— Еще не поздно, мистер Чедвик, — сказал Мендоса.
— Вы считаете? — Голос Чедвика звучал устало. Он погасил сигарету. — Не знаю. Но я вам откровенно это рассказываю, лейтенант, чтобы вы поняли — это одна из тех самых несущественных подробностей. Я не знаю, что… случилось с Маргарет. Боюсь, я вообще плохо знаю своих дочерей. Очень давно она… их монополизировала, возможно, они были больше похожи на нее… если бы был мальчик… Я… в известном смысле… махнул рукой. Уже давно. Они… Маргарет… она не испытывала ко мне особых чувств, все это было… чисто внешне, условности. Может, если я попытался бы приблизиться… быть им ближе…— Он провел по глазам рукой.
— Нет, не думаю, — сказал Мендоса. Он жалел Чедвика — человек в капкане! — но действительно не думал, что тот оказался в таком положении лишь по воде Божией. Чедвик в свое время сглупил и теперь для самооправдания немного кривил душой. Более сильный человек вырвался бы и наплевал на последствия. Но… — Я так не думаю,— повторил Мендоса. — Вы ведь кое-что знали о ней, мистер Чедвик. Как она любила сплетни. И распространяла их.
Чедвик внутренне подобрался и откинулся на спинку стула.
— Да, я это знал, — сказал он спокойно. — Она была очень похожа на свою мать. Во многом. Вы хотите сказать, что… здесь мог быть какой-то мотив для убийства? Что она…
— Возможно. Вам будет интересно узнать, что мы арестовали Джорджа Ардена.
Чедвик совершенно явно не поверил своим ушам, он даже привстал.
— Ардена? — воскликнул он. — Этого… бестолкового дурака? Но почему… У него не было никакой причины, чтобы…
— Причина была. — Мендоса рассказал об Ардене и Даррелле.
Чедвик слушал, все еще не веря.
— Боже мой! — сказал он.— Я и не подозревал, да никто бы не заподозрил! По его поведению… Невероятно. Никто из нас, я уверен, и сама Маргарет…
— Ну она-то как раз могла узнать — в самом конце. Это и могло послужить причиной. Мы не знаем. Но выясним,— «Я надеюсь», — мысленно добавил Мендоса.
— Боже мой, ну и ну. В это… с трудом верится. Я знаю, что такое бывает, но… Конечно, это ваша работа — все выяснять, — его голос снова потускнел. — Что я пришел сказать о нашей семье, все это в газетах. Хотя и не в сенсационных заголовках. Нам это не слишком приятно. И так как моя… дружба с миссис Росс явно не имеет отношения к делу, я надеюсь, вы не…
— Мы, — сказал Мендоса, — не преследуем невиновных, мистер Чедвик. Но раз уж вы пришли и… м-м… проявили такую добрую волю, то, может быть, вы ответите на несколько вопросов. Вы сказали, что просили жену о разводе. Я допускаю, что ваши отношения… ну, скажем, не более, чем внешняя учтивость. Почему тогда вы беспокоитесь, что она узнает о вашей… дружбе с миссис Росс? Вполне вероятно, она сама догадывается о чем-то подобном?
— Я… — жалко промолвил Чедвик. Он смотрел на свои руки;— Мне не очень приятно обо всем этом говорить. Она — Майра — может быть мстительной. Поймете ли вы меня, если я скажу, что… сам по себе я ей не нужен, но… в известном смысле, по закону, я привязан к ней, я — ее собственность. Лично ее это бы не заботило. Но, скорее всего, она будет испытывать чувство мести к миссис Росс. Попытается ей навредить. А миссис Росс работает в старой фирме со строгими правилами. И если там узнают, что… что…
— Понятно, — сказал Мендоса. Маргарет — вылитая мать. Мендоса был почти уверен, что поймал убийц Маргарет, хотя улик против них немного, но случайно у него появилась новая мысль, и он спросил: — Скажите, мистер Чедвик, вы не думаете, что у Маргарет могли быть какие то подозрения о ваших отношениях с миссис Росс?
Чедвик неожиданно побелел. В какой-то момент показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
— Я… нет, конечно, нет, — с трудом выговорил он и поспешно поднялся.— Конечно, нет. Откуда? Это все, что я хотел вам сказать, лейтенант. Вы все прекрасно понимаете. В смысле, что имеет отношение к делу, а что — не имеет. Да. Ну, большое спасибо, всего доброго.
