Ее глаза постоянно блуждали по его захватывающе мужественной фигуре, комфортно развалившейся в кресле.

Сердце Робин екнуло, когда он поднялся, чтобы уйти. Было странно и больно видеть, как легко — почти не потеряв духа — он согласился с ее решением. Его легкий, нетребовательный поцелуй был всего лишь тенью того, как он целовал ее раньше.

— Эй, не смотри так! — сказал Стюарт. — День был неплохой. Погода была прекрасная, Броган-Хаус великолепен, и компания — насколько мне известно, однако — замечательная. Спасибо!..

В прощальной улыбке приподнялись уголки его губ. И он приоткрыл дверь.

Робин, измученная и подавленная, тяжело прислонилась к ней. Какая-то частица ее хотела позвать его обратно, чтобы погасить все еще ноющее в ней ненасытное чувство. Но не позвала. Лучше позволить ему уйти. Вероятно, Стюарт так и не поверил, что она говорила всерьез.

Робин слышала звериный рев его машины и, прислушиваясь к ее удаляющемуся звуку, искала в себе чувство облегчения, которое, она знала, должно было прийти и которое так и не смогла найти.

На следующий день в офисе Робин чувствовала себя разбитой как никогда, словно кто-то постоянно мешал ей сосредоточиться на координации движений; все буквально падало из рук.

В эту ночь она скверно спала. В первый раз за несколько лет она проснулась вместе с солнцем, наполнившим ее окно ярким светом. Это вовсе не обрадовало Робин.

Новость о том, что она провела день со Стюартом Нортом, уже знали все.

Единственным человеком, который сумел тактично скрыть интерес, был Джерри. Шеф вызвал ее в свой кабинет в девять тридцать, но только после того, как они закончили отложенное совещание по поводу грантов, он откинулся на спинку кресла и задумчиво принялся постукивать пальцами по крышке стола.

Между прочим, Робин, я намеревался спросить вас о поездке в Броган-Хаус с господином Стюартом Нортом. Собирается ли он купить его?

При имени Стюарта она с удивлением оторвала взгляд от стопки заявлений на предоставление грантов. Через мгновение Робин уже была готова ответить на его вопрос.

— Нет, поездка оказалась впустую. Броган-Хаус произвел на него впечатление, но это не его стиль.

— Скверно!.. А, кстати, день был все-таки приятным, не так ли?

Робин смотрела вдаль застывшим взглядом.

— Он в конце концов довольно привлекательный экземпляр, Робин, — подсказал он деликатно.

— Ну, если вам такие нравятся… — ответила девушка с подчеркнутым равнодушием, пожав плечами.

Она питала к Джерри довольно теплые чувства и могла доверить ему почти все, но в этот момент не собиралась рисковать и предоставлять малейшую возможность для сплетен. Было бы лучше, если бы она никогда больше не услышала даже имени Стюарта Норта.

После такого неинтересного отчета Джерри выглядел разочарованным.

— Да, ты выглядишь очень усталой сегодня утром. Мне просто стало интересно: может быть, ты продолжила рабочий день вечером в каком-нибудь интересном клубе с приглушенным светом?.. — не унимаясь, прощупывал он.

Робин бросила на него колючий взгляд.

— Сожалею, что разочаровала вас, Джерри, но мы всего лишь проехались, посмотрели все и вернулись обратно, — сказала она как можно непринужденнее. — Я уж и думать о нем забыла.

Она поднялась с кресла, и тут же стопка заявлений на гранты выскользнула у нее из рук и разлетелась по темно-синему персидскому ковру, как колода карт.

— Понятно, — заметил Джерри, поднимая бровь.

В полдень, когда ее стол был еще завален работой, она, отъехав на кресле к окну, посмотрела на здание муниципалитета. В ее мыслях снова и снова всплывала вчерашняя сцена в ее квартире, как плохой фильм, который было трудно забыть.

Телефонный звонок выдернул ее из задумчивого состояния.

— Робин Эллиот, — сказала она в трубку.

— Робин, это Тони…

— Тони?..

— Да?

— Здравствуй, сладенькая, как насчет того благодарственного ужина, что ты обещала мне? Я заказал в ресторане «У Пола» сегодня на вечер. В восемь тридцать?

