Иван проанализировал поведение незнакомца и понял, что за ним слежка. Мужчина мог бы расположиться в соседнем пустом отделении. У него не было никаких вещей. Закрылся от фотокамеры. Не сказал проводнице, где сходит. Он не снял ботинки, а только развязал шнурки и лёг на лавку, подстелив под обувь газету. Сначала Иван испугался, а через несколько минут страх прошёл.

Следят, но зачем? Раньше не замечал ласкового внимания со стороны конторы Анатолия Дмитриевича. Наверное, следили, но очень аккуратно. А может быть, и не следили. Показалось. Как только Иван, отложив учебник, пошёл к туалету, за ним тотчас последовал и сосед. Бабкин забежал в соседний вагон. Сел за столик на боковом месте, уронив голову на руки. Мужчина почти бегом мчался по проходу. Иван встал и возвратился на своё место. Через полчаса, вероятно попутчик пробежал все вагоны, тот спешно шагал, заглядывая в отделения. Увидев сидящего Ивана, недовольно скривил тонкие губы, сел около своей газеты.

До самого вечера мужчина лежал на полке в пальто, в ботинках. В Рябцове вышел и спешным шагом отправился к вокзальным дверям. Пришёл без газет, без бутылки лимонада. Анна Петровна пригласила его попробовать пирожков с творогом, но тот вежливо отказался.

– Вы хоть ботинки снимите, – сказала она. – Неудобно в обуви. Спите, разбужу. Вам до какой станции? – попутчик что-то пробормотал. Бабкин утвердился в своих мыслях о том, что шарф – это пароль.

– Снимайте обувь, – сказал Иван. – Мы только завтра приедем. Если вы уснёте, разбудим. Запомните: станция Гарбузовка. Вам отчёт придётся писать. – Иван думал, что после его наглых слов пассажир оскорбится и уйдёт в другое отделение, но тот виновато молчал, пытаясь читать газету. Не выдержав, вдруг проговорил: – Анатолий Дмитриевич ещё не напал на след городского подполья? – молодой мужчина раскованно шелестел газетой, никак не реагируя на вопрос Ивана.

– Кто такой Анатолий Дмитриевич? – удивилась Бабкина. – Какое подполье?

– Читательская конференция в библиотеке будет по книге «Пропавший брат». Анатолий Дмитриевич знал автора. – Анна Петровна читала этот увлекательный роман, в котором. Когда Бабкина понесла стаканы проводникам, Иван сказал попутчику, что напрасно он едет, что никаких контактов не будет.

– Не тратьте время, я – к тёте. Ни с кем я не связан и никого не знаю.

Странный пассажир сделал вид, что спит, накрыв лицо газетой.

Ночью ушёл.

Мамина сестра Алла Петровна – крёстная мать Ивана. Спокойна и рассудительна, главное – лёля всегда справедлива. Никогда не наказывала за пустяки. Поводов было немного, но они были. Всякий раз, натворив что-нибудь, Иван сам шёл в свой угол за печью. Дядя Толя посмеивался и говорил, что завтра утром не разрешит ему поить лошадь. И хотя Иван боялся большого красно-коричневого мерина, но исправно ездил на нём на Чулым. Он ответственно выполнял дядино поручение. Мерин не шарахался от машин, но боялся глупых пацанов, которые пугали его, размахивая руками. Над стремительной водой реки лежал слоистый сизый туман. Карька пил большими губами воду вместе с туманом. Ивана обижало недоверие. Вчера ему нужно было напоить коня. Очень старался не подвести дядю Толю. Сегодня он напоил спокойного Карьку, а завтра его не увидят на коне. Поймут, что дядя не доверяет важное дело. Значит, Иван не достоин, а, скорей всего, наказан за провинность.

Иван стоит в углу и надеется, что лёлька простит его, и дядя опять будет доверять свою лесническую лошадь. Первый раз он проехал верхом на коне, когда ему шёл седьмой год. Мамин брат – Григорий, работавший агрономом, – посадит его на Серка, и они отправятся к недальнему пруду на водопой. Там умоются. Ивану будет нелегко перебарывать себя, опуская руки в ледяную воду. Бабушка всегда наливает в умывальник тёплую воду. Оправдывая доверие, мальчик станет привыкать и к тёплой спине Серка и к холодным умываниям.