Мендоса посмотрел на закрывшуюся дверь и сказал себе: «Здесь есть над чем подумать. Удивительно. Имея в виду нашу Маргарет. Да». Но сейчас следовало немедленно заняться Арденом и Дарреллом. Он подумал, что пора присоединиться к Хэкету, который в тюрьме допрашивает Даррелла, взял шляпу и вышел в приемную.
Но здесь его задержал Паллисер, попросил уделить ему минуту. Мендоса пригласил его в свой кабинет.
— Что такое?
Паллисер казался несчастным. Его длинное смуглое лицо с густыми бровями и широким ртом, обычно улыбающееся, сейчас выглядело почти изможденным.— Ничего, сэр,— горестно проговорил он.— Я-то знаю, что ничего такого… Но я должен вам рассказать. Насчет… Роберты Силверман.
— Да?
— Я… видите ли, я туда ездил. Туда, где она живет, в Южную Пасадену. В понедельник вечером. Я подумал… ну, вы знаете, это лучше, чем по телефону звонить. Мы ведь встречались только один раз, я подумал, она может не вспомнить мое имя и все такое, если я просто позвоню. В общем, я поехал. Времени было около семи, я только что освободился, а она еще не вернулась домой. Я там в ожидании какое-то время поболтался, знаете, минут через двадцать она приехала и я… Но дело в том, что пока я ее ждал, пришла женщина из соседней квартиры. Миссис Давенпорт. Она спросила, не мисс Силверман ли я жду — очень разговорчивая, знаете, — и что-то к слову пришлось, она сама заговорила, мол, мисс Силверман была в гостях вместе с Маргарет Чедвик, которую убили. Не знаю, может, мисс Силверман в разговоре с ней об этом упоминала. — Паллисер замолчал с еще более несчастным видом.
— Ну и?…
— В общем, сэр, миссис Давенпорт сказала — такая уж болтушка, — что вечеринка, наверное, была хороша, потому что мисс Силверман вернулась очень поздно. Она слышала, как Роберта пришла. Она еще не ложилась, не могла уснуть и сидела читала. Совершенно была уверена и назвала время — без пяти два.
— Ничего себе! — сказал Мендоса.
— Но это ведь ничего не значит, правда? — сказал Паллисер. — Она… пошла в кино. Или поехала к другой подруге. Или еще что-нибудь. Был ведь субботний вечер, и может, она не хотела возвращаться домой в одиннадцать. Вы же знаете. И у женщины мог оказаться…
Высокая, достаточно сильная молодая женщина. Но ведь есть Арден и Даррелл, и все так очевидно.
— Не знаю, — сказал Мендоса рассеянно. — Посмотрим.— Он взглянул на Паллисера и улыбнулся. — Я действительно так не думаю, Джон, — сказал он, намеренно впервые назвав Паллисера по имени. — На мой взгляд, она милая девушка… Хотя милые люди тоже совершают убийства. Ты молчал об этом двадцать четыре часа?
— Да, сэр, — пробормотал Паллисер.
— В следующий раз так не делай. Ну да ладно. Верь, что дядя Луис все поймет правильно, — он вышел из-за стола и мягко тронул Паллисера за руку. — Большинство из тех, кто приходит служить в полицию, собираются служить честно. Они буквально вынуждены, если уж хотят получать здесь жалованье. А кто служит недобросовестно — тех мы выявляем, очень скоро. Этот случай мог бы стать темным пятном на твоей репутации, Джон, но я тоже человек. Ладно, забудь. Я тоже не думаю, что она в чем-то замешана.
— Большое спасибо, сэр.
— Ладно-ладно. Иди занимайся своей неопознанной блондинкой.
— Да, сэр, — сказал Паллисер и вышел.
— Я требую адвоката, — говорил Майк Даррелл.
— Вы можете получить адвоката в любое время, — отвечал Мендоса. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, руки в карманах, и внимательно разглядывал Даррелла. Хэкет не смог из него вытянуть абсолютно ничего. — Вы не обвиняемый. Пока. Важный свидетель, мистер Даррелл. От вас я хочу лишь услышать, где вы и мистер Арден находились вечером в прошлую субботу. И, если можно, имена людей, которые могли бы подтвердить ваши слова.
— Иди ты к черту! Ишь какой умный, хочешь на меня повесить…
— Вам это поможет не меньше, чем нам, — сказал Мендоса.
Даррелл выглядел настоящим Самсоном, как Хэкет и говорил. Рост примерно шесть футов три дюйма, грива светлых волос, могучие мускулы. Прямоугольное простое лицо, широкие ноздри, квадратные челюсти, маленькие агатовые глазки, гладко выбритый подбородок; кудрявые волосы дополнительно осветлены. Одет в серые брюки и серо-голубую спортивную рубашку.