Тони Фаррелл. Робин скорчила гримасу, вспомнив «Доброе утро, Бостон!» и свое опрометчивое обещание умиротворить его ужином. Она бы предпочла, чтобы Тони по меньшей мере создал видимость, что у нее есть выбор, вместо того чтобы с ходу ставить ее в известность о предстоящем ужине. И все же выхода у нее не было.

— Да, хорошо. В восемь тридцать будет кстати, — согласилась она после секундной задержки.

— Колоссально! Я заеду за тобой в восемь.

Робин со стоном положила трубку. «У Пола» был один из самых шикарных ресторанов Бостона. Тони решил в этот раз превзойти себя, чтобы поразить ее. Ночь предстояла бурная…

Однако, принимая душ и одеваясь после работы, девушка была почти благодарна за такое развлечение. Образ Стюарта Норта неясно, но настойчиво преследовал ее весь день. По крайней мере она была сейчас занята планированием оборонительной стратегии.

И все же, накладывая лучший вечерний макияж и закручивая волосы, она не могла удержаться от желания одеваться ради кого-нибудь еще.

Ее длинное, синее, как полуночное небо, шелковое платье будет потрачено для Тони.

Оно лестно обнажало плечи, закрывая ее тело до самого пола. Если бы он захотел составить себе мнение о ее фигуре, то у него это вряд ли получилось бы.

Рассматривая себя в большое зеркало на дверце стенного шкафа, Робин решила из всех украшений надеть лишь золотые серьги в форме ракушек. Ей не хотелось потерять что-нибудь ценное в возне, которая наверняка произойдет возле ее двери в момент расставания.

Затем она постояла с флаконом духов в руке, раздумывая, не подушиться ли менее провоцирующим ароматом. Ну вот, пока решала, успела побрызгать на локти и шею. Тони был истинным наказанием, даже если бы она умылась только капустной водой.

Он ее не разочаровал. С того самого момента, как он оказался возле ее двери в своем вечернем черном костюме, модельных кожаных ботинках, со сверкающими зубами, его руки тянулись к ней.

Робин страшно удивило, как много причин он находил, чтобы коснуться ее.

Его сухие, ящероподобные пальцы задержались на плечах девушки перед уходом из дома и в ресторане, когда он суетливо накидывал шаль. Стоило ей, извиняясь, подняться из-за стола, как он бросился поддерживать ее, словно она была не в силах подняться на ноги. В ночном клубе, куда они потом отправились танцевать, их медленные танцы скорее напоминали армрестлинг, чем неосязаемую близость двух тел.

По иронии судьбы, вечер переставал быть невыносимым, только когда она расслаблялась и ее мысли неизбежно возвращались к Стюарту. Ей было по-прежнему странно ощущение его прикосновения, от которого сладкая теплота растекалась по всему ее телу… Во время танца Тони представлялась возможность опасно низко гладить своими руками ее спину, а она не испытывала ничего, кроме холодной щекотки.

Она задумалась, где мог Стюарт проводить этот вечер. Где-нибудь в необычном месте. В затемненном рок-клубе, в каком-нибудь подвале с неоновыми лампами и пивом в бутылках. Никогда бы раньше Робин не подумала, что ей захочется пойти в такое место, но в этот вечер оно казалось ей раем.

Она изрядно устала, когда Тони привел ее к своему «линкольну-континенталь», чтобы отвезти домой. Робин не могла вспомнить ничего из того, что она ела, ни мелодию, под которую они танцевали. Возле двери — только после борьбы, напоминающей схватку тяжеловесов, — Тони наконец понял, что, как неоднократно твердила Робин, она не собиралась приглашать его на чашку кофе.

Он горделиво отступил в сторону с видом явного неудовольствия на потемневшем лице. «Массачусетс историкл траст» больше никогда не будет упомянута в его программе, но Робин это уже нисколько не беспокоило.

Следующий день была суббота, и она растянулась как вечность. Беготня за антикварными ценностями и многое другое, для чего ей никогда не хватало времени, — все это по какой-то причине потеряло для нее привлекательность. Чего-то или кого-то недоставало в ее жизни.