Рейчел узнала страшную новость на следующее утро в церкви.

– Я все-таки считаю, что на этой грешной семейке лежит Божье проклятие.

– О, что ты такое говоришь, Айдель!

– Я знаю, что говорю. Эти Харрисы – все как один – настолько порочны, что Господь хочет избавить от них мир, чтобы не страдали люди честные и порядочные. Я верю в это. Я буду спокойнее спать, когда все они сгинут.

– Но ведь это такая страшная смерть!

– Конечно, грешно так говорить, но мне ничуть не жаль его! Не был бы мертвецки пьян, ничего бы с ним не случилось. Сам на себя смерть накликал, как все грешники.

– Но угодить под поезд, Айдель…

У Рейчел кровь в жилах застыла от возникшей в глазах жуткой картины. И, хотя в этот момент преподобный Харви как раз подошел к угрожающему крещендо в своей проповеди, обличающей самодовольство сытых, Рейчел не удержалась и обернулась к шептавшимся за ее спиной соседкам.

– Миссис Скагз, о ком вы говорите? – В ее шепоте звучала такая настойчивость, что обе дамы – миссис Эштон и ее собеседница – вскинули серебристые головенки и, разинув рты, уставились на Рейчел. Сидевшая рядом Элизабет больно ткнула дочь в бок, но та даже не обратила внимания. Между тем голос священника звучал все более мощно и раскатисто. Прихожане хмурились, с осуждением поглядывая на Рейчел. – О ком? – почти взвизгнула Рейчел.

Миссис Скагз удивленно вытаращила глаза:

– Как это о ком? О Вилли Харрисе, разумеется.

Облегчение теплой волной захлестнуло Рейчел.

– Он что, умер? – понизив голос, допытывалась она.

– Да.

– Рейчел, ради всего святого!.. – Элизабет потянула ее за юбку шелкового цветастого платья.

Рейчел развернулась и постаралась принять прежнюю позу внемлющей словам пастыря. Но, по правде говоря, не различала ни звука.

Вилли Харрис был мертв. Чем это обернется для Джонни? Насколько ей было известно, они с отцом не очень-то ладили. Впрочем, она знала об этой семье так же мало, как и о прежней жизни Джонни. Но в любом случае смерть – отца, к тому же такая скоропостижная и жуткая, была тяжким ударом. Рейчел искренне сочувствовала Джонни.

Служба, казалось, длилась целую вечность. Наконец прихожане высыпали на лужайку возле церкви, и Элизабет, как всегда элегантная, в шелковом платье цвета кобальта и изящной шляпке в тон, следуя традиции, остановилась поболтать с приятельницами. Рейчел, по опыту знавшая, что бесполезно отвлекать мать от этого занятия, давно уже ставшего ритуалом, тоже включилась в процесс обмена городскими сплетнями, пытаясь выяснить подробности, связанные с гибелью Вилли Харриса.

– …и хоронить его собираются завтра утром на кладбище Калвари, – полушепотом заключила Кей Нельсон.

Рейчел, оказавшаяся рядом, удивилась осведомленности Кей. Должно быть, телефоны местных сплетниц начали разрываться от звонков еще на рассвете.

– Что-то уж очень быстро. – В голосе Эми, младшей невестки Кей, звучало искреннее сочувствие жертве. Эми была человеком пришлым, она появилась в Тейлорвилле лишь два года тому назад, когда вышла замуж за Джима, младшего брата Кей. А потому не слишком разбиралась в городских интригах. И тем более ей было непонятно, почему нарушается обычный ритуал, когда тело усопшего предают земле лишь на пятые-шестые сутки после смерти, дабы все желающие успели проститься с покойным. Откуда ей было знать, что для таких, как Вилли Харрис, подобных почестей не предусматривалось.

Джим Нельсон пожал плечами:

– Да его можно хоронить хоть сегодня. Не думаю, что, кроме Джонни Харриса, кто-нибудь еще придет на похороны. Разве что Бак или их девчонка объявятся. Так что тебе, Кей, не удастся разжиться на продаже венков.

И только тут Рейчел вспомнила, что Джим был школьным приятелем Джонни. Вот почему он с такой уверенностью рассуждал о семейных делах Харрисов. Кстати, если память ее не подводила, Джим тоже встречался одно время с Мэрибет Эдвардс.

– Что ж ты меня так позоришь! Неужели думаешь, что для меня смерть – это источник прибыли? – запротестовала Кей и шутливо ущипнула братца. – Как бы то ни было, это очень печально, что на похороны бедняги никто не придет.

– Я приду, – вдруг выпалила Рейчел.

Джим Нельсон окинул ее внимательным взглядом. Крепко сбитый, как и Кей, в своем полосатом костюме он выглядел весьма внушительно. Собственно, как и положено процветающему городскому адвокату.

– Ты всегда благоволила к Джонни, так ведь, Рейчел? – сказал он. – Помню, еще в школе ты прощала ему то, за что нас сурово наказывала.

– Возможно, я просто делала скидку на его происхождение и дурное воспитание. А с вас, благополучных детишек, стоило спрашивать по всей строгости, – возразила Рейчел, и Джим понимающе ухмыльнулся.

– Так вы были школьной учительницей Джимми? Трудно в это поверить! – Эми с восхищением оглядела Рейчел, и в глазах ее без труда можно было прочесть вопрос: «Так сколько же вам лет?» Но Эми была слишком хорошо воспитана, чтобы задать его вслух.

– Да, была. И кстати, очень строгой.

Джим по-прежнему ухмылялся.

– Я слышал, она до сих пор этим славится.

– Что ты такое несешь, Джим Нельсон! – возмутилась Кей. – Ты ведь знаешь, как добра и мила Рейчел. Он просто шутит, не слушай его, Рейчел.

– Вовсе не шучу. Рейчел, может, и мила, но мисс Грант – это сущий тиран. Мы все ее боялись. Даже Джонни Харрис. При ней он становился просто пай-мальчиком.

– Так ты дружил с ним? Я думала… – У Эми дрогнул голос, когда она вопросительно взглянула на своего мужа. Джим покачал головой:

– Нет. Он не был в нашей компании. Мы в теннис и гольф играли. А он со своими дружками промышлял по чужим домам.

Кей сурово посмотрела на брата. Джим удивленно вскинул брови.

– Он вовсе не был злодеем. Иногда косил у нас траву, когда ты был слишком занят своим теннисом или гольфом, и всегда был вежлив и со мной, и с мамой. Кстати, сейчас Джонни работает у Рейчел, ты не забыл? – подчеркнула Кей.

– О да. – Джим перевел взгляд на Рейчел. – Ума не приложу, как ты могла взять его на работу после того, что он сделал с маленькой Мэрибет. За это ему следовало бы вынести смертный приговор. Десять лет – разве это наказание за такое преступление? Как бы то ни было, нам надо сделать все возможное, чтобы убрать его из Тейлорвилла.