– Это Билл начал. – Он покраснел и приложил лед к разбитой губе.

– Это ты так говоришь. А где Билл?

– Сейчас Питер доставит, – пояснил Нейт. – Когда тот очухается.

Пич фыркнула.

– Когда матери придется вносить за тебя залог, она тебе и второй глаз оформит, как пить дать. – С этими словами Пич вышла и закрыла за собой дверь.

– Черт! Вы же не станете меня сажать за то, что я надавал тумаков родному брату.

– Ну почему же! Но, учитывая, что это мой первый день в новой должности, сделаю тебе послабление. – Нейт расправил плечи. – Из-за чего дрались-то?

– Сейчас расскажу. – Джим решил защищаться и в сердцах хлопнул себя по коленям. – Этот безмозглый кретин заявил, что «Дилижанс» – самый лучший вестерн. Тогда как даже ребенку ясно, что лучший – это «Красная река».

Нейт помолчал.

– И это все?

– А что вам еще надо?

– Просто уточняю. Вы с братом сцепились из-за того, что не сошлись во вкусах касательно сравнительных достоинств двух опусов Джона Уэйна.

– Чего, чего?

– Вы же из-за фильмов с Джоном Уэйном спорили?

Джим поерзал.

– Выходит, так. С Чарлин мы все уладим. Могу я теперь идти?

– С Чарлин-то вы уладите, а еще заплатите сто долларов штрафа каждый за нарушение общественного порядка.

– О-о! – застонал драчун. – Но нельзя же…

– Можно. – Нейт подался вперед. Под бесстрастным взглядом его серых глаз Джим поежился. – Вот что я тебе скажу, Джим. Больше вы с Биллом драться в «Приюте» не будете. Как, впрочем, и в любом другом месте. Но для начала обозначим «Приют». Один маленький мальчик там проводит большую часть своего времени. Какой вы ему пример подаете?

– Да ладно! Когда какая заварушка, Роза его всегда на кухню уводит. Мы с Биллом этому пацану никогда плохого не сделаем. Просто мы… как сказать… вспыльчивые очень.

– В этом городе вам придется свой пыл поумерить.

– Стольник?

– Заплатить можно Пич в течение ближайших суток. Если не заплатите – я буду удваивать сумму штрафа за каждый просроченный день. А если вообще платить не хотите – можете провести три дня в нашей «гостинице».

– Заплатим, – буркнул он и вздохнул. – Сами подумайте: «Дилижанс»!

– Лично я больше всего «Рио Браво» люблю.

Джим открыл рот и тут же закрыл. По-видимому, подумал о последствиях.

– Хороший фильм, ничего не сакажешь, – прокомментировал он, – но до «Красной реки» далеко.

«Если бытовые ссоры станут главной моей заботой, можно считать, что переезд в Лунаси себя оправдал», – решил Нейт. Теперь семейные разборки – максимум, на что он способен.

Никакие сложные дела ему не нужны.

Вот братья Мэки – это его масштаб. Душеспасительная беседа с Биллом прошла примерно в том же ключе, правда, теперь восторги относились к фильму «Дилижанс». Было такое впечатление, что Билла не так огорчило, что ему набили морду, как то, что он не сумел отстоять любимое кино.

В дверь просунул голову Питер.

– Шеф? Чарлин говорит, чтобы вы пришли пообедать за счет заведения.

– Спасибо ей, конечно, но мне еще к собранию готовиться. – Он видел, с каким плотоядным блеском в глазах смотрела на него Чарлин, когда он выпроваживал Джима Мэки. – Питер, доведи это дело до конца. Сходи в «Приют» и составь опись поврежденного имущества. Пусть Чарлин тебе назовет, сколько это все стоит. Потом ознакомь с итоговой суммой братьев Мэки и дай им сорок восемь часов на компенсацию.

– Дело нехитрое. Должен заметить, шеф, вы с ними лихо разобрались.

– Да и разбираться особенно было не с чем. Сейчас сяду за отчет. Потом тоже посмотришь, может, захочешь что-то добавить.

В кабинете задрожали стекла. Нейт оглянулся.

– Что это? Землетрясение? Вулкан? Ядерная война?

– «Бобер», – пояснил Питер.

– Таких бобров даже на Аляске не бывает, чтобы эдакие звуки издавать.

