Он признательно посмотрел на Робин.

— И теперь, если вы, во-первых, согласитесь сохранить Броган-Хаус в его настоящем виде и, во-вторых, открыть дом для периодических посещений студентов и школьников и небольших экскурсионных групп, то тогда мы выделим эти деньги на реставрацию.

Он помолчал перед тем, как нанести последний удар, добивающий раненого зверя.

— Эта сумма составит около двухсот тысяч долларов.

Робин была в восторге. Он добился своего! Это было великолепное решение! Стюарт вряд ли сможет отказаться от этих денег. Он обязательно согласится сохранить бальный зал. Она едва смогла сдержаться, чтобы не броситься на шею Джерри и не расцеловать его.

Затаив дыхание, они ждали реакции Стюарта, который, казалось, тщательно изучал пустой бокал. По его лицу трудно было сказать, что ему только что предложили весьма неплохое состояние.

— Ну, — произнес он наконец, — я не знаю…

Сердце Робин замерло. Он был совершенно безразличен к Броган-Хаусу! Или сейчас он пытался наказать ее за уязвленное мужское самолюбие?

Джерри моментально бросился на прорыв:

— Послушайте, если нужно, я также могу бесплатно для вас организовать консультацию специалистов. При их содействии вы можете быть спокойны за качество реставрационных работ, но за минимальную стоимость.

И в глазах Стюарта мелькнула искра интереса.

— Да? Я хотел бы лучших экспертов, — медленно сказал он.

— Они у вас будут! — величественно пообещал Джерри, чувствуя победу. — Курировать весь проект будет Робин!

— Что?..

По лицу Робин было видно, что она потрясена. В ее поспешном ответе явно слышалась неуверенность. Что он наделал? Как он так может обещать ее услуги?!

— Джерри! — Она сердито зашипела.

— Я не смогу сделать это! Два месяца займут только поиски подрядчика и разработка плаца работ!

Джерри бесстрастно посмотрел на нее, не обращая внимания на ее отчаяние.

— Совершенно верно. Я хочу, чтобы ты на некоторое время отошла от повседневных дел и усиленно поработала на площадке, Робин. Ты получишь богатый практический опыт. Кроме того, никто лучше тебя не знает Броган-Хаус.

— Но, но… — Она с отчаянием искала способ отговориться. — Я же не могу так надолго отойти от текущих дел. Наших средств, выделяемых на командировки за весь год, не хватит на мои расходы!

— Хм… — засомневался Джерри Робин была в чем-то права.

Стюарт прокашлялся.

— Можно найти простое решение, — сказал он небрежно. — В обмен на экспертизы Робин я буду рад доставлять ее в Броган-Хаус. Это было бы очень экономно для вас.

— Отлично! — воскликнул Джерри.

— Нет! — крикнула Робин.

Но ее протест никто не услышал в общем гомоне обсуждения остальных собеседников. Голова у нее шла кругом. Все произошло слишком быстро. А теперь Робин приговорена провести лето в Броган-Хаусе со Стюартом и была не в силах оспорить это решение. Предложение Джерри казалось неуязвимым.

Оглушенная, она невнимательно слушала их замечания о себе. Стюарт скоро уезжал в Париж — на запись альбома. Она должна была ехать в Броган-Хаус и, не дожидаясь его возвращения, начинать поиски подрядчика. Джерри со счастливым видом перечислял все чудеса, которые может сотворить Робин.

Да, предстоит по-настоящему «жаркое» лето, несчастно подумала Робин. Да уж, худшего мучения она для себя выдумать не могла. Никак не выпутаться…

Она продолжала размышлять о всевозможных вариантах, возвращаясь домой после работы. Робин предлагала Джерри другого консультанта, когда они ехали на такси после встречи, но тот даже слушать не захотел об этом.

— Такая практика пойдет тебе на пользу. Кроме того, ты и господин Норт уже так хорошо ладите.

Слишком поздно было объяснять ему действительное положение дел. Надежда на то, что предложенный Джерри план сорвется, была очень слаба.

Когда вечером Робин повалилась, совершенно разбитая, в постель, она знала только одно: нужно уволиться из «Массачусетс историкл траст». Но такой вариант был так же плох, как и перспектива провести лето в Броган-Хаусе. Она любила свою работу. И таких компаний, как эта, с ее узкой специализацией, было слишком мало.

