Кстати, тут нелишне вспомнить о планах гитлеровского наступления на юге СССР в 1942 г. Выше я писал, ссылаясь на К. Закорецкого, что Сталин подтолкнул Гитлера к этому шагу Харьковской операцией. Однако известно, что наступать на юге Гитлер решил еще до этого, 5 апреля 1942 г., так что Сталин пошел на Харьковское наступление, скорее всего, просто из перестраховки. Так вот: кто подтолкнул Гитлера к решению наступать именно так, как было выгодно Сталину? Не Борман ли?

А теперь вернемся к проблеме устранения Гитлера. Если бы Сталин захотел убрать нацистского фюрера с помощью покушения, то он в принципе мог это сделать. Но… Но Сталина устраивал только один вариант уничтожения (или, если получится, пленения) Гитлера: не руками разведки, а руками окруживших гитлеровское убежище советских войск. Любые покушения на Гитлера были прямо невыгодны Сталину, как до, так и после 22 июня 1941 г.

В самом деле, представим себе на минуту, что где- нибудь в 1941 г. покушение на Гитлера удалось. В руководстве НСДАП — смятение: ведь все завязано на фюрера. Генералы и промышленные магнаты, которые фюрера и вообще партийное руководство никогда не любили, вполне могли устроить путч, свергнуть нацистов и заключить сепаратный мир с Западом. Неважно, было бы это летом 1941 г., или в реальной ситуации конца 1941 г., когда Вермахт был под Москвой, или в гипотетической ситуации конца 1941 г., когда, успев 6 июля 1941 г. нанести удар первой, Красная Армия выходит к Рейну. В любом случае, устранение Гитлера означало и прекращение войны до полного занятия советскими войсками Европы. Это было невыгодно Сталину. Зато выгодно Рузвельту и Черчиллю.

Было бы это лучше для немцев — другой вопрос. В результате такого сценария развития событий вместо ломки тоталитарной нацистской машины вполне могла получиться «постнацистская» Германия по образцу нынешней «постсоветской» России с мумией на Красной площади и «сталинским» гимном, пусть и прозападно ориентированная внешнеполитически.

20 июля 1944 г. состоялось покушение на Гитлера, в котором участвовали как раз видные военачальники (генерал-полковник Бек, фельдмаршалы Роммель, Вицлебен, Клюге и т. д.) и промышленники: политический руководитель заговора Герделер, например, был доверенным лицом главы концерна «ИГ Фарбениндустри», а также членом наблюдательного совета фирмы Круппа. Через Аллена Даллеса, руководителя американской разведки в Европе, заговорщики были связаны с США и Британией (Розанов ГЛ. Последние дни Гитлера. С. 3–4).

Результат заговора известен. Какую роль сыграли в его провале советские спецслужбы? Не знаю. Но представим себе, что заговор удался, Германия прекращает войну и выводит войска из оккупированных стран, предоставляя им независимость и свободу. А Красная Армия только что вышла на границу СССР 1941 г., и то еще не везде. Тогда бы Сталину не только всей, но и Восточной Европы было не видать, Надо ли это было ему? Как говорится, кому выгодно?

Похоже, что если по части введения Сталина в заблуждение относительно планов Гитлера на 1941 год немецкая разведка действовала в одном ключе с западными спецслужбами (хотя и в других целях), то по части охраны Гитлера от покушений со стороны западных спецслужб его служба безопасности действовала в одном ключе с советской разведкой (хотя опять же в разных целях). И в этом отношении Сталин и Гитлер Запад переиграли.

Далее, именно Борман был самым ярым противником переговоров руководства Третьего рейха с Западом. Кстати, до сих пор неизвестно точно, как узнала советская разведка о переговорах немецкого и союзного командования на Западном фронте зимой 1944–1945 гг. или о переговорах К. Вольфа с Даллесом в Швейцарии в марте 1945 г. (Там же. С. 30, 3435). Арест в конце апреля 1945 г. Геринга, пытавшегося спасти свою шкуру личными переговорами с Западом, тоже произошел после того, как Борман сообщил об этом фюреру. Кстати, и тут сам Борман набросал приказ об аресте Геринга, а Гитлер его лишь подписал (Там же. С. 69–70). Чуть позже примерно та же история случилась с Гиммлером (Там же. С. 87).

