— Я хочу найти их, живых или мертвых. У нас есть имена обоих и сведения о месте жительства до исчез новения. Сегодня утром мы поговорим с Гэннон… — Она посмотрела на Пибоди и подняла бровь. — Ты до говорилась?

— Да, мэм. В одиннадцать ноль-ноль в «Рембрандте».

— Возможно, Гэннон что-то знает о них. Из рассказов родных или информации, собранной в процессе работы над романом. Если так, то я хочу знать, почему она ничего не написала о семье Крю в своей книге, хотя все остальные имена привела. Ну что, Фини, проведешь поиск?

— Проведу.

— Ах да… Рорк предлагает свои услуги в качестве гражданского консультанта. Он собрал для меня первоначальные данные и хочет продолжить эту работу.

— Нет проблем. Я свяжусь с ним.

— Макнаб, мне нужны данные, хранящиеся в компьютере и телефоне Кобб. Аппаратура Гэннон и Дже кобе уже в управлении. Свяжись с дежурным и проверь ее.

— Будет сделано.

— Я убеждала Гэннон подумать о частном телохранителе. Кажется, она вняла. Мы будем держать ее под охраной, пока позволит бюджет. У этого преступника есть четкая цель, и выбор жертв не случаен. Обе женщины связаны с Гэннон. Если он решит, что Гэннон владеет необходимой ему информацией, то не мешкая примется за нее. В данный момент единственная ни точка, которая ведет к убийце, — это преступление пятидесятилетней давности. Постараемся узнать о личности нашего подопечного как можно больше. Пибоди, в кабинет!

Когда Ева плотно закрыла дверь, сбитая с толку Делия уставилась на напарницу во все глаза. Ева налила из термоса две чашки кофе и молча показала Пибоди на стул.

— Я что-то сделала не так? Признаться, во время совещания я слегка растерялась. Понадобилась целая минута, чтобы я поняла, что от меня требуется. Я…

— Ты все сделала правильно. Но рассеянные копы не годятся для работы в команде. Как и копы, которые каждые две минуты сомневаются в себе. Пибоди, ты заслужила свой значок и теперь носишь его по праву. А позвала я тебя вовсе не поэтому.

— Тогда почему же?

— Давай говорить начистоту. Мне кажется, ты обижаешься, что я не каждый раз привлекаю тебя к делу.

— Да нет… Просто я пытаюсь научиться соблюдать общий ритм. Мне хочется стать хорошим копом.

— Пибоди, я сплошь и рядом работаю сверхурочно. Причем постоянно. Таскаюсь по городу, тяну очередную ниточку, выдвигаю новые гипотезы или торчу за компьютером в своем домашнем кабинете. Использую Рорка. Таков мой стиль. Понимаешь, я живу этой работой. Дышу ею, ем ее, сплю с ней. А тебе не советую. У меня есть для этого свои причины. А у тебя их нет.

Ева мрачно смотрела в чашку, вспоминала длинную вереницу жертв и думала, что эта вереница началась с нее самой. С окровавленного ребенка, замерзающего в холодном номере далласской гостиницы.

— Я не могу делать это по-другому. И не буду. Иначе мне не прожить. Но ты — другое дело. Это не значит, что ты плохой коп. Если я что-то делаю в одиночку, то вовсе не потому, что считаю тебя плохим копом.

— Я тоже не всегда могу забыть о работе.

— Этого не может никто из нас. Но тот, кто не находит способа, позволяющего жить в ладу с собственной совестью, сжигает себя. Сходит с ума, спивается или кончает с собой. Ты можешь найти этот способ. У тебя есть семья, есть другие интересы. И, если уж на то пошло, Макнаб.

У Пибоди задрожали губы.

— Я люблю его. Как ни странно.

Ева заглянула ей в глаза, и этого оказалось вполне достаточно.

— Да вижу.

— И в этом все дело! Я понимаю, о чем вы говорите. Я тоже не всегда могу забыть о работе, но временами мне это удается. Я не прокручиваю все в голове, как это делаете вы. Но таких, как вы, больше нет. А у нас в полиции все равно не так уж мало хороших копов.

— Вот именно. Ну что, мир?

— Мир.

— Тогда марш отсюда. До встречи с Гэннон мне нужно кое-что сделать.

