Именно притворством сейчас и занималась Лейн Тавиш из Эйнджелс-Гэп. Иными словами, продолжала делать то, что делала всю свою жизнь…

Лейн отогнала от себя неприятную мысль и начала собирать и сортировать разбросанные по полу документы. Она углубилась в эту работу до такой степени, что чуть не подпрыгнула, когда раздался стук в переднюю дверь.

Генри мигом очнулся от утренней дремоты и разразился хриплым грозным лаем, хотя при этом спрятался за ее спину.

– Мой храбрец! – Лейн потрепала его по голове. – Наверно, это стекольщик. Ты ведь не станешь есть стекольщика?

Доказывая свою любовь и преданность, Генри пошел за ней. Он продолжал рычать, но предусмотрительно держался на шаг позади.

После взлома Лейн стала осторожной и не сразу открыла дверь, а сначала посмотрела в переднее окно. При виде Макса она почувствовала, как кровь быстрее побежала по жилам. Надо же, а она, как назло, в своих старых джинсах, потертом свитере и с босыми ногами. Утром Лейн собрала волосы в конский хвост и даже не удосужилась накраситься.

– Не в таком виде мне хотелось бы предстать перед мужчиной, которого я собираюсь раздеть при первой же возможности, – сказала она Генри. – Но делать нечего.

Лейн открыла дверь, изо всех сил стараясь держаться непринужденно.

– Макс? Вот это сюрприз! Как вы меня нашли?

– Навел справки. Вы в порядке? Я слышал о… – Он осекся и опустил глаза. – А это и есть Генри? В жизни не видел такой образины! – При этом Гэннон опустился на корточки и широко улыбнулся псу, так что обидеться на него было трудно.

– Эй, дылда, как поживаешь?

Лейн привыкла к тому, что большинство людей (во всяком случае, на первых порах) пугается Генри. Он действительно был большим, уродливым, а его рычание могло показаться грозным. Но Макс смело протянул руку и дал Генри ее понюхать.

– Похоже, тебя здорово напугали.

Генри нерешительно вытянул морду и несколько раз фыркнул. А потом улегся на пол, перевернулся на спину и подставил Максу брюхо.

– Гордостью мы не отличаемся, – констатировала Лейн.

– А нам это и не нужно. – Макс тут же завоевал вечную любовь Генри, энергично почесав ему живот. – Мы всего лишь собака, верно?

Видя, как Макс обращается с ее собакой, Лейн чувствовала, что у нее тает сердце. Ого… Это было что-то новенькое. Вкупе с вожделением это составляло очень опасный коктейль, от которого могла бы потерять голову самая благоразумная женщина.

– У нас в доме всегда были собаки. А держать пса в Нью-Йорке я не могу, потому что все время езжу по стране. Это было бы нечестно. – Он почесал Генри под подбородком, что повергло пса в экстаз.

Лейн чуть не застонала.

– Это оборотная сторона городской жизни, – добавил Макс. – Как они его обошли?

– Простите, что?

Он еще раз потрепал Генри и выпрямился.

– Я слышал о взломе. Такой большой пес должен был задать жару непрошеным гостям.

«Остынь, детка», – велела себе Лейн.

– К сожалению, нет. Во-первых, Генри был заперт в тамбуре. В мое отсутствие он всегда сидит там. А во-вторых… ну… – Она посмотрела на Генри, который преданно лизал руку Макса, и вздохнула: – Героем его не назовешь.

– Похоже на то. Ну а сами-то вы в порядке?

– Насколько это возможно для человека, который вернулся и увидел, что его дом разгромили и ограбили.

– Вы живете довольно уединенно, – заметил Макс. – Едва ли кто-нибудь что-то видел.

– Боюсь, что да. Шеф местной полиции, конечно, опросит соседей, но мой дом – единственный в этом переулке.

– Я уже встречался с вашим шефом. И вторая причина, которая привела меня сюда, – это желание заверить, что я пригласил вас пообедать совсем не для того, чтобы выманить из дома и дать случиться тому, что произошло.

– Конечно, нет! Почему?… – Она помолчала. – Должно быть, сегодня утром Винс приходил к вам в гостиницу. Мне очень жаль.

– Ничего страшного, это самая обычная вещь. Но вторжение в дом и кражу обычной вещью не назовешь. – Макс коснулся ее щеки. – Я волновался за вас.

