Войдя в свою комнату, Кэм услышал шум на заднем дворе. Он подошел к окну и выглянул. Саймон стоически терпел, пока Сет мылил его, а Глупыш испуганно лаял на небрежно брошенный шланг, из которого хлестала вода.

Конечно, парень был в новых кроссовках, уже промокших и испачканных. Но зато он смеялся, как сумасшедший! До этого момента Кэм не подозревал, что мальчик умеет так смеяться, что может быть таким безоглядно счастливым и вести себя как глупый щенок.

Саймон яростно затрясся, разбрызгивая вокруг воду и мыльную пену. Сет попятился, поскользнулся на мокрой траве, с хохотом упал на спину и продолжал хохотать, когда обе собаки прыгнули на него. Они возились в воде, грязи и мыльной пене, пока все трое не промокли насквозь.

Кэм стоял у окна и наблюдал за ними, улыбаясь во весь рот.

Эта картина все еще стояла перед его глазами, когда он шел по коридору к квартире Анны. Кэм решил, что непременно расскажет ей об этом за ужином. Ему хотелось поделиться с ней, а кроме того, он был уверен, что это порадует ее не меньше, чем романтическая трапеза со свечами в каком-нибудь дорогом ресторане.

И розы, купленные по дороге, не помешают. Кэм понюхал их. Если он действительно знаток женских душ, то не мог ошибиться. Он готов был держать пари, что Анна Спинелли обожает желтые розы.

Не успел он постучать к Анне, как распахнулась дверь напротив.

– Привет, должно быть, вы и есть «новый молодой человек»?

– Привет, миссис Харделмэн. Мы встречались несколько дней назад.

– Нет, не встречались. Это была моя сестра.

– О… – Кэм осторожно улыбнулся. Старушка была точной копией женщины, выскочившей тогда из этой двери, вплоть до розового шелкового халата. – Э… как поживаете?

– Вы принесли Анне цветы? Ей понравится. Мой возлюбленный всегда приносил мне цветы, и мой Генри, упокой Господь его душу, приносил мне лилии каждый год в мае. В следующем месяце подумайте о лилиях, молодой человек. Конечно, если Анна не прогонит вас. Она всех прогоняет, но, может быть, вас решит сохранить.

– Да, – Кэм попытался улыбнуться, хотя при словах «вас решит сохранить», его сердце перестало биться. – Может быть…

Поддавшись порыву, он вытащил одну розу и с легким поклоном преподнес старой даме.

– Ой! – Девичий румянец окрасил морщинистое лицо. – О Господи. Как приятно. Как мило. Ну, будь я на сорок лет моложе, я бы поборолась с Анной за вас. – Она кокетливо подмигнула. – И я бы победила!

– Не сомневаюсь, – Кэм тоже подмигнул и ухмыльнулся. – Э… передайте привет… сестре.

– Желаю хорошо провести вечер. Непременно потанцуйте, – добавила старушка, закрывая дверь.

– Отличная мысль!

Посмеиваясь, Кэм постучал. Когда Анна открыла дверь, он почувствовал, что готов проглотить ее целиком, – такой сексуальной она выглядела. Кэм решил, что танцы должны начаться немедленно, подхватил ее и закружил по комнате под пульсирующий классический рок. А когда Анна рассмеялась и споткнулась, он резко опрокинул ее, поддержав спину рукой, как в танго.

– Привет! – Наслаждаясь легким головокружением, Анна засмеялась. – Что ты делаешь?! Ты сбил меня с ног…

– Чего и добивался. Мне хотелось лишить тебя равновесия – душевного и физического.

Кэм наклонился, и Анне показалось, что его поцелуй растопил ее, как восковую свечу.

– Давай-ка опустим занавес, – пробормотала она и, с трудом дотянувшись до двери, захлопнула ее.

– Молодец, – Кэм медленно поднял ее, продолжая прижимать к себе. – Твоя соседка сказала, что я должен потанцевать с тобой.

– Так вот что это было! – Анна очень удивилась, что еще не дымится.

– Это было только несколько пробных па. – Кэм поймал зубами ее нижнюю губу, слегка потянул и отпустил. – Станцуем танго, Анна?

– Я думаю, танго нам лучше пропустить. – Высвобождаясь из объятий Кэма, Анна прижала руку к сердцу, чтобы не дать ему выскочить из груди. – Ты принес мне цветы! – Она взяла букет и спрятала в нем лицо. – Думаешь, я обожаю розы в бутонах?

