Он должен что-то сделать. Но что? Стоп! Если в его побеге сюда кто-то был заинтересован, то он, по крайней мере, должен выяснить, кому и зачем это понадобилось. Вот если бы хоть как-то связаться со своими, сообщить им свое решение. Но это тоже нельзя делать. Ведь за ним могут следить, проверять каждый шаг. Нет, напротив, он должен вести себя так, чтобы Шервуд ничего не заподозрил. Иначе он так и не узнает, кто стоит за Шервудом. Тейлор был началом. Шервуд — продолжение. Но, что, собственно говоря, им нужно? Без причины, действительно прав Пьер, не бывает следствия. Так в чем же причина? Дело не только, видимо, в нем. Дело в какой-то угрозе Родине. Он не может сейчас думать только о себе, о собственной шкуре.

Итак, нужно попытаться узнать как можно больше, а там уж...

В номере «директора химического концерна» из Штатов сегодня, перед решающими событиями, должен был состояться давно намеченный «контакт» Кларка с Олегом Рыбаковым. В обычном случае совсем не обязательно было ему, руководителю спецслужбы, адмиралу, непосредственно общаться с исполнителем заданий, которых за годы его работы было много. Этим занимался его аппарат. Но случай с Олегом Рыбаковым был не совсем обычным. Нельзя сказать, что Кларк не доверял Шервуду. Нет, но уж очень много надежд возлагалось на поездку Олега Рыбакова в Советский Союз. Этот химик должен был, как катализатор, содействовать процессу большой реакции.

Отдавая должное психологической обработке Рыбакова, Кларк все же считал, что личный контроль не помешает. Может быть, он, Кларк, как новый человек, со стороны увидит что-либо такое, чего не заметил Шервуд. Кроме того, рассчитывал на свое большое умение воздействовать на людей, убеждать их в том, что было ему выгодно и необходимо. Ведь агент уедет в Россию и там долгое время будет изолирован от их влияния и, наоборот, подвержен влиянию враждебных сил. Надо «зарядить» его на долгий срок. В ожидании назначенного часа свидания Шервуд излагал Кларку содержание своих последних бесед с Олегом:

— Представьте себе, сэр, это оказалось не таким легким делом. Я имею в виду согласие Рыбакова на поездку в Советский Союз.

Вначале я делал упор на то, что эта поездка даст ему возможность найти так опрометчиво забытые расчеты. Но это не вызвало должной реакции. Наоборот — Рыбаков высказал опасения, что он может быть там опознан и задержан. Задал мне множество вопросов и отклонил предложение, сославшись на то, что лучше ему потрудиться и восстановить все расчеты здесь. Тогда пришлось подойти с другой стороны. Заговорить о том, что его отец уже стар. Неизвестно, когда еще представится возможность его повидать. Тем более что скоро ему самому нужно будет с головой уйти в работу. Отец может умереть, и он его никогда больше не увидит. В общем, сэр, я пустил в ход именно те силы, которые раньше тормозили его движение к нам. Так сказать, включил задний ход. И самое существенное влияние оказало опять именно то, что вы предвидели, сэр! Любовь его к Гале Громовой. Убедив Рыбакова, что он непременно встретится с Громовой, я наконец получил согласие на поездку. Правда, мне пришлось сказать ему, что письмо его вручено Громовой, и она с нетерпением ждет его приезда. Небольшая ложь, сэр, хорошо сработала. Вначале он удивился, было заметно, что даже испугался. А потом согласился ехать. Да вот и он сам! — сказал Шервуд, посмотрев на часы, и встал, чтобы открыть дверь стучавшемуся в нее Рыбакову.

