К примеру, посещение туалета может стать предметом подковырок. От тюремного, непропечённого хлеба сильно мучают газы. Вот вы громко пукнули. Посыпались реплики: «Я так не крикну. У меня машина тише работает. Как ноги не оторвало?» Это не оскорбление. Более грубо скажут: «Манжеты (ягодицы) не держат». Тоже не смертельно. Могут ляпнуть: «В этой жопе член бывал». Бейте в морду без раздумий. Пусть проиграете в драке. После не полезут, и порядочные зэки будут на вашей стороне.

Уголовники вообще очень остры на язык. Почувствуют в человеке слабинку — поставят в смешное положение. К примеру, морально и физически сильный урка говорит закомплексованному соседу: «Дай я тебя за жопу потрогаю». Тот начинает трусить и нервно отказывает. Уркаган продолжает: «Ты вот своей девушке (или жене) позволяешь, а мне нет. Что это за обезличка?» Или дружеским тоном скажет: «Мы будем серыми братьями: я — волк, ты — крыса» (это просто прикол такой).

Лучше держать себя так, чтобы подобных разговоров не возникало. Если всё же возник — смотрите по обстоятельствам. Не общайтесь тесно не пойми с кем — не нарвётесь на хама. Не заводите панибратских отношений.

Учитесь, слушайте больше. Например, в неволе в добром пожелании после бани: «С лёгким паром, с чистой дырочкой!» — хоть и имеется в виду анус, но оскорбления в этой фразе нет.

Можете попасть и в «правильную» хату, где есть «смотрящий». Тогда вас пригласят на беседу познакомиться. Объяснят, как себя вести. Доморощенный авторитет решит, кем вы будете жить, где спать. Ведите себя естественно. Сейчас он лидер, но не начальник, поэтому не заискивайте. Главная его задача: понять вашу полезность лично ему и камере. Прямо этого он, конечно, не покажет, но всеми этими неформалами движет корысть. Прежде всего ему интересна ваша материальная обеспеченность (потом вы обратите внимание, что в «смотрящие» попадают люди неимущие), отчисления с передачи в общак (для отчёта перед старшими), ну и подношения ему лично. Как не угостить того, кто решает споры, приговаривая неправого к наказанию, распределяет спальные места и вправе положить у параши. Можно, конечно, ничего не давать, но тогда съедят тебя самого.

Ещё он посмотрит, можно ли ждать от вас физической поддержки или вы приспособленец с определённым складом характера, из которого легко сделать помощника типа блатного. Тогда, и если вы к тому же богаты, примут в семью, в группировку. Если поймут, что вы беспонтовый «пассажир» — оставят в покое, начнут присматриваться. Люди не всегда сразу проявляют себя. Порой придёт новичок в хату — собственной тени боится. Обживётся, увидит, что здесь ничего страшного нет, начинает наглеть.

В беседе со «смотрящим» особо не врите, но и не откровенничайте. Такие деятели частенько и на ментов работают.

Вообще, воровское движение — интересная штука. Создано при коммунистах, по такому же принципу, для поддержания порядка за решёткой. Структура партийная. Воры — это «политбюро» (но под контролем ментов). Они сейчас обычно на свободе деньги делают. На местах, в тюрьмах и зонах, руководят «положенцы», ставленники воров, и «смотрящие» — выдвиженцы из среды блатных. Это примерно то же, что раньше — секретари обкомов, райкомов, первичных организаций на предприятиях. Отчисления в общак — партийные взносы. Большая часть оседает у тех, кто их собирает. Мужикам в колонии у них же взятые чай и сигареты дадут и кричат, что с общего подогрели. К желающим пролезть в уголовную знать (партийную номенклатуру), как и к кандидатам в члены КПСС, раньше предъявлялись определённые требования к биографии. Потому что ворам запрещалось иметь семью, служить в армии, быть пионером или комсомольцем, сдавать подельников, купаться в роскоши, надо было сидеть в тюрьме, ну и так далее. Сейчас на зонах в блатные попадает всякая погань, лишь бы передачи получал. В «смотрящих» нередко ходят наркоманы и насильники.

Умирает красивая традиция. Держится ещё скорей стараниями ментов.