Питер рассмеялся и показал в окно.

– Самолет Мег Гэллоуэй. Он «Бобром» называется. С чьим-то заказом прилетела.

Нейт повернулся к окну и увидел маленький красный самолетик, почти игрушечный. Он вспомнил, что и сам прилетел сюда на такой же игрушке.

Зазвонил селектор, и Нейт с благодарностью ответил, радуясь возможности отвлечься от страшных мыслей.

– Слушаю, Пич.

– В школе трое мальчишек кидались в окна снежками. Одно разбили и разбежались.

– Кто – неизвестно?

– Еще как известно. Всех троих знаем.

Он перебрал в уме дела.

– Пусть Отто займется.

Потом обернулся к Питеру.

– Какие-то вопросы?

– Нет, нет, сэр. – Он улыбался. – Просто приятно делать дело.

– Да. Дело делать приятно.

Нейт проработал до самого собрания. Занимался в основном хозяйственными и организационными делами, но зато у него появилось приятное ощущение, что он основательно обустраивает свое место.

Пусть даже это только временно.

Контракт он подписал на год, но по его условиям первые два месяца считались испытательным сроком, когда любая из сторон могла его расторгнуть.

Ему было спокойнее знать, что при желании он может в любой момент уволиться. Хоть завтра. Хоть на следующей неделе. Если по истечении двух месяцев он еще будет здесь, то, во всяком случае, сможет решать, как быть дальше.

В мэрию он решил пройтись пешком. Брать машину из-за нескольких сот метров было нелепо.

Небо было густо-синего цвета, и на его фоне, словно высеченные острым ножом, резко обозначились горы. Мороз стоял нечеловеческий, но несколько ребятишек, однако, с горящими от жадности глазами, высыпали из Углового, зажав в кулачках по шоколадному батончику – точно так, как делают дети во всем мире.

Едва за ними закрылась дверь, как чья-то рука изнутри перевернула табличку с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО».

Машин на улицах прибавилось. Одни стояли запаркованные на обочинах, другие резво катили по утрамбованному снегу.

Похоже, на собрание съехался весь город.

У него екнуло в животе, сразу вспомнился институтский курс риторики. Жаль, что посещение было факультативным. Век живи – век учись.

Нет, вообще-то побеседовать он был не прочь – в разумных пределах. Допросить подозреваемого, снять показания со свидетеля – проблем нет. Во всяком случае – раньше не было. Но стоять перед аудиторией и говорить речь? При одной этой мысли по спине побежала струйка пота.

Через это надо пройти, мысленно приказал он себе. Пережить один только час – и больше мучиться не придется. По всей вероятности.

Он вошел в жарко натопленное помещение, в котором стоял гул голосов. Какие-то люди стояли в вестибюле, украшением которого служила гигантская рыба – никогда такой не видел. От одного взгляда на нее – не рыба, а маленький кит! – становилось не по себе, и тем более трудно было представить, как кто-то ее выудил да еще на стену водрузил.

Чучело отвлекло его от устремленных в его сторону любопытных глаз. А в зале людей было еще больше, все стулья были заняты. На сцене возвышалась трибуна.

– Королевский лосось, – проговорила Хопп откуда-то сзади.

Он не мог отвести глаз от серебристого чудища с черными жабрами.

– Это – лосось? Да я ел лососину. В ресторанах. Лосось больше вот такого не бывает. – Он показал руками.

– Это был не аляскинский королевский лосось. Но, по правде говоря, этот экземпляр действительно очень крупный. Мой муж поймал, между прочим. Девяносто два фунта две унции. До рекорда штата не дотянул, но рыбаку – честь и хвала.

– И чем же он его тащил? Автопогрузчиком?

Она рассмеялась своим резким смехом и весело шлепнула его по плечу.

– А ты рыбак?

– Нет.

– Совсем?

– Ничего не имею против, но как-то не доводилось. – Тут он повернулся, и брови поползли вверх. Хопп была одета в элегантный деловой костюм в мелкую черно-белую клетку. В ушах – жемчужные сережки, на губах – алая помада.

– Вы… смотритесь впечатляюще, мэр.

– Так говорят про двухсотлетнюю сосну.

– Я хотел сказать – сногсшибательно, но решил, это будет невежливо.