– Да.

– Ты совершенно прав. – Она засмеялась. – Я поставлю их в воду, а ты пока можешь налить нам вина. Я открыла бутылку. Посмотри на стойке. Бокалы там же.

– Хорошо. Я… – Кэм увидел сверкающую кастрюльку на плите и деревянное блюдо с разнообразными итальянскими закусками на столе. – Что все это значит?

– Ужин. – Анна нагнулась к шкафчику в поисках вазы. – Разве Филип не передал тебе, что я звонила?

– Когда он сказал, что ты позаботишься об ужине, я решил, что у тебя есть какой-то ресторанчик на примете и ты хочешь сама заказать столик. – Кэм схватил фаршированный гриб с блюда, попробовал и блаженно вздохнул. – Я не думал, что ты будешь готовить для меня.

– Я люблю готовить, – просто сказала она, наполняя водой бледно-розовую вазу. – А кроме того, мне показалось, что будет лучше остаться наедине.

Кэм судорожно сглотнул.

– С этим трудно спорить. Так что у нас на ужин?

– Спагетти со знаменитым красным соусом семейства Спинелли.

Анна взяла из его рук бокал «Мерло». Ее лицо чуть раскраснелось от жара плиты. На ней было платье цвета спелых персиков, облегающее фигуру, распущенные волосы бешено вились вокруг лица, а губы были почти того же цвета, что и вино.

Кэм решил, что, если хочет поговорить с ней хотя бы три секунды, то лучше держаться с другой стороны стойки.

– Аромат бесподобный.

– На вкус еще лучше.

Ей показалось, что пульс застучал во всем теле. Один только его взгляд – долгий, напряженный, оценивающий – разбудил в ней нестерпимое желание. Она порывисто выключила пламя под кастрюлькой и, не сводя глаз с Кэма, обошла стойку.

– Как и я! – Анна отставила свой бокал, затем взяла бокал Кэма и поставила его на стол. Откинув голову, она подняла к нему лицо, медленно улыбнулась. – Попробуй меня…

Когда Кэм шагнул к ней, его кровь уже кипела – бурно, первобытно. Он заглянул в ее глаза, не желая пропустить ни одного изменения, ни одной вспышки чувства.

– Я собираюсь сделать гораздо больше. Не сомневайся.

Анна подумала, что иногда необходимо следовать инстинктам и желаниям. А в этот момент все ее желания были сосредоточены на нем.

– Тебя не было бы здесь сегодня, если бы я сомневалась.

Ее губы медленно изогнулись, она подняла руку и намотала прядь его волос на палец. Она сможет справиться с ним! В этом она тоже не сомневалась.

Кэм улыбнулся и положил руки на ее бедра. Это были не тощие бедра манекенщицы, а бедра зрелой женщины. И он хотел именно эту женщину!

– Анна, ты любишь рисковать?

– Иногда.

– Тогда давай бросим кости.

Одним сильным рывком Кэм прижал ее к себе. Анна задохнулась и еле успела глотнуть воздуха, прежде чем он закрыл ее рот своими губами. Поцелуй был отчаянным, жадным. Тихие мурлыкающие звуки рвались из ее горла, ударяя ему в голову сильнее любого вина.

Анна вытянула его рубашку из брюк и сунула под нее руки. Ей казалось, что она умрет, если не померится с ним силой немедленно, не почувствует эту плоть под своими ладонями. Она заурчала от удовольствия, разминая, гладя, царапая его спину и грудь, пока кожа не загорелась под ее пальцами, а мускулы не затвердели, как сталь.

Кэм попытался нащупать «молнию» на ее спине, и Анна засмеялась, задыхаясь, прижавшись губами к его горлу.

– Здесь нет «молнии», – она сомкнула зубы на его подбородке, не собираясь быть нежной, – ты должен просто снять его.

– Боже…

Кэм стянул эластичную ткань с ее плеча и прижался к нему губами, зубами. Страстное желание попробовать на вкус это тело, ее тело, переполняло его.

Они кружились, как в танце, хотя их шаги обгоняли убаюкивающий ритм прелюдии Шопена, сменившей рок. Кэм сбросил туфли. Анна быстро расстегнула пуговицы его рубашки. У него закружилась голова, и они налетели на дверь спальни. Анна снова засмеялась, но смех перешел в стон, когда Кэм сдернул ее платье на талию. Его дымчато-серые глаза скользнули вниз, голова опустилась, и губы прижались к ее коже над черными кружевами бюстгальтера.