с ними?

— С ними? Они останутся в силе. Мы говорим о чрезвычайных обстоятельствах. Может быть, такие обстоятельства и не возникнут. Может быть, удастся быстро потушить начинающийся пожар и вернуться.

— Вернуться? — На этот раз Зимин рассмеялся. — Как говорят на Востоке: «Пока из Мекки придет лекарство, укушенный змеей умрет…»

— Постарайтесь не умереть! — Я тоже неохотно улыбнулся. — Надо искать лекарство поблизости. Надо собственными руками утирать слезы!

Зимин опустил голову. Я внимательно наблюдал за ним. Он походил на человека, которому надоело жить, который живет по принципу «будь что будет». Когда я видел его в прошлый раз, у него дрожали только руки. А теперь часто дергались и морщинистые щеки. Видно, он совсем ослабел.

Поднялся Дружкин и повторил слова, которые мы заранее вдолбили ему в башку. Он предложил срочно направить представителя в ставку Деникина — просить военной и финансовой помощи. Военный министр Крутеня поддержал Дружкина.