Представив Рыбакова Кларку, Шервуд сел в стороне, внимательно слушая их беседу. Его роль в обработке Олега кончилась. Он теперь был как бы в зрительном зале. Играл его шеф — Кларк, демонстрировавший в очередной раз свою школу. Школу кнута и пряника. Сидя в кресле против Кларка, Олег тоже внимательно и даже почтительно слушал:

— Мне приятно сообщить о решении фирмы — предоставить вам новейшую лабораторию, на одном из наших предприятий в Штатах. Я привез договор фирмы, в котором оговорены условия вашей работы, и вы можете уже сегодня, поставив под ним свою подпись, ввести его в действие. Одновременно можете получить очередной чек на интересующую вас сумму. Даже в размере вашего годового содержания. На приобретение жилья и всего необходимого в Штатах. Разрешение на въезд в Штаты будет оформлено примерно к моменту вашего возвращения из поездки в Советский Союз. Фирма организовала и оплачивает поездку, придавая большое значение будущей работе с вами и, конечно, вашему душевному состоянию. Нам понятно, что в обстановке тревог и волнений вы могли упустить такое важное обстоятельство, как ваши расчеты, оставшиеся в Москве. Но это поправимо. Нам также понятно ваше состояние, вызванное разлукой с отцом, с любимой женщиной, и мы пойдем на многое, чтоб как-то облегчить вашу душевную травму. Кратковременной встречей сейчас и, кто знает, может быть, длительной в будущем. Пути господни неисповедимы. Никогда не нужно терять надежду самому, и следует поддерживать ее в близких. В Громовой, например. Вы будете иметь возможность лично вдохнуть такую надежду и объяснить ей многое. Что касается отца, то его постараются подготовить к вашему приезду. Ведь он невольно может вас выдать, если вы неожиданно свалитесь ему на голову. Не бойтесь. Все будет сделано осторожно. Поедете вы под именем английского туриста Гарольда Джексона. В России вас встретит наш человек, по инструкциям которого вы будете в дальнейшем поступать. Поездка эта — не такое простое дело, и вы, мистер Рыбаков, должны понимать, что и вы лично и фирма очень многим рискуете. Но чего не сделаешь ради главной цели. Ради науки, — Кларк умолк и выжидательно смотрел на Олега.

— Прежде всего мне хочется выразить свою признательность фирме за все то, что для меня было сделано и что делается сейчас. Я очень признателен также мистеру Шервуду, окружавшему меня заботой и вниманием весь период моего пребывания вдали от близких. Без его доброго участия мне было бы очень трудно так скоро свыкнуться с этим. Я рад, сэр, тому, что услышал здесь сегодня. Буду прилагать все силы, чтоб не на словах, на деле отблагодарить всех вас за то, что для меня сделано. У меня есть небольшая просьба. Можно ли, чтоб чеком распорядился мистер Шервуд или кто-либо другой в смысле подготовки жилья. Совсем безразлично, какое оно будет. Важно, чтоб я сразу мог отдаться работе. И отправьте, пожалуйста, в Штаты мой «мерседес». Это отличная машина. Она только прошла обкатку, и я очень привык к ней.

Кларк встал и, прощаясь с Рыбаковым, сказал:

— Ваша просьба будет удовлетворена, но вы не забудьте мою. Помните, дорогой друг, что наука остается здесь. Она будет ждать вас, как верная любящая невеста. И вы придете к ней в объятия, если будете тоже верны. А там, в России, будет не наука, а лишь практика. Человек, с которым вам предстоит встретиться, отнюдь не ученый, в дискуссии вступать не станет, но, повторяю, его советы и пожелания будут для вас весьма полезны, а порою, быть может, и обязательны. Ну, желаю успеха.

Савченко видел, что последнее время Андреев пребывал в сосредоточенно мрачном настроении. Оно и понятно — столько возятся они с этим делом, да все вокруг и около. «Конечно, Михаилу Макарычу обидно, — думал Савченко, — человек он дотошный». У самого Савченко оптимизма хватало на двоих. Сегодня он вошел к Андрееву в кабинет, громко поздоровался, и с удивлением увидел, что майор улыбается. Заулыбался и капитан.

— Сияешь? — спросил начальник.

— А я как та луна: свечу отраженным светом. Как начальство — так и я. Никак еще одну задачку решили, Михаил Макарыч?

— Решил, — Андреев прошелся по кабинету, взял стоявшие в углу хоккейные клюшки. — Вот приобрел своему студенту. Думаешь, легкая задача достать такие?

Продолжая вертеть в руках клюшки, он вдруг спросил выжидательно смотревшего на него Савченко.

— Молитвы знаешь?

— Отче наш, иже еси на небеси! Да святится имя твое, да приидет царствие твое, — монотонно затянул Савченко, начав креститься.