— Все, поднимаемся. Похоже, он улетел, — с видимой неохотой приказал командир, заставив себя отвлечься от грустных мыслей.

В балластные цистерны с шипением ворвался сжатый воздух, бесшумно поднялся наверх перископ.

— Курсовой тридцать… Слышу шум винтов, — сообщили из радиорубки, расположенной в самом конце лодки.

— Приготовиться к надводной атаке, — приказал командир.

— Пеленг пока тридцать градусов с разворотом на сорок. Шум постепенно усиливается, — доложил гидроакустик.

Командир прижался лбом к резиновому наглазнику окуляра. Покрытое облаками небо, скрытый пеленой дождя горизонт. Так ничего и не увидев, он дал знак инженер-механику опустить перископ.

— Акустик, видимо, себе уши ватой заткнул.

— Пеленг теперь пятьдесят градусов. Хорошо слышу шум, — приглушенно прозвучал в переговорной трубе голос гидроакустика.

Инженер-механик и командир обменялись удивленными взглядами. Неужели у парня начались слуховые галлюцинации? Раньше за ним такого не замечалось. Он всегда сообщал точные сведения. Вновь поднялся перископ, старший помощник прошел через узкий, длинный проход между каютами-выгородками, заглянул в крошечное помещение, отведенное под радиорубку, и надел прямо поверх пилотки запасные наушники.

— Действительно, отчетливо слышен шум винтов, — ровным, почти лишенным интонации голосом проговорил он, вернувшись в центральный пост.

— Так может быть, это… — нерешительно пробормотал второй помощник.

— Чушь! — оборвал его командир. — Откуда у нас столько подлодок? Мы бы тогда уже давно друг другу на пятки наступали.

— Нет, нет, господин капитан-лейтенант, — молодой лейтенант нервно дернул острым кадыком. — Я думал, может, это «томми».

— Дьявольщина, — бросил в сердцах командир и с досадой провел по лицу дрожащими пальцами. — Как же я сразу не догадался. Конечно же это их субмарина.

— Шум винтов очень близко. Пеленг шестьдесят градусов.

— Сейчас начнется, — на лице командира появилось настороженное выражение. — Сейчас самолеты и подлодки устроят за нами охоту. От них всего можно ожидать!

Уже никто больше не сомневался в том, что пилот английского самолета передал на свою подводную лодку данные об их местонахождении. Еще во время Первой мировой войны англичане широко применяли летательные аппараты для борьбы с подводными лодками. Правда, тогда использовать самолеты и дирижабли можно было только при хорошей погоде.

Теперь все зависело от того, какая из субмарин первой всплывет для подзарядки аккумуляторных батарей. Она будет почти сразу же уничтожена.

— Пеленг сто двадцать градусов! Двести тридцать градусов! Ноль градусов!

Несколько часов в отсеках слышался то приближающийся, то затихающий гул винтов английской подводной лодки. Обе субмарины повторяли маневры друг друга. Они то двигались рывками, то совершали крутые повороты, то резко замедляли ход. Командир уже едва стоял на ногах. Затекшие шею, плечи, поясницу ломило от усталости, но он не позволял себе расслабиться, боясь упустить хоть слово из частых докладов гидроакустика.

— Не слышу шумов, — прозвучало, наконец, из радиорубки долгожданное сообщение.

— Всплывать! — приказал командир и через несколько минут уже крутил маховик кремальеры. На темном небе неожиданно появилась луна и тут же скрылась в клубящихся тучах. Гудели вентиляторы, нагоняя в отсеки свежий воздух, громко тарахтели дизели.

Командир с наслаждением подставил лицо порывистому ветру, задумчиво щелкнул пальцами и крикнул в переговорную трубу:

— Самый полный вперед!

Пять дней лодка крейсировала западнее Северного канала, пока не получила приказ вернуться на базу. В Вильгельмсхафене командир подробно доложил Деницу о всех выпавших на его долю испытаниях: два раза им пришлось срочно погружаться из-за появившихся в небе вражеских самолетов, один раз едва удалось избежать столкновения с английской подводной лодкой… Дениц слушал не слишком внимательно, иногда бросал короткие реплики, и, глядя на его хмурое, замкнутое лицо, капитан-лейтенант понял, что не сообщил командующему подводным флотом ничего нового.