Дяди учили его не бояться трудностей, закаливали его тело и маленькую ранимую душу. Они учили Ивана расти смелым и справедливым. И вот он вырос. За ним уже следят, пытаясь понять – кто же он. Иван не враг, но и большой радости от жизни у него нет, потому что живёт в окружении коварных и несправедливых людей. «Разве эти наглецы смогут построить передовое общество? – думает он. – Они обманывают маму Ивана, учительница пытается выманить деньги, которых у них так мало, что не хватает, чтобы нормально жить».

Уезжая домой, тётя и дядя принесут свёрток из магазинной жёсткой бумаги, перевязанной бечёвкой. Они вручат ему подарок, требуя примерить. Это будет великолепный чёрно-синий костюм. Такой, как и у многих ребят из его класса. Пиджак и брюки будут ему впору. Но почему-то подарок заставит загрустить. Он будет сидеть у обогревателя печи и думать скорбные думы. Конечно, скажет слова благодарности. Будет несказанно рад, но какая-то печаль вонзится в сердце. Иван вдруг задумается о своей дальнейшей жизни. Кем он должен стать, чтобы самому делать подарки родным и близким. Нужно учиться, чтобы не быть нищим и зависимым. Нужно получить специальность. Но какую? Ремонтировать холодильники не станет. Дядя Боря Суровцев – дальний родственник – предложит бросить учёбу и пойти к нему в будку учеником. Дядя Боря шьёт и ремонтирует обувь. Он умеет делать серванты, раскрасил масляными красками фотопортреты своей семьи, которые напечатал Иван. А ещё он к телевизору с крохотным экранчиком приделает большой кинескоп, получится симпатичный телевизор с новым корпусом. Иван не хочет ремонтировать обувь, не хочет шить туфли и штиблеты, унты и сапоги.

«Может быть, я стану фотографом, – думает Иван. – В газетах публикуют фотоснимки, стихотворные строки. Учителем рисования и черчения, как Людмила Станиславовна, он не будет. Англичанка, слушая его переводы, говорит, чтобы он готовился поступать на факультет иностранных языков. Кем же мне стать?» – не может ответить себе Иван. Археологом? Искать Новую Трою, как Генрих Шлиман. Расшифровывать древние клинописные знаки на глиняных табличках, как Георг Гротефенд? Не знает, что его влечёт. Не знает к чему стремиться. Нет такой специальности – «любитель чтения». Много времени отдаёт книгам, хотя и не знает зачем, встречает утро, перевёртывая страницы.

Иван вошёл в класс после каникул в обнове. Первый костюм его стеснял. На переменах они с Крохиным стояли у окна, планируя путешествие. На химии предельно внимателен. С ним уже был казус.

Преподавательница попросила сделать прибор для выставки. Они научились гнуть стеклянные трубки в пламени спиртовки. Химичка им доверяла ключи, а сама уходила домой. Однажды они решили сделать взрывчатку. Бесцельно сливали в пробирки химикаты. Ничего не происходило существенного. Растворы мутнели, получался осадок. В одной пробирке у них получилась плотная масса. Но взрыв они получили. Сначала раствор вскипел, пошёл дым. Иван не успел подбежать к ведру, куда они сбрасывали испорченные пробирки, если их нельзя было отмыть. Хлопок и пробирка разлетелась на множество осколков. Пол подмели. Руки и лицо Иван сразу вымыл. А через два дня, сидя на уроке, вдруг заметил, что брюки на глазах тают. Образовываются отверстия – мелкие и не очень. Куртка-вельветка не пострадала за науку.

– А что мы сливали? – удивлялись друзья.

– Не помню. – отвечал Иван, когда они хотел повторить эксперимент.

– Если впаять в банке перегородку, влить эти компоненты. Раз брюки разъело, то железо наверняка растворит. Соединившись, компоненты, рванут на доброе здоровье. – говорил Крохин.

– Это химический взрыватель. Но что мы сливали?

Штопать брюки Бабкин уже не смог. На следующий день отверстия появились на коленях. И даже, когда он их замочил в тазу, реакция ускорилась. Брюки растворялись быстро. Анна Петровна удивилась, пожурила сына, предполагая, что это последствия общения с аккумуляторами, которые мальчики находили на свалках, ломали их, добывая свинец…