У Лейн снова забилось сердце. «Нет, Макс Гэннон и Вилли Янг не могли ходить в одной упряжке», – сказала она себе. Будь Макс человеком того же сорта, она бы все поняла с первого взгляда.

Точнее, почуяла бы нюхом. Во всяком случае, ей хотелось верить в это.

– Я в порядке. Дженни и Энджи поработают сегодня одни, а я тем временем приведу в порядок дом. – Она махнула рукой в сторону гостиной. – Там не осталось ничего целого. Слава богу, что я люблю делать покупки, потому что работы предстоит много.

Макс обошел ее и заглянул в комнату.

Человеку непосвященному показалось бы, что к краже со взломом добавился вандализм. Однако Макс прекрасно понял, что€ это значило: быстрый и грубый обыск. Но если бы они обнаружили и изъяли то, за чем пришли, едва ли Лейн стала бы спокойно прибираться и говорить о покупке новых вещей. Такое хладнокровие человеку не по плечу.

Тут он представил себе, как Лейн одна возвращается в темноте и видит, во что превратился ее дом. Ничего удивительного, что под ее глазами залегли тени, а лицо побледнело, как у человека, который провел бессонную ночь.

– Да, хлопот они причинили вам изрядно… – пробормотал Гэннон.

– Обычно в Гэпе такого не случается. А вот когда я жила в Филадельфии, то работала с женщиной, которую не только ограбили, но и расписали все стены квартиры ругательствами.

Макс посмотрел на нее.

– Значит, могло быть хуже?

– Всегда может быть хуже. Послушайте, я уже привела в порядок кухню и успела пробежаться по магазинам. Хотите кофе?

– Я всегда хочу кофе.

Макс шагнул к ней. Лейн сейчас выглядела как девочка. Бледное лицо обрамляли ярко-рыжие волосы, тени только подчеркивали голубизну глаз. От нее пахло мылом, только мылом. А на носу проступили симпатичные и трогательные веснушки.

– Лейн, мне очень хочется вам помочь, – вырвалось у него.

– Каким образом?

Он и сам этого не знал, однако предлагал от души. Просто смотрел на нее – и хотел помочь.

– Ну… для начала привести дом в порядок.

– Спасибо, не нужно. У вас, вероятно, много своей работы…

– Во-первых, у меня есть время. Во-вторых, если я займусь своими делами, то буду волноваться за вас и все равно не сделаю ничего путного.

– Очень любезно с вашей стороны. – Лейн поняла, что проиграла. – В самом деле очень любезно.

– Есть и еще одно соображение.

Макс сделал еще один шаг в сторону Лейн, заставив ее прижаться спиной к стене. Поцелуй оказался нежным и едва ощутимым, словно во сне. Однако у Лейн подкосились колени. Она была готова растаять, но тут Гэннон поднял голову.

– Если бы я не поцеловал вас, то не мог бы думать ни о чем другом. Надеюсь, теперь дела пойдут лучше.

– Вот и хорошо. – Она облизала нижнюю губу. – Ну сначала давайте выпьем кофе.

Лейн решила, что надо чем-то отвлечься, а то еще немного – и они начнут кататься по полу разгромленной комнаты, вместо того чтобы приводить ее в порядок. Она пошла на кухню, смолола зерна и, отмерив нужное количество порошка, засыпала его во французскую кофеварку. Макс, непринужденно прислонившись к стойке, наблюдал за ней. Искоса взглянув на него, Лейн поняла, что эта непринужденность обманчива – взгляд его оставался напряженным. Ей вдруг захотелось потереться о него, как кошке, умоляющей, чтобы ее погладили, и она страшно разозлилась на себя.

– Я должна вам кое-что сказать.

– О’кей.

Она вынула две кружки, пережившие погром на кухне.

– Я никогда не… Не знаю, как выразиться, чтобы это не прозвучало невероятно глупо и банально.

– Я думаю, вы за всю свою жизнь не сказали ничего глупого и банального.

– О боже, вы знаете, на какие кнопки следует нажимать. Ладно… – Пока варился кофе, она повернулась к Максу: – Не в моих привычках соглашаться на свидание – даже самое невинное – с мужчиной, которого я вижу впервые в жизни. Тем более с покупателем. Честно говоря, вы первый.

– Мне всегда нравилось быть первым.