Я посмотрел на два сосредоточенных, серьезных лица. Лица светлые, гладкие, нетронутые Южным солнцем. Они успели уехать с Юга, прежде чем оно навеки выжгло на коже свою печать.

Массоу и Киприана с нетерпением ожидали каждого урока, впитывая все, что рассказывала им Дел и накрепко запирая это в памяти. Дел умела преподавать: она имела привычку спрашивать пройденное в самые неожиданные моменты и заставляла их постоянно повторять все, что они изучили. Они делали это охотно: Массоу – быстро и нетерпеливо, Киприана – сдержанно. Но в отличие от брата, который мог что-то забыть, у сестры была безупречная память.

Мы оставили повозку и отправились на Север пешком. Жар у меня спал, голова уже не казалась каменной, но осталась одеревенелость в костях и суставах. В окружении четырех спутников, каждый из которых был моложе меня и привычнее к Северной погоде, я чувствовал себя стариком и неоднократно задумывался, чего ради я покинул родной Юг.

За пять дней у нас выработался распорядок. Каждый без жалоб нес свою долю поклажи, поднимаясь и спускаясь с холмов, петляя по тропинке, и терпеливо переносил все тяготы путешествия, независимо от того, как и в чей адрес ему хотелось высказаться. Адаре трудности были не в новость и она быстро приспособилась. Ее дети, привыкшие, что многое делает за них отец, реагировали так, как и полагалось детям – относились ко всему как к интересному приключению. Массоу переполняла энергия, как и всех ребят его возраста. Старшая сестра выполняла все из желания понравиться взрослым и нуждалась в нашем одобрении.

Во второй половине дня мы останавливались и начинались уроки.

Адара ничего не говорила, глядя как день за днем ее дети постигали танец. Большая часть его была ритуальной. Дел не посвящала детей в искусство убийства. Она осторожно подбирала слова и прерывала случайные замечания Массоу во время кровожадных дискуссий. Она честно отвечала на все их вопросы, но учила их почитать сам танец, а не гордиться его кровавым результатом.

У Киприаны и Массоу был только меч отца и они учились по очереди. Дел не могла дать им Бореал, а я решил не проводить эксперимент и не выяснять, ожила ли яватма Терона. После незабываемого взрыва, когда я воткнул ее в землю, я предусмотрительно держал клинок подальше от чужих рук. Дел объяснила, что меч был вызван к жизни неправильно и не живет так, как Бореал, но я боялся, что и не полностью ожившая яватма может повредить мальчику или девочке.

Поэтому они занимались по очереди. А однажды Массоу, выйдя из круга, посмотрел на меня сияющими глазами.

– А почему ТЫ не танцуешь с Дел?

Я сидел на земле, наблюдая за процессом их обучения.

– Я постоянно танцую с Дел.

Киприана лукаво улыбнулась.

– Ты имеешь в виду… с мечом?

Я кинул на нее злобный взгляд. Она покраснела и хихикнула. Ей было пятнадцать лет, не девочка и не женщина, как раз что-то между ними. Она еще по-детски боролась с застенчивостью.

Аиды, вот и все, что мне нужно.

Дел криво улыбнулась.

– Может потанцуешь? Поможет быстрее поправиться.

Я не сомневался, что поможет. От холода и раны я стал медлительным и уже слишком долго не танцевал, а при моем образе жизни тренироваться нужно постоянно, независимо от того, какой ты мастер. Я вздохнул, заставил себя подняться и вытащил из ножен меч Терона.

Массоу просто засиял, когда ему позволили произнести традиционное приглашение:

– Войдите в круг.

– Иду уже, иду, – я подошел к изогнутой линии и вдруг заметил странное выражение лица Дел. – Баска?

Дел снова стала обычной.

– Ничего, – сказала она. – Ты готов?

Скорее всего нет. Я нацепил на себя слишком много одежды, а суставы отвыкли работать. День был мокрым, хотя и не дождливым, но я успел понять, что погода не имеет значения. Мои кости ненавидели Север.

– Тренировка или танец? – спросил я. Ответ на этот вопрос многое менял.

– Тренировка, – решила она. – Не думаю, что ты в состоянии танцевать.

