— Что-то, майор, ты, видать, нам загадки со смыслом загадываешь! — одобрительно сказал полковник и перевел взгляд с глиняного размыва, откуда только что была вытащена разбитая «Победа», на ноги испуганного шофера.

— По-моему, дело было так, товарищ полковник,- спокойно начал Бурунц.- Лучше меня, конечно, могли бы рассказать эти двое,- он кивнул на шофера и его родственника,- да они молчат. Вот что я думаю,- нахмурил лоб: — если лаборатория изучит разбитую машину, то на баранке не найдут никаких других следов, кроме как от пальцев этого шофера — Вруйра Тиграняна. Потому что я убежден — никто машину не угонял.

Петрос выступил вперед:

— Как же вы так можете… без доказательств! Для чего наводить тень? Это дело ясное!

Шофер остановил его:

— Помолчи…

— Дело, мне думается, произошло таким образом…- Бурунц говорил медленно, словно обдумывал каждое слово.- Приехали в Ереван, выполнили возложенное на них поручение, затем посидели у Петроса и крепко выпили. Студент никуда не уходил, а просто все они порешили ехать домой. И выехали вечером. Пьяный шофер сел за руль. С ним рядом устроился студент. И этот Петрос был с ними, он сидел сзади…

— Неправда! — опять крикнул родственник.

— Петрос был с ними,- непреклонно повторил Бурунц.- Серая шляпа, что нашли в машине,- ведь это его шляпа. Потому он сейчас в кепке. При таком видном макинтоше — такая кепчонка! Впрочем, любая экспертиза очень легко установит, кому принадлежит эта шляпа.

Он помолчал — не будет ли возражений. Петрос стоял, опустив глаза.

— Ехали пьяные. Долго ли до беды? И вот на этом трудном участке, на большой, видать, скорости, машина перевернулась. Эти двое выпрыгнули. Студента сразу насмерть. Сначала они не знали, что предпринять. Хотели вытащить погибшего — перемазались в глине. Потом кому-то из них-полагаю, что Петросу,- пришло на ум вернуться в Ереван и заявить: машину угнали! Им показалось, что, вот так схитрив, они уйдут от ответственности…

Бурунц снова задумался.

— Катастрофа, наверное, произошла часов в восемь. Было еще светло, но машина лежала под мостиком, и люди, которые тут позже проезжали, могли ничего не заметить. А эти сели на первый попавшийся транспорт и вернулись в Ереван. И там сделали свое лживое заявление…

Петрос хрипло, с вызовом крикнул:

— Можете доказать?

— Помолчи…- Шофер устало мотал головой.- Человек всю правду увидел… Что спорить?

Спустя несколько часов Бурунц провожал гостей. Чисто вымытую «Победу» выкатили за ворота. Маринка поцеловала Арика. Дуся второпях подписывала в подарок своим друзьям фотокарточку, на которой была изображена молодая семья: Норайр, она сама и Маринка.

— Что бы такое хорошее сочинить? — приставала она к Норайру.

Тот очень серьезно предложил:

— А напиши: «Лишь благородный ум чтит образ благородный».

Дуся схватила его за волосы, другой рукой зажала ему рот.

— Молчи! Вот ты какой! — Она со смехом прижала к груди его голову.- Никак забыть не можешь… Все он меня изводит! — пожаловалась она Аспрам.- Это я ему однажды — давно-давно — подарила свою карточку с такой надписью. Сто лет назад это было. Нет, мы теперь знаем, как нужно писать!

И она вывела на карточке: «Верностью друзей держится мир!»

Машина укатила. Аспрам ушла в дом и увела с собой Арамика. А Бурунц все стоял на дороге и думал…

«Еще пять лет,- думал он,- ну, возможно, десять — и надо будет переходить на пенсию…»

Он думал: «А все же не зря я жил. Кое-что сделано. И вот уезжает самое лучшее из моих дел…»

Он кивал и кивал головой вслед серой «Победе». Машина становилась все меньше и меньше. И уже совсем издалека, высунувшись из кабины, Норайр ответно помахал ему рукой…