К тому же чем она смогла бы объяснить Джерри свой уход, когда он будет допрашивать о причинах? Что испугалась собственных чувств? Что ей двадцать семь лет — и она не может управиться с одним мужчиной?

Нет, Робин не могла уйти. Она попала в ловушку. Холодные, торжествующие глаза Стюарта преследовали ее с того момента, как она вышла из юридической конторы. Лето замаячило впереди, как надвигающийся шторм…

Четыре недели спустя, солнечным утром, Робин сидела на краешке своей кровати с четырьмя столбиками по углам и натягивала самую изношенную пару туфель.

Было полседьмого. В другое время такое раннее пробуждение повергло бы ее в состояние, близкое к параличу, но сейчас она вставала и даже была одета к этому времени каждый день. Она любила спокойствие этого часа. Ее двуспальная кровать обладала удивительным свойством ловить ранний солнечный свет. И только легкий щебет птиц прорывался снаружи.

Странно, как одна неделя жизни в Броган-Хаусе изменила ее! Все было не так, как она ожидала, и самым непонятным оказалось поведение Стюарта.

Остановившись перед зеркалом в дубовой оправе, Робин нахмурилась и повязала шарфик вокруг головы. На прошедшей неделе она нечасто виделась со Стюартом, и — что смущало ее — она скучала по нему. Они приехали в Броган-Хаус в один день: она — из Бостона, он — из Парижа. Робин поразилась его изможденному виду и не совсем удивилась, когда он скрылся в своей комнате, расположенной этажом ниже, как раз под комнатой Робин, и проспал не меньше десяти часов.

В то утро прибыл нанятый ею подрядчик со своими людьми, чтобы приступить к реставрации. С этого момента она целыми днями была занята — проверяла планы, сметы, счета, выясняла у мастеров, как идет работа.

Тем временем Стюарт спал каждый раз до полудня, потом запирался в музыкальном салоне и писал аранжировки для ближайшего турне.

Он продолжал работать и после ухода мастеров, до поздней ночи.

Теплыми летними вечерами звуки его рояля вплывали в комнату Робин. Ей нравилось, забравшись на кровать с ногами, с открытой книгой или незаконченным письмом на коленях, прислушиваться к звукам рояля, свидетельствовавшим о его присутствии. Ближе к полуночи, отдыхая, Стюарт принимался играть классические пьесы, и она засыпала под чарующую, потустороннюю музыку Дебюсси или Пуленка.

Кроме нескольких раз, когда Робин пришлось побеспокоить Стюарта из-за подписи на чеках подрядчика и поставщиков, она встречалась с ним только однажды. В тот вечер он пригласил ее в ресторан, где они были во время их первой поездки. Она ожила под его нескончаемыми комплиментами и очаровательными манерами, но после возвращения в Броган-Хаус он вновь взялся за работу.

Сейчас, включив верхнее освещение в кухне цокольного этажа дома, Робин попыталась убедить себя в том, что довольна тем, что, по-видимому, он решил не брать ее с собой, когда поехал в Бостон. В конце концов ничего не изменилось.

Возможно, ничего, кроме нее. Она уже знала, что не сможет быть прежней после этого лета. Внутри нее что-то настроилось на другой лад. И виной тому и теплый летний воздух, и тяжелый аромат диких цветов, и мягкие звуки пианино, плывущие по ночам в ее комнату…

Робин очнулась и постаралась выбросить эти одурманивающие образы из головы. Она вынула из огромной железной печки крошечный рогалик, налив кофе, села за стол посередине кухни и раскрыла лежащую перед ней вчерашнюю «Бостон-Глоб».

Она читала первую страницу, держа недоеденный рогалик и недопитый кофе, и вдруг интуитивно посмотрела на дверь. Она ничего не слышала, ни единого шороха, но тем не менее в дверном проеме увидела Стюарта.

Как обычно, воздуха, казалось, перестало хватать, и все вокруг померкло. Он был так знаком — и так загадочен! Каждая черточка его лица навсегда запечатлелась в ее памяти, и все же каждый раз, когда она видела его, это был захватывающий дух момент открытия.