Итоги первого периода подводной войны не слишком радовали Деница и его ближайшее окружение. С сентября 1939 года по апрель 1940 года в список безвозвратных потерь были занесены 22 германские субмарины, а на действительную службу было зачислено лишь 13 подводных лодок. Отчетливо прослеживались контуры создаваемой англичанами новой системы противолодочной обороны, предусматривающей сочетание воздушного и морского барражирования. Дениц был вынужден признать, что для ее преодоления придется развернуть широкомасштабное строительство новых подводных лодок.

Разработанный Верховным командованием вермахта план боевых действий на Западе под кодовым названием «Гельб»[24] предусматривал быстрое завершение военной кампании. В высших сферах Третьего рейха располагали сведениями о серьезных противоречиях в правящих кругах Франции, Бельгии и Голландии и усилении влияния среди них капитулянтских элементов. Делалась также ставка на инертность и косность мышления подавляющего большинства генералов союзных армий, рассчитывавших отсидеться за «линией Мажино» — системой мощных оборонительных сооружений, расположенных между Бельгией и швейцарской границей. Казалось, они напрочь забыли о таких факторах современной войны, как глубокие обходы с флангов и массированные удары авиации.

В ночь с 9 на 10 мая 1940 года в кабинете дежурного по министерству иностранных дел Голландии зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал едва не срывающийся на крик, надсадный голос военного атташе в Германии Саса:

— Хирург прооперирует больного в четыре часа утра.

Высокопоставленные чиновники голландского МИДа долго ломали голову, пытаясь понять смысл этих слов, и, не придумав ничего лучшего, заказали разговор с Берлином. На этот раз разъяренный полковник пренебрег элементарными правилами конспирации и в отчаянии прокричал в мембрану:

— Передайте военному министру! Сведения получены из абсолютно достоверного источника!

Им был не кто иной, как первый заместитель адмирала Канариса полковник Остер. Однако уже ничего нельзя было изменить. Нападение началось в четыре тридцать утра, но лишь в девятом часу германский посол явился к главе внешнеполитического ведомства Бельгии Спааку. Он достал ноту, но бледный, с осунувшимся лицом министр остановил его резким движением руки.

— Извините, господин посол, но первым буду говорить я. Мы стали жертвой ничем не спровоцированной агрессии, вызвавшей возмущение всего цивилизованного мира…

Перешедшая в наступление на Западном фронте немецкая группировка из 136 дивизий насчитывала почти три миллиона человек. Ее поддерживали двадцать пять тысяч орудий, около трех тысяч танков и три тысячи восемьсот самолетов. Обойдя с севера «линию Мажино», немцы прорвали фронт и, сметая с магистральных шоссейных дорог толпы беженцев, устремились к побережью. Берлинская радиовещательная станция шесть раз в день передавала победные сводки, подробно перечисляя количество трофеев и пленных. Разгром северной французской группировки под Камбре, капитуляция вооруженных сил Голландии и Бельгии вынудили английский экспедиционный корпус начать отход к Дюнкерку и оставить открытыми фланги соседних французских армий. Адмиралтейство сосредоточило свои усилия на вывозе с материка 340 000 солдат, 90 000 из них были французами. В прибрежной зоне осталось фактически все их снаряжение и военная техника.

Из-за подавляющего превосходства британского флота действия германских подводных лодок по блокированию Дуврского пролива и срыву эвакуации не привели к сколько-нибудь значительным успехам.

5 июня вермахт начал наступление на юг, угрожая Парижу. Французское правительство, представлявшее интересы крупного финансово-промышленного капитала, естественно, не последовало призыву коммунистов создать народное ополчение и объявило столицу «открытым городом». В Первую мировую войну кайзеровские войска четыре года безуспешно пытались взять Париж. 16 июня 1940 года он был сдан без боя.