Дерн промок, но ноги не скользили. Землю покрывала паутина веток и стеблей, что давало ногам неплохую опору. Я сразу оценил преимущество Северной обуви – в сандалиях я бы легко поскользнулся.

– Ну тогда давай займемся делом, баска.

Я признаю, что разленился. Разленился и вышел из формы. Танцы мечей требуют ежедневной физической и умственной работы, а в последнее время я не занимался ни тем, ни другим. Так что когда Дел подошла ко мне, гибкая и сильная, я не успел подготовиться.

Две быстрые атаки, и она выбила меня из круга.

Глаза Массоу стали огромными.

– Ой, Тигр!

Аиды, можно подумать, он на меня деньги поставил! Киприана промолчала.

– Это же тренировка, – напомнил я. – Танец не по-настоящему.

Дел сразу запылала негодованием.

– Разве ты не слышал ни одного слова из того, что я говорила? – возмутилась она. – Ты сидел здесь пять дней, слушал, что я рассказывала этим истойя о необходимости почитать ритуалы танца, а сам теперь их игнорируешь?

Я прочистил горло.

– Дел…

– Как ты можешь называть себя танцором меча, если не принимаешь танец всерьез? – ее ярость вдохновляла. – Как ты можешь позорить своего ан-кайдина?

– Шодо, – холодно поправил я. – На Юге его называют шодо.

– Шодо, кайдин, ан-кайдин… мне все равно, как называть, – она подошла к границе круга. – Важны только жизнь и смерть, Тигр. И ученик не должен уронить достоинство своего ан-кайдина.

– Того самого ан-кайдина, которого ученик когда-то убил.

Разумеется она застыла – чего я и добивался. Вся краска сошла с лица почти мгновенно, и я даже испугался, что Дел упадет в обморок. Но она справилась с собой и уставилась в пространство, хотя, думаю, она ничего не видела.

Массоу открыл рот. Киприана побледнела. Все молчали.

– Да, – наконец заговорила Дел, – но по крайней мере танцевал он достойно.

Это сработало. С подчеркнутой осторожностью я переступил линию в грязи и вошел в круг.

– Прекрасно, – пробормотал я. – Давай попробуем.

Тренировка закончилась, начался танец. На промокшем дерне, покрывавшем склон холма в низинах Севера. Я забыл, что за нами следили дети. Забыл, что на нас смотрела Адара. Забыл, что давно не танцевал. Работали только рефлексы, вбитые в меня много лет назад.

Песня мечей – лязг и звон магической стали – наполнила воздух. Дел не стала вызывать меч к жизни, я этого сделать не мог, так что клинки не загорелись, но блеска серебра было с избытком. Сталкивающиеся мечи создавали ослепительный занавес в обрамлении солнца.

Сквозь песню мечей слышались посторонние звуки: я тяжеловато дышал, нанося удары, Дел что-то шептала себе под нос. К этому нудному шуму мы давно привыкли – затрудненное дыхание, всхлипы, вдохи и выдохи, глухое бормотание женщины.

С каждым ударом танец ускорялся, а бормотание Дел становилось все громче. Наконец я понял, что говорила она не для себя, а для меня. Она комментировала мой стиль, мою технику, неохотно признавая достоинства или разочарованно отмечая недостатки.

– В аиды… – выдохнул я, – ты что делаешь?

– Двигаешься медленно… очень медленно… и танцуешь вяло…

– Аиды, женщина… я болел…

– И мог умереть.

Шаг, скольжение, прыжок.

– Я думал, мы просто тренируемся…

– Так и есть…

– Я думал, это просто разминка…

– Так и есть…

Обвод, удар, отступление.

– Раньше ты такого не устраивала…

– Раньше тебе это не было нужно…

– А теперь нужно?

– Нужно. Ты танцуешь неряшливо, Тигр.

Неряшливо. Надо же.

Ну получи за неряшливость, баска.

– Лучше, Тигр… уже лучше.

И вот это тоже получи.

– Гораздо лучше, Тигр… Теперь не замедляй…

Аиды, эта женщина меня убьет и для этого ей не понадобится скрытая сила ее яватмы.

– Если бы ты не натравила на меня баньши-бурю, я бы никогда не заболел…

Пригнуться, отпрыгнуть, развернуться.

– Ну понятно… собираешься свалить всю вину на меня…

– Если бы не этот трижды проклятый холод…