У авторитетов свой язык, устав. Как и у партийцев: на словах одно, на деле — другое. Лозунги, конечно, привлекательные: «Общак, братство, порядочность». Но рядовые уголовники понимают всю порочность этой системы. Шепчутся между собой, как шептались люди в СССР на кухнях про коммунистов, но открыто выступить не могут — задавят, запрессуют.

Криминальная верхушка друг друга тоже сжирает. Живут как в курятнике — «Оттесни ближнего, обосри нижнего». До поры, конечно, держатся стаей — коллективно они сильны.

Все воры в законе, «положенцы», «смотрящие», якобы авторитеты в камерах и зонах объединяются во временные группы, чтобы нормально провести срок. То есть, ничего не делая и не получая передач с воли, рассказать мужикам о понятиях и есть их посылки, спать на хороших местах. Сотрудники позволяют существовать им не на общих основаниях — носить вольную одежду, пьянствовать, употреблять наркотики. В обмен на это такие группировки, связав зэков «понятиями», жёстко поддерживают дисциплину.

Но некоторая польза от воровского движения есть, даже при всей его лживости. Сидел я и в «махновских» зонах, там — беспредел. И на «красных» — там маразматический режим. (Про все виды колоний рассказано подробно дальше.)

Надо признать: власть у воров ещё есть. Сейчас случается, что в камере первоходы сидят с рецидивистами, ворами в законе. Совершенно не лишне свести с ними знакомство. Если потом, в другой хате или на зоне, станут на вас «наезжать», можно сослаться на своё знакомство с жуликом^[6]. Хорошо взять номер его мобильника. Возникнет в колонии конфликт — можно позвонить.

Ну вот, вроде вы чуть обжились. И тут начинают одолевать грустные мысли, тоска по семье, по дому. Что здесь можно сказать? Да, тяжело, но утешьтесь: родным всяко легче, чем вам. Довольствуйтесь малым. Сейчас просто изменились правила игры. В конце концов, что человеку нужно? Тепло, пища, сон, воздух. Остальное: духовность, любовь, этикет, искусство и всё прочее — выдумано. Только не надо негодующе возражать, что этим-то мы и отличаемся от животных и дикарей. Тем, что читаем Шопенгауэра, посещаем Эрмитаж, слушаем в филармонии классическую музыку.

Конечно, если с детства так живёшь, не понять.

Многое осознаёшь, когда тебя годами кормят тухлой капустой, залитой кипятком. Когда сидишь в карцере, где зимой нет стёкол. Когда твоего сокамерника забили пьяные менты, а самого тебя запинали так, что кровь горлом пошла. Вот тогда ясно понимаешь, как немного, на самом деле, человеку надо.

Ну а на свободе я тоже тонкий эстет с интеллигентными манерами, обожаю Шуберта. Но легко принимаю изменения прикольной штуки под названием жизнь. Не жалею себя и не ищу справедливости, которая существует только в романах, да и то — весьма относительная.

Самое вредное для нервов и на воле, и за решёткой — вторичные переживания. Вроде бы неприятное событие, оскорбление, унижение миновало, а вы месяцами накручиваете себя, изводите. Поймите: прошлого уже нет, будущее не наступило — живите настоящим, но, конечно, мечтайте о хорошем.

У каждого свой запас прочности. Бывает, человек сразу после ареста или в процессе срока так накрутит себя, что наступает состояние эмоциональной тупости. Отсюда — всего один шаг до нервного срыва. Это как же себя жалеть надо!..

Встряхнитесь! По собственному опыту скажу: в тюрьме стоит посидеть только ради последующего освобождения. Как тогда начинаешь радоваться жизни! Ценишь вещи, которые раньше не замечал: горячую воду из крана, красивую сервировку, мягкую и чистую постель, одиночество. А с женщиной только от общения чуть сознание не теряешь, не говоря уже о сексе.

С первых же дней в неволе главное — сохранить здоровье. Не утешайте себя тем, что вы здесь ненадолго и вас скоро отпустят. Этого «скоро» можно ждать несколько лет. Обязательно ходите на ежедневные прогулки. Только не стойте там у стены — разминайте ноги.