Это был седой господин с длинной клиновидной бородкой, толстым мясистым носом и добрейшими ясными глазами. Говорил, слегка заикаясь. У него в Константинополе оказалось четверо братьев: двое - Диоскор с Александром - выучились на медиков, Митродор преподавал в частной школе грамматику, а Олимпий работал юристом. Сам Анфимий вместе с товарищем - Исидором Милетянином - строил дома и церкви.

    Император сказал:

    - Мне тут объясняли, что Святую Софию легче строить заново. Тоже так считаешь?

    Мастер попросил разрешения осмотреть развалины, а спустя двое суток вновь явился во дворец и с поклоном ответил:

    - Я согласен полностью, ваше величество: храм восстановить невозможно. Да и незачем, если честно: он не представлял интереса ни с архитектурной, ни с инженерной точки зрения. Так, середнячок.

    - Что ты предлагаешь? - с интересом спросил василевс.

    - Мы тут с Исидором прикинули… Просидели над чертежами день и ночь… Если позволит ваше величество, - и достал из-за пазухи свиток.

    - Покажи, покажи.

    Визитёр раскатал папирус. Царь взглянул и не понял даже:

    - Извини, мой друг, а какие пропорции чертежа? Мелкое здание рядом с церковью - это что?

    - Я прошу прощения, но Большой дворец.

    - Как - Большой дворец?! Церковь выше дворца?

    - В полтора раза.

    - Но такого не может быть!

    - Ваше величество полагает, что монаршья власть выше Божьей? - абсолютно бесстрашно отозвался Анфимий.

    - Нет, не в этом дело! Ты не сможешь выстроить столь высокую, грандиозную конструкцию, чтоб она не рухнула.

    - Я берусь. Исидор и я - мы берёмся.

    Автократор покачал головой:

    - Ну, не хвастай, не хвастай. Лучше объясни, как возможно соорудить столь широкий купол? В чем запас прочности? Как устроены арки и колонны?

    Мастер объяснял терпеливо. У Юстиниана даже ком подкатил к гортани. Он разлил по чаркам вино, предложил строителю выпить вместе с ним. И проговорил:

    - Но такого храма мир не видывал!

    - Совершенно верно. Прежний храм Соломона в Иерусалиме и то меньше.

    - Это же восьмое чудо света!

    - Абсолютно правильно. Так он и замышлялся нами. Символом императорской власти Рима.

    - Символом торжества православия на земле! - Государь отпил из бокала и медленно сказал: - Прежде, чем принять окончательное решение, должен посоветоваться с Сенатом.

    - Понимаю, ваше величество.

    - Ведь такую церковь строим не на век, а на несколько.

    - На тысячелетие, - уточнил Анфимий.

    - На тысячелетие… - повторил монарх и задумался. - Интересно, как там будет через тысячу лет? Через полторы? Станут люди лучше? Прекратят завидовать, подличать, убивать друг друга? И наступит ли наконец рай земной?

    Собеседник молчал, понимая, что монарх просто мыслит вслух и не требует от него ответа. Царь проговорил:

    - Будут ли помнить обо мне столь далёкие наши потомки? Если да, то что? Чем войду в историю? Подавлением бунта? Роскошью двора? Или новым сводом законов, примирившимися конфессиями, возрождением Римской империи, храмом Святой Софии, наконец?

    Мастер покивал:

    - Коли выстроим, как задумано, то Святая София обессмертит имя вашего величества.

    Василевс ухмыльнулся:

    - Заодно и твоё с Исидором!

    - Это уж как водится…

    - Хорошо, иди. Разработайте вместе с ним чертежи детально. В разных видах. Изнутри и снаружи. И составьте примерную смету. Где брать камень и как везти. Украшения, позолоту. Сколько потребуется рабочих…

    - Думаю, не менее десяти тысяч.

    - Десять тысяч! - охнул самодержец. - Всем плати, всех корми…

    - Полагаю, на строительстве египетских пирамид подвизалось людей не меньше.

    - Тоже мне, сравнил!

    - Почему не сравнивать, коли создаём чудо света?

