Улиарис после завершения совещания попросил Калодима взять его к себе - хочет поучаствовать в этом предприятии. Тот предупредил:

    - Я возьму, коли пить не станешь. Если надерёшься - выкину за борт.

    Пьяница божился, что ни капли не возьмёт в рот. И ему поверили. Как потом выяснилось - зря.

    По проекту Анфимия, новый храм Святой Софии должен был представлять собой трёхнефную базилику. «Базилика» в переводе на русский означает «царская обитель», а «неус» - корабль. То есть, иными словами, это «дом владыки мира», разделённый колоннами на три части. По символике: храм похож на корабль, обращённый на Восток, в сторону Иерусалима, где обязано случиться Второе Пришествие. Именно в восточной части находится алтарь (от лат. «аlta аrа» - «высокий жертвенник»). В алтаре - престол, возвышение для Святых Даров (превращение хлеба и вина в Тело и Кровь Господни). К северу от алтаря - возвышение, где готовили эти хлеб и вино для евхаристии. С юга - дьяконник, помещение для одежд и сосудов.

    И ещё из символики: храм - олицетворение неба и земли, купол - небо, а колонны, стены и основание - земля. Полукруглая абсида за алтарём - Вифлеемская пещера, где родился Христос. А престол в алтаре четырёхугольный, ибо вера Христова питает все четыре стороны света. Сам престол - это место Гроба Господня.

    Храм не должен быть особо украшен внешне, но зато изнутри призван поражать воображение верующих - блеском, красотой и величием.

    Этим принципам следовал Анфимий. Он, обученный на классических сооружениях древности, исповедовал теорию зодчего Ветрувия, полагавшего, что в основе любого шедевра архитектуры заложены три «П» - Польза, Прочность, Прекрасное.

    Объясняя свой проект императору, выходец из Тралл говорил:

    - Нефы отделены колоннами. И центральный неф состоит из трёх залов; над центральным, круглым - центральный купол, над двумя остальными - полукупола. Крыша - это четверть шара, а над ней - ещё одна, как бы полумесяцем.

    - Погоди, погоди, - уточнял правитель. - Растолкуй, как ты собираешься возвести столь масштабный центральный купол, и не рухнет ли вся конструкция в одночасье?

    Мастер утверждал, что не рухнет. И показывал чертежи с расчётами: купол опирается на отдельно стоящие четыре опоры с помощью парусного свода; камень в центре купола давит на соседние, далее усилие передаётся на другие и в конечном итоге на опоры.

    - Мы возьмём глину с острова Родос, - сообщал Анфимий, - прочную и лёгкую. Гончары наделают из неё горшки. Проверял самолично: вес двенадцати подобных горшков равен весу одного обычного кирпича. Вот из этих горшков мы и сложим купол. Донышками вверх, а отверстиями книзу. Сила звука в храме будет ими усиливаться в сотни, много сотен раз!

    Самодержец тщательно рассматривал все рисунки. Задавал порой неожиданные вопросы:

    - Сколько колонн в общей сложности?

    - Сто семь.

    - Это совпадение, или ты нарочно выбрал магическое число?

    - Потому и магическое, что оно, по моему замыслу, соответствует числу колонн в святилище Соломона в Иерусалиме.

    - А не мало ли окон? И не слишком ли они узкие?

    - Окон сорок. Шире сделать нельзя, так как в основании купол выйдет менее прочный. Но зато освещение будет ровным даже в пасмурный день.

    - А всего сколько куполов?

    - Девять. Мы покроем их тонкими листами свинца, и ржаветь не станут. А зато изнутри изукрасим чистым золотом.

    - Стены облицуете мрамором?

    - Да, частично, а колонны и пол - целиком.

    - Где возьмёте мрамор?

    - Повезём из провинций.

    И действительно повезли: голубой - ливийский, розовый с прожилками - фригийский, чёрный с белым - кельтский, светло-светло-зелёный - лидийский, просто зелёный - лаконский, густо-красный - египетский, а кроваво-красный и белый - карийский. Не гнушались обирать для Святой Софии и языческие храмы. Например, взяли восемь порфирных колонн нижнего этажа храма Солнца в Баальбеке. Из Эфеса доставили восемь колонн храма Дианы.

