— И что же, намечалась свадьба? — мягко спросил Бурунц, любящий во всем определенность.
Девушка с запальчивостью выкрикнула:
— В любую минуту! Хоть сейчас! Достаточно мне пальцем шевельнуть — и он сам попросит, чтобы я пошла с ним в загс…- С внезапно возникшим подозрением она уставилась сердитым взглядом на начальника милиции.- А вы что — может, не верите?
От прямого ответа Бурунц попытался уклониться:
— Раз ты говоришь, значит, наверное, так и есть…
Девушка понемногу успокаивалась. Голос стал мягче, пятна сошли с лица. Она устроилась на стуле поудобнее.
— В общем, о свадьбе еще разговора не было, — честно призналась она.- Но я все равно решила, что выйду за него. И это для него хорошо, потому что лучше меня ему никак не найти. Только мне нужно, чтоб он погнал к чертям Товмаса!
— Ну вот, наконец я начинаю тебя понимать!-Бурунц пересек кабинет и снова устроился за своим письменным столом.- Ты хочешь с помощью милиции свести свои счеты с этим Товмасом. Но я тебе скажу: ты обратилась не по адресу. Уж вы сами, пожалуйста, в ваших делах разберитесь. Здесь и без того хватает забот.
Он сердился: даром потеряно столько времени! Опять открыл папку и стал делать пометки на бумагах. Но теперь не так-то легко было отправить Лилик домой. Когда Бурунц поднял голову, девушка все еще сидела на стуле — и так плотно, будто ее гвоздями прибили. Поджав губы, она недружелюбно смотрела на начальника огромными черными, злыми глазами.
— Что еще? — сурово поинтересовался Бурунц.
— Мне нет дела до› Товмаса,- упрямо сказала Лилик.- Мне нужен Хорен. Позавчера мы уговорились с ним встретиться — он не пришел. Это что такое? Свет должен перевернуться, если он не пришел, когда я зову! Этого прежде никогда не бывало. Утром, перед работой, я к ним забежала, и мне его мать шепнула, что Хорен дома не ночевал. Как это может быть? В проходной и во Дворе на фабрике я глаза проглядела — его не видела.
А только открыли цех, рабочие пошли к станкам — смотрю, он рядом со мной стоит. И откуда только взялся?
Бурунц снова отложил папку. Вот с чем, оказывается, пришла сюда эта девчонка! А он-то чуть не отправил ее домой.
— Спрашиваю: «Хорен, почему ты вчера не пришел?» А он юлит: «Знаешь, голова заболела. Как лег спать — проснулся только утром, и то мама еле-еле разбудила». Я ничего ему на это не ответила — в конторке крик поднялся, что у нас в цехе пропажа шелка. И у меня сразу такая нехорошая мысль появилась… Я прямо чуть не умерла! Ну, а сегодня я побывала в доме, где Товмас живет. Узнала от соседей, что и он тоже ночью пропадал где-то. Но его часто сутками не бывает дома, так что это никого не удивляет. А Хорен всегда до сих пор дома… Хорен соврал мне…- Голос у нее дрогнул. Она стеснительно и доверчиво взглянула на Бурунца.- И вот я теперь боюсь, товарищ начальник… Очень боюсь… Покража шелка произошла в нашем цехе в ту самую ночь…
Бурунц задумчиво постукивал снизу коленом по выдвинутому ящику письменного стола.
— Ты с ним о своих подозрениях говорила?
— Нет! — Лилик прижала руки к груди.- Мы в ссоре. Он и не подходит… Я чувствую, что ему сейчас не до меня.
Оба умолкли. Бурунц вылез из-за стола и принялся ходить по кабинету. Лилик прижалась к спинке стула. Наконец Бурунц остановился и с откровенным любопытством взглянул на нее:
— Послушай, ты говорила, что замуж за него собираешься… Не знаю, все ли ты понимаешь, как надо… Ведь если твое сообщение подтвердится, не миновать тогда Хорену наказания. Ты хоть это сколько-нибудь учитываешь?
— Учитываю,- кивнула Лилик.- Я все учитываю, товарищ Бурунц…- Она поднялась с места.- Товарищ начальник, пусть ему определят срок. Все равно я его дождусь! У нас будет семья! Это еще не позор, что он отсидит наказание. А вот если он и дальше с этим Товмасом пойдет, тогда уже и неизвестно, чем кончится…
Она глазами испрашивала совета. Бурунц одобрил:
— Это ты, пожалуй что, правильно рассудила.