    - Да, пожалуй… Ты меня заинтриговал! Неужели сдюжим, Анфимий, неужели у нас получится?

    Выходец из Тралл подтвердил решительно:

    - Дайте только денег, ваше величество, - остальное мы найдём, и закупим, и выполним.

    - Если Сенат одобрит, денег не пожалею, не сомневайся.

    И уже 23 февраля 532 года на торжественной церемонии сам Юстиниан заложил в основание нового храма первый камень. Через сорок дней после грандиозной резни тысячи таких же мастеровых, как и те, что были убиты, принялись сооружать величайший памятник своему правителю.

    На пятидесятилетие Цезаря Августа Юстиниана, отмечавшееся в мае 533 года от Рождества Христова, было много торжеств. Съезд аристократии и духовенства из всех префектур, нескончаемые пиры и ристания в цирке, праздничный декор улиц и бесплатная выпивка для народа, шествия и танцы. Целую неделю Константинополь гулял.

    Всем гостям император лично показывал, как идёт строительство нового собора: тот уже поднимался от фундамента, высились первые колонны и остовы стен. Широта и размах задуманного поражали каждого. А монарх, улыбаясь, рассказывал о многих деталях будущей конструкции, проявляя при этом неплохие архитектурные знания, - ясно виделось, что вникал лично, занимался стройкой всерьёз.

    Он вообще производил впечатление человека деятельного, образованного и тонкого. С лёгкостью переходил с греческого на латынь, говорил легко, остроумно, живо. И казался значительно моложе своих пятидесяти лет. Возраст выдавали только залысины, небольшие припухлости под глазами (признак неважной работы почек) и прожилки на крыльях носа. А фигурой, манерами и блеском в глазах оставался совсем не старым.

    Да и Феодора, сиявшая рядом с ним, выглядела прекрасно для своих пятидесяти трёх. Стройная, подвижная, много улыбалась, и её некрасивый в прошлом тёмный зуб, ныне отполированный, выбеленный, общей картины не менял. Изъяснялась только по-гречески, бархатно, приветливо, покоряя собеседников образностью речи, меткими сравнениями, экскурсами в историю.

    Праздник удался. Пышность двора, стройные ряды вымуштрованных гвардейцев, августейшая пара на троне - выглядели более чем внушительно. Создавалось впечатление: это настоящая власть, крепкая, незыблемая, шедшая от Бога. И такой император, как Юстиниан, на своём месте, с ним страна будет процветать.

    К юбилею подоспела и работа Трибониана по переложению наследства древних правоведов. Результат представлял собой потрясающий труд из пятидесяти томов, называемых дигестами. Параллельно продолжалось составление элементарного курса гражданского права из четырёх книг, называемых институциями, - для образования молодёжи в Октагоне и других учебных заведениях. Словом, все четыре части - Кодекс Юстиниана, институции, дигесты и последовавшие за ними законы (novellas leges) - составляли единый Свод (Corpus) права. По своим масштабам эта работа вполне могла сравниться со строительством храма Святой Софии.

    Тем не менее это событие, как и сами юбилейные торжества, не затмили для самодержца главного: подготовки похода Велисария. Оба друга встретились в первых числах июня в Руфининане - загородном имении Лиса на одном из живописных берегов Мраморного моря. Дом-дворец походил на античный храм - облицованный белым камнем, с мощными полуколоннами по фронтону и скульптурами из греческой мифологии, стоящими по бокам. Прежде принадлежал римскому вельможе, убежавшему от варваров с Апеннин под крыло восточного монарха Константина Великого, но потомки аристократа оказались в опале, были истреблены, а имение перешло в казну. И Юстиниан наградил им своего фаворита - за кампанию в Персии и разгром восстания «Ника».

    Лёжа на террасе, лакомились фруктами, попивали вино, разбавленное водой, и вели беседу. Загорелый, мощный, с волевыми складками возле губ и носа, Велисарий, которому исполнилось тридцать три, был в расцвете сил и мужского обаяния, он смотрел на царя без тени смущения, как на равного, как на близкого, доступного в общении человека.