– Завтра я буду занят, но послезавтра утром позвоню обязательно, – сказал он, целуя ее на прощание. – И буду считать минуты до нашей следующей встречи.

Алиса поднялась наверх, приняла душ и растянулась на постели. Она размышляла о прошедшем дне, и тут ей пришло в голову: а может, Махмуду вовсе не нужно было в Файюме ни с кем встречаться? Может, эта встреча была только предлогом, может, он все заранее подстроил, чтобы провести с ней ночь? Но она не рассердилась – только улыбнулась, довольная, что он в ней настолько заинтересован.

Она уже засыпала, когда раздался громкий стук в дверь. Отворив, она увидела Абиба.

– Куда ты пропала? – спросил он сердито. – Я беспокоился за тебя!

– Не нервничай. Пожалуйста. – Она поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Я была в Файюме. Уехала туда вчера утром. Была уверена, что успею вернуться и встретиться с тобой. А там оказалось, что назад ехать не на чем, ну и пришлось остаться на ночь.

– Я ведь мог приехать за тобой! Достаточно было позвонить!

– Извини, пожалуйста, – виновато повторила Алиса и снова чмокнула его в щеку.

На этот раз он обнял ее и прижал к себе, а потом начал целовать волосы, лицо, губы. Захлопнув ногой дверь, он подхватил Алису на руки и понес к постели.

Утром, когда она проснулась, Абиба рядом не было. Она подумала было, что он ушел, но тут из ванной донесся шум воды. Алиса принялась размышлять над случившимся. Она была не ханжа, но еще никогда ей не случалось заниматься любовью два дня подряд с двумя разными мужчинами; она даже не догадывалась, что способна на такое. Говорят, в южных странах народ очень горячий. Неужели всему виной климат? Хихикая, она принялась ерзать туда-сюда по постели, а потом натянула простыню на голову и замерла в полной неподвижности, спеленутая, как мумия.

– Что тебе так весело? – спросил Абиб, выходя из ванной.

Алиса открыла лицо и улыбнулась. Голый, загорелый, с мокрыми волосами – он как раз вытирал их полотенцем, – Абиб выглядел еще лучше, чем в одежде.

– Ничего, ничего, – сказала она.

– Ну так вставай, а то второе пришествие проспишь. Позавтракаем и поедем смотреть Мемфис, Саккару и Гизу. Начнем с Гизы, а то там по воскресеньям вечно полно туристов, и чем ближе к вечеру, тем их больше.

Зрелище пирамид в Гизе при свете дня поразило Алису необычайно. Колоссальные громады по-прежнему подавляли своим величием, хотя со времени их постройки прошли века и тысячелетия.

– Парфенон стоит две с половиной тысячи лет, – сказал Абиб. – Но когда греки начинали его строить, пирамидам в Гизе было больше двадцати веков. Греческие туристы уже тогда приезжали на них посмотреть, точно так же как сейчас – туристы со всего света.

У подножия пирамид стояли ряды микроавтобусов каирских бюро путешествий, и ежеминутно подъезжали все новые, чтобы выплюнуть очередную партию бледных людей в шортах, тропических шлемах и солнцезащитных очках. Общались эти люди между собой на разных языках, но все были одинаково одеты, одинаково обвешаны фотоаппаратами и одинаково беспомощно застывали на месте, ошарашенно вглядываясь в гигантские гробницы египетских владык. Потом их окружала толпа лоточников, назойливо предлагающих открытки, значки, скарабеев, фигурки ушебти, – очарование исчезало, и туристы снова становились самими собой: фотографировали, покупали сувениры, а кто посмелее – соглашались прокатиться верхом на осле или верблюде.

Абиб тоже предложил Алисе залезть на верблюда, но та, видя несчастные физиономии туристок, которые рискнули воспользоваться этим средством передвижения, решила, что лучше не стоит. Они осмотрели внутри пирамиду Хеопса, а затем сели в обшарпанный «форд» и подъехали к подножию Сфинкса.

– Я, наверно, совсем тогда спятила, если забралась на самый хребет! – воскликнула Алиса. – Ночью не видно было, что тут так высоко!

Абиб обнял ее за талию и приблизил губы к ее уху:

– А может, повторим этот номер сейчас? У всех на глазах? То-то будет о чем порассказать, когда вернешься домой!