— А как же иначе! — горько усмехнулась девушка.- Ведь я люблю его…
— Любишь? — Начальник райотдела долго сворачивал самокрутку. От этой привычки он никак не мог отучиться, хотя Аспрам сама покупала и каждую ночь клала перед ним на тумбочку хорошие папиросы.- Ну и люби… Значит, мы с тобой так решим: если он будет молчать — и ты молчи. Если же он тебе откроется или хоть намекнет — уговори его явиться к нам, с повинной. Так для всех будет лучше.- Он протянул девушке руку.- А я, со своей стороны, тебе обещаю: что смогу сделать для него, то сделаю. Верю, что с такой женой он по плохой дорожке не пойдет… Может, и удастся нам всем вместе хоть за уши вытащить твоего дурака…
В эти дни работники милиции часто навещали цех. Поэтому никто не удивился, когда в пролете между станками появилась подтянутая фигура начальника райотдела.
Бурунцу захотелось посмотреть на людей, о которых рассказывала Лилик.
Девушка снимала со станка продукцию. Сначала даже и не взглянула на работников милиции. Потом, случайно встретившись с Бурунцем глазами, равнодушно отвернулась — будто никакого знакомства нет и не было. «Молодец»,- подумал Бурунц и тоже отвернулся в сторону.
Где-то тут, за углом, по его расчету, должен быть станок Хорена… Вот это, наверное, и есть Хорен…
Он увидел тонкого, как карандаш, парня в синей спецовке. Длинная шея, неспокойные глаза… Вот ты какой, Хорен! Усики отпустил-это для солидности… Ну, что мечешься? Испугался, что милиция пришла? Каждую секунду ждешь опасности?
Долго задерживаться тут было нельзя. Бурунц пошел дальше-к станку, за которым работал Товмас.
…Ну, этого голой рукой не возьмешь. Низенький, с плоским затылком. Крепыш, чувствуется сила. Руки крупные, тяжелые. Лет под сорок, а может, и побольше. Голова — почти без шеи — смешно, хоть и ловко, поворачивается на жирных плечах.
— Что, товарищ начальник, еще не нашли? — сочувственно улыбается Товмас.
— Как найдем, тебе первому сообщим,- с такой же улыбкой отзывается Бурунц, проходя мимо.
У дверей работает дядя Гриша — старейший ткач цеха. О нем много и часто пишут в газетах
— Надо, надо постараться, товарищ начальник! — строго приказывает старик.- Должны вы найти… Пятно на всем цехе…
— Приложим силы,- обещает Бурунц.
— Только одно проясните…- Старый ткач удерживает его за локоть и понижает голос: — Наши цеховые причастны кто-нибудь или нет?
Бурунц отвечает ласково и громко, ничуть не таясь:
— Что вы, дедушка! Наезжая шайка…
А ночью Бурунц пришел сюда уже с более серьезным делом. К наружной стене цеха шофер милиции подогнал грузовик. Сторожа, как и в ту ночь, сидят возле проходной под фонарем и развлекаются разговорами. Инженер Ерванд Кюрегян заперся вместе с Бурунцем в цехе. А на улице, на платформе грузовика, подогнанного вплотную к стене, стоит старший оперуполномоченный районного отдела милиции капитан Вартанов. Он слышит стук в маленьком оконце над своей головой. Затем видит, что из оконца высовывается кипа шелка. Осторожно принимает одну кипу, другую, третью… Выходит, что прав товарищ Бурунц. Именно так и совершена покража!
В цехе хлопочут Кюрегян и Бурунц. Вытащили из угла две длинные палки-рогатки, с помощью которых уборщицы в сильную жару открывали фрамуги в застекленной крыше. Оказывается, подняв этими палками рулон шелка, свободно можно просунуть его в маленькое оконце. Только нужны соединенные усилия двух людей…
— Теперь ясно? — спрашивает Бурунц, ставя палку в угол.- Накануне кражи двое остались на ночь в цехе.
Их не заметили и заперли. Они прятались под станками, А утром незаметно смешались с другими рабочими.
— Кто же это? Кто? — гневно допытывается Ерванд Кюрегян.- Вам известны эти люди?
Бурунц нехотя признается:
— Подозреваем…
— Так чего же вы ждете? — наскакивает Кюрегян.-^ Время идет. Возьмите их, допросите! Еще удерут…
Начальник милиции снисходительно вздыхает:
