— Жаль. Потому что на сегодняшний день в глазах Тианы я состою из одних недостатков — простоватый, туповатый, медлительный, жадный, слишком серьезный немец, — развел руками Отто и встал из-за стола. — Но я всего лишь ошалевший от вашей экзотики турист. Придет время, адаптируюсь. Мы, немцы, не любим импровизаций. Если мы хотим закурить, покататься на велосипеде или полежать на газоне, мы ищем табличку, которая это разрешает. А если такой таблички нет, мы теряемся.

Отто выразительно посмотрел на Тиану, и она едва заметно улыбнулась, словно принимая извинения, выраженные в оригинальной форме.

— С такой философией, парень, ты завтра не поймаешь на крючок не то что рыбу, но даже водоросль, — предположил Вилли.

— Вот заодно и выясним, что рыба любит больше, импровизацию и колдовство при участии частей человеческого тела или тишину, порядок и правильную наживку. — Отто поднял вверх указательный палец, поклонился и перед тем, как скрыться за дверью, объявил: — Спокойной ночи!

Повисла пауза. Джон и Вилли сидели за столом напротив друг друга, Тиана оказалась напротив пустого стула, а с боков стола, вытянувшись, стояли Проджети и Мсане, как скульптуры из черного дерева.

Мсане всегда вытягивался в струнку в присутствии Вилли, потому что боялся хозяина. Тот мог вместо замечания запустить в него ботинком, а то и чем потяжелее. А Проджети первый раз оказалась на яхте, чувствовала себя, как на приеме у английской королевы, и очень боялась показаться невоспитанной деревенщиной.

— Он отличный парень, — сказал Джон, не обращаясь ни к кому и при этом обращаясь к Тиане.

— Конечно, если ты приехал из Европы, а газеты пишут, что в бантустанах у людей отнимают топоры и мачете, чтоб они не совершали ритуальные убийства, почувствуешь себя дураком, — подхватил его интонацию Вилли, словно они были свахами, поднимающими цену своего жениха.

Тиана пила шампанское, не понимая, что отвечать.

— Если Проджети запекает рыбу так же, как готовит боботи, то я переманю ее к себе за большую зарплату! — попробовал подобраться к Тиане Джон.

А Проджети, не понимая, должна ли что-то отвечать такому важному господину по протоколу, сделала книксен, какой видела по телевизору. Выглядела она при этом, как присевшая слониха, и чуть не снесла задом полстола.

— Наверное, вы правы. Когда встречаются люди из таких разных миров, им трудно услышать друг друга, — тихо ответила Тиана.

— Я только хочу сказать вам, детка, что серьезный филателист — это всегда человек, на которого можно положиться. Запомните мои слова! — подчеркнул Джон. — А теперь спать, иначе проспим утренний клев.

Отто спал неспокойно, все время просыпался от храпа старого Джона и не мог понять, где он и почему комнату качает.

Под утро приснился Чака — он стоял у причала, держа в руках ассегай. Яхта остановилась. Отто спрыгнул к нему на берег, Чака показал на ассегай и переломил древко об колено с таким звуком, словно в его ладонях хрустнул столетний баобаб. Отто взял две половинки в руки и понял, что Чака сломал тот самый ассегай, который Проджети принесла из кладовки. Чака сделал непонятный знак руками, и Отто решил, что он показывает, как птица захлопывается в клетке. Потом прокричал что-то на своем языке и пошел в город. Отто хотел догнать его, но понял, что не может двигаться, словно его поставили на якорь, как яхту. И проснулся с ощущением жуткой тяжести…

Но, несмотря на сон, рыбалка удалась. Когда замаячил причал, с которого отчаливали, на палубе были аккуратно разложены сомы, лещи с непривычно расположенными плавниками, много незнакомой рыбной мелочи. Отдельно красовалась пойманная Отто огромная полосатая зубастая зверюга.

Джон называл ее тигром, а Вилли утверждал, что это «водяная собака», которая живет аж восемь лет. И на глаз она килограммов на пять, но он ловил такую на десять килограммов.

Отто никогда в жизни не видел подобного страшилища. У нее были твердые костистые челюсти, огромные острые зубы и полосатая раскраска.

