Итак, с 7 по 11 декабря 1941 г. Германия, Италия и Япония на Америку напали. Сталин готовил агрессивную войну, обороняться ему пришлось поневоле. Рузвельт же, связав Сталина и Гитлера взаимной истребительной войной, теперь, когда Америке это ничем не угрожало, устроил так, что Америка вступила в борьбу за мировое господство как обиженная, подвергшаяся внезапному и ничем не спровоцированному нападению миролюбивая и демократическая страна. Это ли не работа гения?

Итак, в 1941 г. переломить ситуацию в свою пользу Сталину не удалось. Но он не отчаивался. Ждал лишь удобного случая. И наступил момент, когда ему показалось, что он его дождался.

К началу зимы Гитлер дошел почти до Москвы, Ленинграда и Ростова-на-Дону. Оправившись от первых немецких ударов, Красная Армия в конце ноября — начале декабря 1941 г. переходит в наступление сначала под Ростовом и Тихвином, а потом 5–6 декабря — под Москвой. Именно в наступление, а не в контрнаступление — немцы уже получили (4 декабря) приказ перейти к обороне. Протяни Жуков с наступлением еще неделю, пришлось бы столкнуться с хорошо организованной обороной немцев (Симонов K.M. Глазами человека моего поколения. С. 329 330).

После месяца наступательных боев германские армии, наступавшие на Москву, разбиты. Генералы (в первую очередь Жуков) советуют Сталину не распылять силы, а продолжать гнать немцев на смоленском направлении. По мнению западных историков (Фуллера, например), если бы этот совет был принят, то Вермахт под Смоленском постигла бы еще более страшная катастрофа, чем армию Наполеона в 1812 г. (Фуллер Дж. Вторая мировая война. М., 1956. С. 234).

Однако 7 января 1942 г. Сталин отдает приказ о переходе в общее наступление по всему фронту. Но и до этого наступали, как уже говорилось, не только под Москвой. Кроме того, 26 декабря 1941 г. началась наступательная операция с морским десантом в Керчи, а 3–4 января 1942 г. — в Евпатории. Дается установка гнать немцев с советской земли непрерывно и даже поговаривается о разгроме Германии в том же 1942 году.

Виктором Суворовым написано немало о советских воздушно-десантных корпусах, об их подготовке начиная с 1930 г. и о том, что десантники могут предназначаться только для наступательных операций. (Ледокол. 2002. С. 113–119, Последняя республика С. 326–339, 359–386 и т. д.). Как мы помним из этих книг, в апреле 1941 г. было сформировано пять воздушно-десантных корпусов. 12 июня в РККА было создано Управление ВДВ, а в августе 1941 г. образовано еще пять воздушно-десантных корпусов и еще пять отдельных бригад (Ледокол. С. 116; Последняя республика. С. 371).

Но была образована и третья серия воздушно-десантных корпусов, один из них пытался десантироваться аж в 1943 г. (о 1943 годе речь впереди). Зачем создавались эти корпуса до 22 июня 1941 г. — понятно. Но зачем после? Виктор Суворов объясняет это тем, что «не успели остановить уже заведенный механизм» (Последняя республика. С. 370). А может быть, тоже для наступления? Сам же Суворов говорит в «Ледоколе» о наступательных настроениях в Красной Армии даже в октябре 1941 г., когда враг был под Москвой.

В свете всего сказанного в ином виде предстает ответ на вопрос: почему Сталин приказал в январе 1942 г. наступать по всему фронту?

Стандартный советский ответ на этот вопрос: ошибки, ошибки, ошибки… Отчасти ошибка действительно имела место. «Военно-исторический журнал» (1991. № 2. С. 24) публикует данные о совещании в Ставке Верховного Главнокомандования 31 декабря 1941 г. Накануне совещания Жуков и Булганин доложили Сталину, что войсками Западного фронта разбиты 12,13, 20,43, 53, 57-й германские армейские корпуса в составе 15 пехотных дивизий, 19-й танковой дивизии и 2-й бригады СС, переброшенной на самолетах из Кракова. Противник под ударами войск фронта продолжает отступление в западном направлении, оставляя в боях и по пути отхода раненых, артиллерию, орудия и имущество. На деле, продолжает «Военно-исторический журнал», все перечисленные соединения не были разбиты и еще несколько лет оказывали сопротивление советским войскам.