    И ещё фрагменты храмов Изиды и Озириса, Солнца и Луны в Гелиополисе, храма Миневры в Афинах, Аполлона Делосского… Из других городов везли храмовую утварь - серебро, золото, драгоценные камни и слоновую кость.

    Каждый Божий день автократор сам приходил на стройку. Отобедав, надевал полотняную простую тунику, голову обвязывал шёлковым платком, с посохом в руке покидал дворец и, минуя Августеон, шёл пешком к возводимому зданию. Забирался на леса и придирчиво оглядывал многие участки работ. Исидор из Милета часто его сопровождал, иногда - Анфимий. С воодушевлением наблюдал, как в четыре каменных постамента (стереобата) заливают внутрь для прочности свинец. Вид работающих людей - сотен, тысяч одновременно снующих, точно муравьи, загорелые обнажённые по пояс тела, мускулы под кожей и мастеровитые руки, что-то долбящие, режущие, строгающие, крайне сосредоточенные лица, скрип настилов лесов, скрип колёсиков тачек, запах свежезамешенного раствора, мраморная крошка под ногами - завораживали монарха, вдохновляли, трогали. «Этот храм, - думал он, - вечная память обо мне. Все умрём, превратимся в прах, а Святая София - «Сонечка» моя - будет выситься. Люди спросят: кто построил её? И получат ответ: император Юстиниан. Или так: император Юстиниан - кем он был? Тем, кто выстроил Софию Святую!»

    Но однажды - осенью 533 года - прибежали к нему со стройки с докладом: два стереобата не выдержали тяжести арки, поднимающейся над ними, и лопнули; Исидор и Анфимий их укрепляют, но другие работы приостановлены. Василевс вполголоса выругался по-македонски (он старался не употреблять бранных греческих выражений, а тем более латинских, но солёные македонские словечки иногда срывались с его уст) и, забыв переодеться в каждодневную «строительную» тунику, в том, в чём был, при параде, поспешил на место происшествия.

    Как уже упоминалось, посреди храма возвышались четыре каменных постамента, связанные свинцом изнутри. Два из них - на север, два - на юг. Сверху они соединялись арками, опирающимися как на постаменты, так и на собственные основания; но у той, злополучной, основание закончено не было, и вся тяжесть пришлась на стереобаты - вот они и треснули.

    Эти пояснения дал Анфимий подошедшему самодержцу. Государь стоял мрачный, сверху вниз, с лесов, разглядывал трещины на камне. Холодно спросил:

    - А свинец-то держит?

    - Держит, ваше величество. Если б не свинец, всё могло бы кончиться худо. Камень мы заменим, это не проблема. Главное - быстрее завершить основание арки, чтобы снять часть нагрузок с этих стереобатов.

    - Да, пожалуй, ты прав. Опираясь на своё основание, арка будет меньше давить на постаменты.

    - Безусловно. При строительстве следующих арок мы учтём неудачный опыт.

    Автократор огорчённо вздохнул:

    - Да, учти, пожалуйста. Ты же понимаешь: если храм не выстоит и твои расчёты окажутся ошибочными, нам придётся тебя казнить. И привлечь к работам иного мастера. А уже столько средств истрачено! Начинать сызнова немыслимо.

    Выходец из Тралл сохранял спокойствие, но глаза от пола не отрывал. И ответил тихо:

    - За свои расчёты ручаюсь. Дело не в расчётах, а в технологии. Поспешили, допустили ошибку. Больше такого не совершим.

    - Мы надеемся на тебя.

    А потом теребил Феодору:

    - Как по-твоему, сей Анфимий - не пустозвон? Не напрасно ли я доверился его чертежам и рисункам? На пергаментах всё красиво и убедительно, а сумеет ли воплотить задуманное? В случае провала сразу превращусь для истории из великого созидателя в жалкого нелепого прожектёра, не сумевшего реализовать ни один из собственных замыслов.

    Василиса произносила задумчиво:

    - Я составила гороскоп собора Святой Софии. Получилось, что у храма два опасных момента при строительстве и один ещё в отдалённом будущем. Если он пройдёт их благополучно, то стоять сможет не одну сотню лет.