- Знаю, помню, конечно. Но, быть может, не хочет, чтобы дочка видела, как он станет расправляться со мной?

    - Он же обещал. А своё слово держит.

    - Да, согласна… - Антонина сцепила пальцы. - Пресвятая Дева! Выручи меня и на этот раз!…

    Мать благополучно уехала, Фотий же отправился в монастырь Святого Анания, чтобы встретиться с Феодосием. Тот вначале страшился сводного брата, не хотел выходить, и пришлось прибегнуть к помощи игумена. Настоятель уговорил монаха, мотивируя тем, что свидание будет в его присутствии и бояться нечего.

    Поначалу разговор получился дёрганый, и у Фотия не хватило выдержки, он сорвался на крик, чуть ли не набросился на товарища с кулаками. Слава Богу, архимандрит не позволил им обоим подраться. Успокоившись, приступили к главному.

    Порученец Лиса сказал:

    - Ты теперь черноризец, выбрал эту участь и отчасти своим решением искупил прежние грехи. Если мне поможешь возвратить богатства в казну, Велисарий и я от тебя отступимся.

    Инок забожился:

    - Но клянусь, что не знаю, где они находятся.

    - Вот и вырвем эту тайну у Каллигона.

    - Не получится: за него архонт.

    - Есть управа и на архонта… Словом, едешь или не едешь? Или совести в тебе не осталось на медный фолл?

    Феодосий посмотрел на игумена:

    - Подскажите, владыка, как мне поступить?

    Настоятель заявил попросту:

    - Надобно поехать, сын мой. Оказать содействие названному брату. Ибо вместе вам достичь цели будет легче. Я благословляю обоих на хорошее, справедливое дело. - И перекрестил молодых людей.

    Бывший любовник Антонины сокрушённо ответил:

    - Что же, соглашусь. Надобно платить по счетам. А иначе не прощу себе своё малодушие.

    Во второй половине октября сели на корабль, направлявшийся в Милет через Кизик, Смирну и Эфес. Плыли десять дней и в дороге понемногу наладили отношения. Феодосий уверял, что раскаялся искренне - ив грехопадении с Нино, и в угоне судна с богатствами. Убеждал Фотия:

    - Силой ничего не добьёмся. Надо хитростью, уловками заманить Каллигона в наши сети.

    - Перестань мудрить, - морщился приятель. - Кто такой этот Каллигон? Василевс, эпарх? Жалкий евнух, меньше таракана. Поприжмём слегка - он и выложит всё начистоту, где зарыл сокровища.

    - Нет, не выложит, вот увидишь. Помяни моё слово.

    Осень в Эфесе была прекрасна: ясное нежаркое солнышко, по ночам прохладно, красная листва окрестных лесов, тёмно-синее море, вереницы птиц, летящих из Европы на Нил. Впрочем, Фотию любоваться природой было некогда: сразу с корабля он пошёл к архонту (Феодосий побоялся идти и отправился в монастырь Апостола Иоанна), заявил о своём прибытии, показал верительные грамоты и потребовал содействия в розыске пропавших трофеев.

    - Вы считаете, виноват Каллигон, а не Феодосий? - вопросил глава города с недоверием. - Что-то сомневаюсь. Я в последнее время с евнухом дружу, мы играем в шахматы, ходим в цирк и болеем за наших. Он, конечно, не без странностей, но законопослушен и исправно платит налоги.

    - На какие шиши живёт, разрешите узнать? Был среди прислуги у моей матери, а сбежав сюда, превратился вдруг в богатого господина. Подозрений не вызывает?

    - Говорил, будто получил наследство от брата.

    - Чепуха, никаких братьев у него сроду не было.

    У эфесца настроение испортилось окончательно.

    Посмотрев на приезжего исподлобья, мрачно проговорил:

    - Что вы собираетесь предпринять для обнаружения сундуков?

    - Ваши люди мне должны помочь вытрясти из грабителя и убийцы все необходимые сведения.

    - Предположим. А какая будет наша доля в случае успеха?

    Усмехнувшись, Фотий заметил:

    - Разве долг архонта - не найти преступника, посадить в тюрьму и вернуть в казну похищенное имущество? Или долг теперь стоит денег?

    - Всё имеет цену в этом мире, - совершенно не смутился чиновник. - И задаром никто работать не будет. Если в Константинополе, я знаю, можно за плату стать сенатором, неужели мои претензии слишком велики?

