— Господин полковник!

Тут подошел капитан Тиг-Джонс. А через мгновение нас окружили плотным кольцом друзья и чуть ли не на руках внесли в миссию.

Во дворе, во флигеле, были приготовлены специальные комнаты для генерала Мильна и его офицеров. Я тоже устроился там. Капитан Тиг-Джонс предупредил меня, что генерал Мильн с генералом Маллесоном уехали в сторону Байрам-Али, на фронт, и вернутся только на следующий день. У капитана были срочные дела в казарме. Я не стал его задерживать.

— Есть о чем рассказать, господин полковник. Я вернусь самое большее через час, — сказал он и торопливо вышел.

Прежде всего я вымылся в бане, смыл с себя грязь и пыль дальней дороги. Вернувшись, увидел в своей комнате мисс Элен, — она уже поджидала меня. Элен кинулась мне навстречу и обняла за шею:

— Чарлз!

Я снова держу в своих ладонях нежные руки Элен. Должно быть, оттого, что я соскучился по теплу и ласке, мне вдруг захотелось поцеловать ее. Что, если теперь она не станет противиться? Что, если прожитые дни отрезвили и ее? Я решил повторить попытку и сжал ее в объятиях. Элеи отвела мои руки и, сделав обиженное лицо, сказала:

— Господин полковник… Вы забыли наш уговор!

Я снова взял ее за руки:

— Элен! Вы все еще такая же?

Элен с жалостью посмотрела на меня:

— О боже! Как вы измучились! В лице ни кровинки, даже глаза пожелтели. Вы еще, слава богу, ничего. А вот Артур, бедняжка, просто убит, — перевела она разговор на другое.

Мы прошли в столовую. Я коротко рассказал Элен о наших странствиях. В свою очередь поинтересовался положением дел в Асхабаде. Она ответила подавленно:

— Дела тут неважные. Генерал очень рассержен. И как не сердиться? Все заботы легли на наши плечи. Местные власти — одно только звание. К тому же все грызутся между собой. Фунтиков неизвестно куда ухлопал семь миллионов рублей. Прочие тоже не отстают от него. Генерал выбился из сил, стараясь примирить их. Ничего не получилось. В конце концов он разогнал прежнее правительство Закаспия и создал новое. Знаете, кого он поставил во главе?

— Знаю! Зимина… Но этот будет еще почище Фунтикова. Надо было Дружкина сделать председателем.

— Он, говорят, еврей. В правительстве многие возражали даже против того, чтобы назначить его министром внутренних дел.

Состав нового правительства, кроме двух человек, мне был отлично знаком. Все они были связаны с нашими. А Дружкин непосредственно был подготовлен мною.

В дверь постучались. Элен, опередив меня, открыла, выслушала дежурного офицера, затем вернулась и с таинственным видом, тихо, точно опасаясь, что ее подслушают, объявила:

— Полковник Арсланбеков. Он еще вчера приходил. Хочет видеть вас. Говорит, у пего очень срочное дело.

Мне не хотелось встречаться сейчас с кем бы то ни было, хотелось отдохнуть. А можно было сказать заранее, что Арсланбеков просидит долго, раз он принес кучу новостей. Пусть Элен вежливо отошлет его, договорится о встрече на завтра. Наверно, у него все деньги вышли, вот и затеял что-то новое… Но Элен возвратилась и сказала, что Арсланбекову непременно нужно увидеть меня, хотя бы на две минуты. Я вопросительно посмотрел на Элен:

— Две минуты?

— Да… Говорит: «Очень важное дело».

— Ну, пусть войдет. Посмотрим, какое это дело.

Едва взглянув на Арсланбекова, я понял: произошло что-то необычное. На нем буквально лица не было. Большие черные глаза растерянно мигали, он прямо дрожал. Остановившись в дверях, смущенно отдал честь.

— Простите, господин полковник… Я знаю, что пришел не вовремя…

Я подошел к нему, испытующе заглянул в его глаза и протянул руку;

— Что случилось?

Полковник ответил, тяжело дыша:

— Кирсанов — большевик!

Я невольно вздрогнул. Но быстро взял себя в руки и с виду равнодушно спросил:

— Откуда вы это узнали?

— В Ташкенте, в военном комиссариате большевиков, работает наш человек. Через него и узнали.

— Может, это выдумка?