Виктор Суворов, приведя это свидетельство, обвиняет Жукова во лжи и возлагает на него ответственность за решение Сталина перейти в наступление по всему фронту под впечатлением столь преувеличенного сообщения об успехах (Суворов В. Тень победы. С. 213–214). Мы поставим вопрос иначе: речь снова идет о «вынужденном очковтирательстве», когда тоталитарному лидеру докладывают не то, что есть, а то, что ему хотелось бы услышать. Но вот вопрос: почему Сталину хотелось услышать именно это? Почему ему так хотелось перейти в явно преждевременное наступление по всему фронту? Если посмотреть на ситуацию в глобальном масштабе и вспомнить, кто и зачем начал Вторую мировую войну, то поведение Сталина покажется отнюдь не ошибочным и тем более не глупым.

Вспомним, что 7–8 декабря 1941 г. наконец-то вступили во Вторую мировую войну США. Это обстоятельство не только усилило антигитлеровскую коалицию, но и радикально изменило соотношение сил внутри нее в пользу западных демократий.

Правда, начало войны было для США, мягко говоря, не самым удачным: после катастрофы американского флота в Пёрл-Харборе японцы за полгода захватили Юго-Восточную Азию и ряд островов в западной части Тихого океана. Однако не надо было обладать умом Сталина, чтобы понимать: неудачи американцев — явление временное, вызванное их полной неготовностью к войне (о том, что Америка к войне не готовилась вообще никак, по крайней мере, года до 1940-го, мы еще поговорим более подробно), а в перспективе Америка способна развернуть громадные военные силы и добиться больших военных успехов.

Если дать американцам время на это, то о единоличной победе над Германией и Японией и «освобождении» всех захваченных ими территорий придется забыть — значительную часть этих территорий займут американцы и англичане.

Вывод: необходимо во что бы то ни стало покончить с Германией раньше, а затем нанести удар и по Японии. Очевидно, и воздушно-десантные корпуса, о которых говорилось выше, готовили в расчете на то, что в скором будущем удастся-таки переломить ситуацию и использовать «крылатую пехоту» в наступательных боях. Сталин не мог не знать, что наступление Гитлера выдыхается, и надеялся победить в Европе до того, как американцы добьются перелома в войне с Японией.

Кстати, о Японии. Когда в декабре 1941 г. японцы высадились на Филиппинах и встретили более упорное, чем ожидали, сопротивление американцев и филиппинцев, японский командующий генерал Хомма запросил подкреплений из состава Квантунской армии. В этом ему было отказано (Яковлев H.H. 3 сентября 1945 г.// Избранные произведения. М., 1990. С. 537). Почему?

Ответ на вопрос прост, и его дал американский генерал Макартур (в тот момент командовавший войсками США на Филиппинах): «Надежная информация, полученная здесь, показывает, что враг больше всего боится вступления в войну России» (Там же. С. 538).

Советско-японский договор 13 апреля 1941 г. вызвал негативную реакцию как в Германии и Италии, так и в США, Британии и Китае (вплоть до американских экономических санкций против СССР и враждебного отношения к нашим военным советникам в Китае), однако советский посол заверил тогда руководство Китая, что «войска против Квантунской армии, наоборот, будут усилены» (Славинский. С. 109–113).

И действительно, усиление Дальневосточного советского фронта продолжалось. За первое полугодие 1941 г. туда были переброшены, например, 35-я (!) армия, 235-я механизированная и 59-я танковая (т. е. только что сформированные) дивизии, пятый корпус стратегической авиации и т. д. (История Второй мировой войны в 12 томах. Т; 3. С. 436). Неудивительно, что Япония, приняв 2 июля 1941 г. решение о войне против США и Британии, в тот же день решила усилить Квантунскую армию с 300 до 600 тыс. чел. (Там же. Т. 4. С. 20–21,252).