Вытаскивать ее было трудно, она словно выскочила со стороны, перевернула наживку и попыталась проглотить ее головой вперед. Была сильной и вела себя непредсказуемо, а тут еще Джон и Вилли орали над ухом, как правильно тянуть, вместо того чтобы замолчать и не пугать ее воплями. Тиана переживала, как маленькая девочка, Проджети шептала заклинания, а Мсане пританцовывал и хлопал в ладоши.

Возвращались, как люди, выигравшие вместе в лотерею. Предвкушая рыбу, запеченную на берегу, на которой Проджети рассчитывала показать еще больший класс, чем в готовке боботи. Она ведь привезла с собой корзину специальных листьев, специальной глины и специальных трав. В ее деревне знали, что делать с рыбой.

Тиана сидела на корме в спортивной одежде, соблазнительно подчеркивающей фигуру. Ей очень шла эта поза, этот стиль, эта яхта. Надышавшись речным воздухом, она первый раз за все время знакомства с Отто выглядела счастливой, спокойной и расслабленной.

— Надо было идти в океан, — добродушно ворчал Вилли, на время доверив управление яхтой Мсане. — На реке женская рыбалка, а интересно ловить глубоководную рыбу. Там можно вытащить с глубины стокилограммовую штуковину с плавниками! Тиана, ты любишь свежую акулу? Не любишь? А голубого марлина или дорадо?

Джон примостился возле Тианы, обрезал сигару, блаженствуя, закурил. А Отто все рассматривал полосатую рыбу, сидя над ней на корточках.

— Не трогай руками! Говорят, что рыба теряет вкус, когда ее трогает руками не тот, кто готовит! — предупредил Вилли. — Тем более руки у тебя пахнут никотином!

— Райское место, — вздохнул Джон. — Ну согласитесь, ведь стоило ехать так далеко от Йоханнесбурга?

— Джон, откройте тайну, как завладеть сердцем филателиста? — сверкнула на него глазами Тиана.

— Нет ничего проще. Надо всего лишь восхищенно выслушивать его рассказы о марках и не повторять: «Ты опять разложил на столе эту ерунду?»! — ответил Джон. — И еще. Никогда не ставить на его альбом чашку с кофе! Моя жена так и не научилась всему этому за пятьдесят лет совместной жизни.

— А какой сюрприз можно сделать филателисту? Отто говорил о марке, на которой самолет напечатан вверх ногами. Ее легко купить?

— Это знаменитая «перевернутая Дженни», на ней при печати спьяну перевернули изображение, — ответил Джон. — Купить ее не сложно, но если бы у вас были такие деньги, вас бы охраняло сейчас человек десять!

— Такая ерунда стоит больших денег? — удивилась Тиана.

— Я ведь только что сказал, что слово «ерунда» по поводу марок произносить при филателисте запрещено, — поморщился старый Джон.

— Боже мой, извините! — Тиана закрыла рот ладонью.

Отто никогда не видел ее такой оживленной и кокетливой.

— Когда я женился на Эмме, я сказал ей: «Успокойся, дорогая, филателист не изменяет жене. Потому что влюбляется не в женщин, а в марки!» — продолжил Джон.

— Это правда? — обернулась Тиана к Отто.

— Чистая правда! Знаю историю о миллионере, который украл марку у рабочего потому, что тот отказывался ее продавать. Он просто влюбился в эту марку! — подтвердил Отто, нежно глядя ей в глаза. — Проджети, бокалы! Друзья, хочу произнести тост!

Услуги в качестве бармена Проджети оказывала не так ловко, как Мсане, но все, тем не менее, получили по полному бокалу шампанского.

— Хочу выпить за вас и сказать огромное спасибо! Благодаря вам мне не было здесь одиноко! — И Отто чокнулся с каждым.

— Ты был прав насчет рыбы, парень, — хлопнул его но плечу Вилли. — Оказывается, рыба любит немцев!

И все засмеялись.

— Мне кажется, что все подозрительно хорошо, — с тревогой посмотрела на него Тиана.

— Кто же убегает от своего счастья? — ответил Отто, глядя ей в глаза. — Понятие «уют» у нас, немцев, — это не просто красивая женщина в красивом доме, а покой и сердечное тепло!

И это были те слова, которых она безуспешно ждала в Йоханнесбурге и за которыми поехала сюда, на реку Вааль.