Алиса рассмеялась:

– Не-а, не выйдет!

После Гизы они поехали в Мемфис, который Алису разочаровал. От посещения этой древней столицы она ждала многого, но оказалось, что, кроме алебастрового сфинкса Аменхотепа ÏI и почти тринадцатиметровой статуи Рамзеса II, там, собственно, и смотреть-то не на что. Рядом с каменным зданием, в котором хранилась статуя великого фараона, валялись остатки колонн и несколько скальных блоков с истертыми барельефами – вот и все. В путеводителе Алиса уже прочла, что из камня древние египтяне возводили только храмы и гробницы, которым суждено стоять вечно, а дворцы и дома строили из сушеного кирпича, потому роскошные усадьбы фараонов давно рассыпались в пыль – так же, как и нищие хижины беднейших из их подданных. Алиса надеялась увидеть хотя бы руины великого храма Птаха, покровителя города, но на месте храма были только поросшие кустарником груды земли.

– Мемфис слишком близко к Каиру, чтобы его памятники спокойно достояли до наших дней, – заявил Абиб, когда она призналась ему в своем разочаровании. – Древняя столица веками служила каирским жителям источником строительных материалов – пирамиды, правда, тоже: с них сняли верхний, облицовочный слой. Сфинкс и статуя Рамзеса II (а также другая статуя того же фараона, немного поменьше, – она стоит сейчас перед каирским вокзалом) сохранились только потому, что лежали глубоко под землей. К сожалению, почва тут влажная – рядом Нил, – так что предметы повседневного обихода до нас не дошли. Но есть шанс, что в земле таятся еще и другие статуи. Жаль, что после Первой мировой тут не велось серьезных раскопок. Думаю, стоило бы попробовать. Но ты не огорчайся: поедешь в Луксор – увидишь целые храмовые комплексы, почти нетронутые.

Они вернулись к машине и поехали смотреть Саккару, крупнейший некрополь Египта. На этот раз Алиса не разочаровалась. Хотя ступенчатая пирамида Джосера, древнейшая из всех пирамид, была меньше тех, что в Гизе, все равно она выглядела впечатляюще, как и погребальный храм фараона. Затем девушку восхитила своим внутренним убранством разрушенная снаружи пирамида Унаса, на стенах которой была записана самая ранняя версия «Книги мертвых», так называемая «Книга пирамид». Но самое сильное впечатление на нее произвели мастаба вельможи Ти и гробницы других важных сановников. Их украшали великолепные барельефы, подробно представляющие повседневную жизнь древних египтян. Четкие изображения людей, орудий, животных, рыб полнее, чем письменные источники, показывали, как они жили, охотились, возделывали землю, приносили жертвы, каковы были их печали и радости. Алиса долго рассматривала барельефы и все время находила что-то новое.

– А всех ли египтян после смерти мумифицировали? – спросила она, когда они с Абибом выбрались, немного запыхавшись, из выдолбленной глубоко под землей гробницы Птахотепа I и его сына, высокопоставленных жрецов времен пятой династии.

– Беднейших – нет. И весьма немногих мумифицировали так, как правителей и их министров. Простым смертным приходилось довольствоваться упрощенным вариантом: внутренности удалялись, останки погружались на несколько дней в чан с содовым раствором. Но и без консервации останки нередко хорошо сохранялись благодаря сухому климату: некрополь находится в пустыне. Тут похоронено много поколений горожан.

– А что стало с их мумиями?

– Одни хранятся в музеях, другие феллахи использовали как топливо, а большая часть съедена.

– Съедена?!! Кем?

– Европейцами. – Абиб улыбнулся. – В девятнадцатом веке европейские врачи решили: раз мумии сохраняются в таком прекрасном состоянии десятки веков, значит, в них должно содержаться нечто, препятствующее разложению. То, что это заслуга египетского климата, им в голову не пришло, и они начали считать мумии средством для возвращения молодости и лекарством от всех болезней. Их растирали и давали пациентам в виде порошка или изготавливали мази. Такие препараты можно было купить в любой аптеке. Когда человеческих мумий стало не хватать, перешли на мумии животных. Одних кошачьих мумий в Европе съели полтора миллиона.