Похоже, что именно Борман тщательно пресекал любые планы открыть фронт на Западе и пустить союзников в Берлин раньше Красной Армии. На этом направлении Сталин тоже переиграл англо- американцев, хотя на глобальных результатах войны это не отразилось.

Впрочем, так ли союзники рвались первыми войти в Берлин — еще надо посмотреть.

24 февраля 1942 г. на бульваре Ататюрка в Анкаре некий террорист бросил бомбу в германского посла в Турции фон Папена. Заговорщик не рассчитал, затянул с броском, и бомба взорвалась у него в руках.

Заговорщик погиб, а фон Папен и его жена отделались царапинами.

Вскоре турецкая полиция арестовала по обвинению в этом покушении двух советских граждан — Павлова и Корнилова. Как стало известно позднее, покушением руководил сам Эйтингон. Непосредственным организатором был Павлов, настоящее имя которого было Георгий Иванович Мордвинов. Непосредственным исполнителем стал некий болгарский коммунист. Причиной его стали полученные советской разведкой известия о том, что США и Британия через фон Папена готовятся выйти на сепаратные мирные переговоры с Германией (Нехамкин С. Взрыв на бульваре Ататюрка// Известия. 2005. 24 мая).

Ох, непохоже! Зачем бы союзникам заключать мир с Гитлером в такой выгодный для них момент, когда он увяз в России? А впрочем…

Как уже говорилось, в планы Сталина входило, перейдя в общее наступление в 1942 г., в том же году полностью разгромить Германию и закончить-таки войну реализацией «ледокольного» сценария. Что сталинский план на 1942 год провалился, в феврале 1942 г. еще далеко не всем было ясно. Но дело даже не в этом. Сталин имел серьезные основания опасаться, что США и Британия разгадали его планы и готовы им помешать, заключив сепаратный мир или хотя бы перемирие с Германией и позволив ей высвободить десятки дивизий на Западе, которые она там держала в ожидании открытия второго фронта. Естественно для Сталина в такой обстановке было попытаться сорвать эти, пусть гипотетические, переговоры. В такой ситуации было лучше перестараться, чем недоработать. Однако то была не единственная причина активности СССР в Турции.

Много сказано и написано, Виктором Суворовым в том числе, о том, что нельзя отождествлять СССР и старую Россию, о том, что царская Россия, как и другие великие державы, занималась только региональной экспансией, не стремясь к установлению «царизма» во всем мире, тогда как СССР только мировое господство коммунистов и устраивало. Были, впрочем, в российской истории периоды, когда наша страна становилась «жандармом Европы», но и тогда все же о глобальной экспансии речь не шла. Однако была одна страна, к которой Россия проявляла повышенный интерес на протяжении нескольких веков, независимо от того, кто правил страной и какие — либеральные или консервативные — тенденции были для российской власти в данный момент характерны. Речь идет о Турции.

Понятно, что именно в те периоды, когда Россия проявляла повышенные агрессивные намерения, она особенно упорно стремилась подчинить своему влиянию эту страну — из-за уникального геополитического положения последней, в первую очередь из-за проливов. Так было в 1815–1856 гг., когда русский царизм был «жандармом Европы». Так было и в советское время, когда СССР стремился к «мировому коммунизму».

В первой половине 1920-х гг. Турция, боровшаяся с пытавшимися окончательно разделить ее победителями в Первой мировой войне, была естественным союзником «красной» России. Однако со второй половины 1920-х гг. внешняя политика Турции постепенно становится «многовекторной». СССР это, естественно, не нравится, и он проявляет активность с целью вернуть Турцию в фарватер советской внешней политики.