    - Так и быть, согласен: за содействие получите сундук из пятидесяти.

    - Лучше два: мне один, а второй на нужды Эфеса.

    - Два, конечно, лучше, но меня не поймёт Юстиниан, если доложу, что пожертвовал архонту целое состояние, на которое можно выстроить новый город.

    Не смутившись вновь, тот переменил плату:

    - Хорошо, пусть один сундук, но взамен второго я хочу получить назначение в столицу, при дворе его величества.

    - Должности в столице не в моей компетенции. Но похлопотать обещаю. Пётр Патрикий что-нибудь придумает.

    - Что ж, тогда я попробую вам помочь.

    В тот же вечер Каллигон был доставлен в местные застенки, где предстал перед Фотием, Феодосием и заплечных дел мастером. Увидав такую компанию, евнух задрожал, рухнул на колени и заверещал:

    - Сжальтесь, господа! Я ни в чём не виновен. То есть я виновен, конечно, но не в том, в чём меня подозреваете. Вся моя вина - в удалении Феодосия с корабля, в сговоре с капитаном и надеждой получить половину сокровищ. Капитан же обманул и меня, выкинул за борт перед самым Эфесом, завладел имуществом целиком.

    Феодосий заорал на него:

    - Хватит лгать, подлец! Доводы твои смехотворны.

    - И не говори, - согласился Фотий более спокойно. - Получается, что твой капитан завладел имуществом, а потом вдруг внезапно отравился со всей командой и зарылся в братской могиле. А несчастный Каллигон, выброшенный за борт, отчего-то здесь живёт припеваючи.

    - Да ещё и обвиняет меня в массовом убийстве! - снова подхватил Феодосий. - Если б не игумен монастыря Апостола Иоанна, гнить бы мне в тюрьме до скончания века за чужое злодейство!

    - В общем, так, - подытожил посланник Велисария, обращаясь к евнуху, - ты сейчас нам расскажешь, где зарыты богатства, мы проверим, если обнаружим - отдадим тебя архонту для свершения правосудия.

    У скопца в глазах появилось уныние:

    - Ничего рассказывать вам не стану, - отозвался он. - За какой такой радостью, если всё равно погибать? Можете искать сундуки сами.

    - А, не хочешь по-хорошему? - снова закричал инок. - Ну, тогда расскажешь под пытками.

    Каллигон криво ухмыльнулся:

    - Разве ж брату во Христе не грешно грозить пытками ближнему своему?

    - Ты не близкий мне, а убийца и вор. Нет к тебе ни малейшей жалости.

    - Иисус учил проявлять заботу о каждом, даже об убийцах и татях. Значит, ты не настоящий монах - а тем более, крали вместе…

    - Ладно, хватит болтать, - прекратил препирательства Фотий. - Или говоришь, где сокровища, или отдаём тебя в руки живодёра.

    Евнух сохранял скорбное молчание. И смотрел угрюмо, как заплечных дел мастер разжигает огонь в жаровне, чтоб поджаривать ему пятки, как вдевает верёвку в железное кольцо, ввинченное в потолок, чтобы вздёрнуть жертву, заломив ей руки за спину. А когда к пыткам было всё готово, наконец прорезался:

    - Я отвечу на ваш вопрос, если посулите мне жизнь и возьмёте с собою в Константинополь.

    - Ишь, чего захотел, безбожник! - оценил его слова Феодосий.

    Но напарник решил иначе; он сказал:

    - Главное, в конце концов, дело, а не жизнь этого ублюдка. Я согласен: если мы найдём сундуки, ты поедешь с нами.

    Черноризец возразил другу:

    - Нет, не с «нами», а с тобою одним. Я отсюда никуда не поеду и останусь в монастыре в Эфесе.

    - Поступай, как хочешь, - отмахнулся Фотий. - У тебя своя судьба, у меня - своя. Мы обязаны обнаружить похищенное, остальное не так существенно.

    Каллигон сказал:

    - Поклянись на кресте, что потом не переменишь данное тобой обещание.

    Молодой человек поклялся, и тогда скопец объяснил, где матросы зарыли краденые трофеи. В тот же день оба константинопольца поскакали к пещерам, но копать не пришлось, так как взорам их предстали пустые ямы - кто-то уже за них поработал.