Ева заказала консультацию с Мирой. После долгого торга секретарша доктора выделила ей тридцать минут во время перерыва на ленч. Встреча должна была со стояться в печально известной Харчевне. Ева не пони мала, какие причины заставляют столь светскую даму пользоваться низкопробной столовой управления, но спорить не стала.

Потом она позвонила секретарю полковника Уитни и с большим трудом договорилась о переносе отчета на вторую половину дня.

В следующем разговоре упоминались билеты на игру «Янки» с «Мете» с местами в ложе. В результате главный эксперт пообещал представить полный отчет об обоих случаях к четырнадцати ноль-ноль.

Довольная Ева собрала вещи, дала сигнал Пибоди, и они отправились в город.

Пибоди, подбоченившись, разглядывала здание Биржи.

— Это называется «возвращение на место преступления после его совершения».

— Преступление совершили не мы, так что называть это возвращением нельзя, — возразила Ева. — Мне просто хотелось взглянуть на дом.

Они подошли к витрине.

— Сколько блеска! — воскликнула Пибоди. — Поразительно: в одном квартале города собраны товары на миллионы долларов. Просто чудо, что эти магазины грабили не каждый день.

— Три человека входят, здороваются за ручку с четвертым и выходят обратно с карманами, полными бриллиантов. Никто ничего не заподозрил, поскольку наводчик много лет был здесь своим человеком, пользовался авторитетом и доверием.

Ева изучала витрину и людей, которые останавливались полюбоваться выставленной там сверкающей мишурой. Золото и серебро — металлы; рубины, изумруды и яркие, как солнце, бриллианты — минералы. Поскольку источником энергии эти вещи не были и согреть зимой не могли, Еву они не привлекали.

И все же она носила на пальце золотое кольцо, а на цепочке под рубашкой — яркий искрящийся бриллиант. Подарки Рорка. «Символы, — думала Ева. — Про сто символы. Но пусть только кто-нибудь попробует отнять их у меня! «

— Наводчик тоже должен был удрать, — продолжила она. — Практически следом за ними. И уйти в подполье. Он знал, что подозрение сразу падет на него, но соблазн был слишком велик. Однако воспользоваться украденным он не успел: его убил Крю.

Ева подняла глаза и, как туристка, посмотрела на верхние этажи. Здание с тех пор не раз перестраивалось, но в основном его исторический облик сохранился.

— Вошли, вышли — и все, — задумчиво сказала она. — Конечно, в конце концов копы выяснили бы их личность, но не сразу: у каждого из них имелись фальшивые документы. А вот наводчик был карточным игроком и рано или поздно обратил бы на себя внимание полиции. Поэтому им нужно было уйти в подполье, спрятать камни и подождать, пока не утихнет шум. А потом — раз и в дамки. Ты знаешь, почему это могло выгореть?

— Следствие сосредоточилось бы на наводчике. По крайней мере, на первых порах. Решили бы, что он спланировал и совершил преступление в одиночку, а потом исчез, забрав с собой бриллианты. И погнались бы за ним.

— Да. А остальные тем временем разбежались бы в разные стороны и затаились. Крю совершил большую ошибку, не избавившись от трупа. Куда умнее было бы бросить его в воду, чтобы копы теряли время, разыскивая мертвеца. Это не пришло Крю в голову, потому что он думал о другом. Жадность… Как только этот человек получил то, чего желал, он захотел большего. И именно поэтому умер в тюрьме. Наш подопечный куда умнее.

Она следила за тремя женщинами, которые остановились у витрины и начали ахать и охать. Да, мишура была яркая и сверкающая. Ева не понимала, зачем людям сверкать, но они всегда хотели этого. Наверное, со времен сотворения мира.

— Крю был маньяком, — откликнулась Пибоди. — У него была мания бриллиантов. Я поняла это, прочитав книгу Гэннон. Он хотел владеть всем. Не мог согласиться лишь на часть добычи, какой бы она ни была. Думаю, наш малый из той же оперы. Маньяк. Иными словами, психически больной. Похоже, эти бриллианты были прокляты.

— Пибоди, это всего лишь минералы, основу которых составляет углерод. Неодушевленные предметы. — Ева инстинктивно потрогала пальцем бриллиант в форме слезы, который она носила на золотой цепочке под рубашкой. — Они ничего не могут. Могут только лежать здесь.