— Нет, все точно. Видели все его донесения о вашем путешествии. Крыть ему нечем. Его условное имя — «Джемшид».

Перед моими глазами возникло худое, строгое лицо капитана, бесконечной лентой развернулся весь пройденный вместе с ним путь. «Джемшид», — произнес я мысленно и опустился на диван. Закурил. Некоторое время сидел молча, вдыхая горький дым. Потом вопросительно взглянул на Арсланбекова:

— Ну-с, дальше, господин полковник… Что вы посоветуете?

Полковник ответил не колеблясь:

— Мы установили за ним слежку еще до въезда в Асхабад, на самой окраине. Этой ночью схватим его и допросим.

Я снова поднялся на ноги и вплотную подошел к полковнику.

— Предупреждаю заранее: если вы его упустите, сами будете арестованы!

— Никуда он не убежит, господин полковник! Будьте покойны. Сегодня же заставим его заговорить. Но кому передать его завтра? Признаться, я не очень доверяю местным властям.

— Сдайте нашим. Обратитесь к капитану Тиг-Джонсу. Я дам ему указания.

Полковник помолчал, понурясь, потом поднял голову и нерешительно выдавил:

— Не сможете ли вы принять меня завтра?

Я ответил, не скрывая раздражения:

— Об этом завтра и поговорим!

Едва полковник вышел, вошла Элен. Должно быть, она по моему лицу поняла, что я взволнован. Внимательно посмотрела на меня и озабоченно спросила:

— Что случилось?

Я ответил уклончиво:

— Следили за одним большевиком от самого Ташкента, а здесь упустили. Теперь просят помочь.

Элен проговорила недовольно:

— Они только и умеют просить о помощи. Что бы они делали без нас?

Как ни старался я взять себя в руки, мне это не удавалось. Перед моими глазами вставали то Кирсанов, то Арсланбеков, я все больше расстраивался. Элен, видимо, почувствовала, что мои мысли заняты другим. Еще раз затянулась сигаретой и бросила окурок в пепельницу.

— Вам нужно отдохнуть, Чарлз. Встретимся вечером, — сказала она, вставая.

Только что мне так хотелось побыть с Элен. Поговорить, расспросить об Екатерине. Известие, принесенное полковником, все разрушило. Теперь единственным моим желанием было: запереться на ключ и наедине обдумать случившееся. Поэтому я не стал удерживать Элен. Проводил ее до дверей, повернул изнутри ключ и, не раздеваясь, повалился на диван.

Бывает ли ноша тяжелее, чем печальные мысли? Чем больше думаешь, тем тяжелее давят они; чем терпеливее сносишь их, тем больше сил они отнимают. И нет для них ни гор непреодолимых, ни непроходимых рек. Уж если обрушились они на твою голову, не выбраться тебе!

Вот уже два часа я безуспешно пытаюсь отогнать от себя докучные мысли. Пробовал переменить место: встал с дивана, перешел в спальню, разделся и лег в постель. Постарался заснуть: закрыл глаза, попробовал сосредоточиться на более приятных воспоминаниях. То па правый бок переворачивался, то на левый. В конце концов закутался с головой в одеяло, стараясь лежать неподвижно. Но мне так и не удалось уснуть. Кирсанов не уходил из моих глаз, в памяти то и дело возникали разговоры, которые я вел с ним, дороги, пройденные вместе. Вспоминалась мне первая наша встреча, его недовольное лицо в облаках табачного дыма, в ушах прозвучали даже его слова, такие искренние, исходившие, казалось, из самого сердца:

«Заплатите и поручайте любое задание!»

«Значит, вы работаете ради денег?»

«Да… Только ради денег! Я хочу разбогатеть!»

Как мне избавиться от этих мучительных мыслей? Выход напрашивался сам собою. Скорее встретиться с Кэт, забыть с нею обо всем на свете! Словно убегая от погони, я наскоро умылся, оделся, привел себя в порядок и вышел на улицу. Боялся, что встречусь с капитаном Тиг-Джонсом. Но, слава богу, он меня не дождался и опять куда-то уехал. Я прошел прямо к Элен. Она только что заперла сейфы и собиралась уходить. Увидев меня, удивилась:

— Вы уже поднялись?

— Не мог заснуть.

— Почему?

Я опустился на один из стульев и без обиняков выложил: