Луис Тренкер, образцовый альпинист из "Священной горы", тоже отпочковался от Фанка. Он сыграл главные роли в двух фильмах, сделанных по его собственным сценариям и поставленных им совместно с опытными режиссерами. Эти картины знаменуют слияние горных лент с националистическими фильмами. Скрытые политические тенденции "Бурь над Монбланом" и "Голубого света" обретают в них полногласное звучание.

Первым фильмом Тренкера явился "Горы в огне" (1931), который особенно хвалили за блестящую операторскую работу Зеппа Альгейера. В фильме изображался один эпизод времен первой мировой войны, разворачивавшийся на фоне заснеженных пиков австрийского Тироля. Австрийский батальон удерживает позиции на горной вершине, и так как прямой атакой ее нельзя взять с боя, итальянские солдаты, расположившиеся у подошвы горы, начинают бурить в ней отверстие, чтобы заложить динамит и взорвать позиции неприятеля. Пока австрийцы, бессильные обезвредить вражеский маневр, в растерянности прислушиваются к зловещему грохоту в горном чреве, один из австрийских офицеров (Тренкер) осуществляет на лыжах отчаянную вылазку в свою родную деревушку, где итальянцы устроили себе штаб-квартиру. Там он узнает точную дату взрыва и вовремя возвращается назад, чтобы предупредить товарищей по оружию. Благодаря его подвигу обреченный на гибель батальон успевает оставить позиции перед тем, как раздается взрыв.

Если в картине Пабста "Западный фронт, 1918" ужасы войны нагнетаются, а пацифистский пафос звучит в полную мощь, фильм Тренкера восхваляет военную доблесть. Война в картине "Горы в огне" служит только фоном, на котором горный лыжник выполняет свое естественное предназначение — он становится героем войны. Оба фильма, пацифистский и милитаристский, не желают объяснять причин первой мировой войны, но, в отличие от Пабста, Тренкер вполне закономерно пренебрегает ими, потому что прославляет солдата, а солдаты, как известно, не обязаны вмешиваться в политику. Образ героя войны четко вырисовывается благодаря двум эпизодам, обрамляющим собственно повествование о войне. В первом эпизоде показывается, как австрийский офицер и итальянский командир, его будущий противник, участвуют в горной прогулке, незадолго до того как вспыхивают военные действия: фильм демонстрирует двух друзей, поднявшихся над националистическими предубеждениями. В финале бывшие противники возобновляют старую дружбу через несколько лет после окончания войны.

Фильм Тренкера подчеркивает крепость личных связей и отвергает шовинизм с еще большей силой, чем такие картины, как "Эмден" и "U-9 Веддиген". Если последние ленты испытали влияние психологического паралича, характерного для периода стабилизации, то "Горы в огне" отражают взрыв националистических страстей, повлекший за собой войну. Возникает вопрос: как антишовинистическая позиция фильма сочетается с его откровенным национализмом? Война в фильме Тренкера изображается в качестве "сверхличного события", которое следует безоговорочно принимать, независимо от того, одобряется оно или осуждается. Если рассматривать войну как детище неисповедимой судьбы, то нет ничего страшного в том, если эмоциональная горячка, сопутствующая ей, может затем охладиться. Дружба солдат из различных стран в мирное время не ослабляет решимости тех же приятелей воевать друг с другом в годы войны. Более того, эта дружба облагораживает борьбу, превращая ее в трагический долг и святое самопожертвование. Горный лыжник Тренкера представляет собой тот тип человека, на которого государство может положиться в военное время.

Второй фильм Тренкера, "Мятежник", выпущенный кинокомпанией "Универсаль", вышел на экраны 17 января 1933 года. В нем снова воскрес военный эпизод, но на сей раз речь шла о восстании тирольцев против наполеоновских захватчиков. Студент родом из Тироля (Тренкер), вернувшись домой, видит, что его родная деревня разграблена, а мать с сестрой убиты. Уничтожив в отместку французского офицера, студент уходит в подполье, пытаясь организовать сопротивление. В то же самое время студент продолжает любовный роман с баварской девушкой (Вильма Банки), которая прячет его от французских властей и даже выполняет для него шпионские задания. Студент использует ее донесения в своих целях. Переодевшись баварским офицером, он проникает на бал, даваемый французами в Инсбруке, и собирает там достаточные сведения, чтобы заманить наполеоновские войска в чудовищную ловушку. Если натурные съемки и любовные эпизоды в фильме выглядят довольно ординарно, то картина расправы тирольцев с французами поражает натуралистической жестокостью. Спрятавшись в горах, тирольские крестьяне сталкивают огромные каменные глыбы и деревья на французских солдат, проходящих внизу по дороге. Перед нами грохочущая, страшная бойня, где горы выступают в союзе с повстанцами. В конце фильма французы, конечно, побеждают, а студента расстреливают.

Мятежник Тренкера завершает серию экранных бунтовщиков, тесно связанных с эволюцией немецкого кинематографа. Герою Тренкера отводится решающая историческая роль — он возглавляет народное восстание против поработившего родину врага и сам участвует в бунте. Тем не менее он скорее напоминает человека, одержимого националистическими страстями, нежели революционера. Сходство тирольского мятежа с нацистским движением очевидно, Тренкер в своем фильме отражает только то, что сами нацисты называли "национальным восстанием". Наполеон выступает поборником ненавистной "республиканской системы", а студент наделен чертами настоящего гитлеровца. Теперь уже совершенно ясно, почему экранный мятежник догитлеровского времени больше не насаждал психологической модели поведения, которая неизменно предполагала эволюцию — от бунта к раболепству. В ту пору, когда рушащемуся зданию Веймарской республики нацисты готовились нанести последний, сокрушительный удар, мятежник тоже был призван воплощать в себе идею восстания. Последняя исключает покорность перед жизнью, хотя не гарантирует триумфа. Поэтому такие герои догитлеровского экрана, как Дмитрий Карамазов и Дантон, боролись до победного конца. Для них наступил звездный час, и плюшевые гостиные остались в далеком прошлом.

Пластический язык ленты Тренкера ясно говорит о том, что перед нами искусно замаскированный пронацистский фильм. Камера оператора Зеппа Альгейера ввела в его ткань такие символы, которым было суждено играть значительную роль в ранних лентах гитлеровского экрана. Для нагнетания националистических страстей фильм Тренкера часто изображает крупным планом флаги — прием, широко пущенный нацистами в оборот. В воображаемом финальном эпизоде воскресший студент, казненный французами с двумя другими руководителями восстания, устремляется вперед, сжимая в руках развевающийся флаг. В своей книге "Грамматика фильма" английский киновед Раймонд Споттисвуд так описывает финал "Мятежника": "Отгремел залп, и вот уже лидеры восстания… лежат в пыли. Но тут едва слышно начинает звучать патриотическая песня, и три призрачные мужские тени отделяются от простертых тел и, мужественно подхватывая песню, встают во главе крестьянских толп, а затем возносятся к облакам, и по мере того как песня набирает силу, исчезают в небесах".

Этот апофеоз мятежного духа с удвоенной мощью проявляется в нацистском пропагандистском фильме "Юный гитлеровец Квекс" (сентябрь 1933 года, режиссер Ганс Штейнгоф[139], оператор Константин Чет), который запечатлел борьбу нацистов за власть и заканчивался песней молодых фашистов "Наше знамя реет над нами!.." В финале картины воинственный юный гитлеровец Хейни по прозвищу Квекс разбрасывает листовки в одном из берлинских пролетарских кварталов и гибнет там от кинжала коммуниста. Всеми брошенный, он лежит на темной улице. Появляются нацисты, но Хейни умирает на их глазах. И его последние слова: "Наше знамя реет перед нами…" Фонограмма подхватывает гимн нацистской молодежи, на экране возникает крупным планом трепещущий флаг, а ему на смену идут марширующие колонны "гитлерюгенд". Благодаря схожим образам фильм Тренкера и нацистский фильм твердят о неизбежном триумфе национальных восстаний — это совпадение убедительно подтверждает, что оба мятежа имеют родственную природу.