В качестве яда использовалась синильная кислота. Вера вдохнула смертельную дозу ее паров. К тому же она страдала «сердечной недостаточностью», чего я не знал и что наряду с сильным отравлением привело к летальному исходу.

Мысль опрыснуть Веру духами принадлежала Элвину, который принес чехольчик и резиновую грушу. И он тоже отравился ядовитыми испарениями. В этот розыгрыш, насколько известно полиции, посвящены были лишь трое: он, Вера и Роналд. Естественно предположить, что Элвин поделился секретом со своим братом, но тот категорически это отрицает, а сам Элвин не помнит, говорил он что-нибудь или нет.

Сразу же после убийства Элвина обыскали, в его кармане обнаружили большой флакон духов «Арпеж», где не хватало как раз той порции, которую он отлил в чехольчик. Этот флакон он намеревался преподнести Вере после раздачи призов.

Чехольчик с духами был найден позднее рядом с помещением для жюри. На нем оказались лишь отпечатки пальцев Элвина. Смертоносный чехольчик ничем не отличался от своего двойника.

Элвин показал, что чехольчик с духами он принес в своей старой сумке, а сумку повесил на крючок. Подменить чехольчик можно было в любое время, но сделать это мог только человек, посвященный в тайну.

И Роналд и Элвин много раз входили в комнату для жюри и выходили из нее. Берти показал, что он был там лишь однажды: перед тем как начать речь, Элвин попросил его принести чехольчик из своей сумки.

Полиции еще не удалось установить, где взяли яд.

— Что вы об этом думаете?— спросил Чарли Максвелл, изложив все известные ему факты.

— Здесь есть одно трудно объяснимое обстоятельство,— ответил я.— Затеял розыгрыш с духами Элвин, он отлично знал, что будет в центре всеобщего внимания, но почему-то забыл прихватить с собой чехольчик с духами, когда все они поднялись на помост.

— Жарьте дальше, сэр!— с воодушевлением вскричал Чарли, забыв о разыгрываемой им роли немого на похоронах.— То же самое, точь-в-точь, говорит и инспектор.

— А как это объясняет Элвин?— спросил Роналд.

— Говорит, что это просто выскочило у него из головы.

— Не очень убедительное оправдание,— заметил Роналд.

— Не могу с вами согласиться. У кого не бывает провалов в памяти. А Элвин — рассеянный старый чудак. И все же трудно допустить, чтобы убийца забыл взять орудие убийства.

— Простейшая хитрость. Для отвода глаз,— нетерпеливо фыркнул Роналд.

— А по-моему, это свидетельство его невиновности.

— Какие еще соображения, мистер Уотерсон?

— Прежде всего необходимо удостовериться, не знал ли кто-нибудь о задуманном розыгрыше. Элвин мог проболтаться брату, у него просто недержание речи. И Вера могла проговориться.

— И я мог проговориться,— вставил Роналд.— Но вот не проговорился же.

— Вполне вероятно, что убийца постарался посвятить в эту тайну как можно больше людей. Чтобы все они оказались под подозрением.

— Его не устраивало соотношение два к одному, так, что ли?— сказал Чарли.

Роналд не сводил с меня глаз.

— А отпечатки пальцев?— спросил я.

— На чехольчике с духами — отпечатки пальцев Элвина, на том, что с ядом,— его и Берти. Это не позволяет сделать окончательных выводов. Отпечатки пальцев можно легко стереть носовым платком. Что-нибудь еще, сэр?

— Да, самое главное. Вы говорите, что розыгрыш с духами придумал Элвин. Это действительно так, Роналд?

— Я же сказал,— запальчиво произнес Роналд: он явно оборонялся.

— Меня удивляет, что вы с Верой согласились.

— Ах, вот оно что. Но ведь мне… но ведь нам и в голову не могло прийти, что… кто-то… воспользуется этим для…

— Я не о том. Это была такая детская затея. Нелепая. Бьющая на дешевый эффект. Не скажу прямо, вульгарного пошиба, но все же унизительная и очень уж странная. Не могу понять, почему вы с Верой согласились.

Роналд сидел неподвижно, обуреваемый гневом, причин которого я не мог постичь.

— Не скрою, сначала мы немного сомневались, но…— И вдруг его прорвало.— Меня возмущает ваше высокомерие. Да кто вы, собственно, такой, чтобы указывать, что для меня унизительно! Вы, видимо, думаете, что если я разговариваю с вами, понизив голос…

— Не кричите на меня, Роналд. Я не из тех, кого можно взять на испуг.

— Джентльмены, джентльмены,— принялся увещевать нас Чарли Максвелл.

— Вы же признались, что у вас были сомнения,— продолжал я, с новой болью ощущая весь ужас понесенной утраты.— У вас могло быть лишь две причины согласиться на эту затею. Причина первая: вы терпеть не можете Элвина и были бы рады прилюдно выставить его глупцом.

Я замолчал.

— Причина вторая?— Роналд смотрел на меня ледяным взглядом.

— Она очевидна.

— Вы хотите сказать, что он принудил меня к этому с помощью шантажа? В ваши годы следовало бы рассуждать более здраво.

До сих пор я даже не задумывался о возможности шантажа. Но тут я понял, что Элвин, конечно, мог шантажировать Веру, но никак не ее мужа.

— Нет,— сказал я,— но полиция может предположить, что вы дали согласие на этот нелепый розыгрыш в каких-то своих интересах.

— Осторожнее на поворотах,— предостерег меня Чарли.— Не зарывайтесь. Это довольно смелое предположение…

— Заткни пасть, Чарли,— оборвал его Роналд, давая выход природной грубости.— Думайте что хотите,— продолжал он, повернувшись ко мне.— Плевать я хотел на ваши гнусные инсинуации.— Он тут же овладел собой.— Извините, старина, мне не следовало так говорить. Но меня взбесил ваш намек, будто… Вы даже не знаете, как сильно я любил жену.

Его слова не убедили меня: мне никогда не доводилось встречать таких безразличных друг к другу супругов.

— Но ведь я не обвиняю вас, Роналд. Только прикидываю, к каким выводам может прийти полиция, особенно если принять во внимание то, о чем мы говорили перед приходом мистера Максвелла.

Грубое, похожее на кусок окорока лицо Максвелла засветилось любопытством. Какие, интересно, отношения между ним и его патроном? В какой стае он сейчас охотится? Никто из нас не пожелал удовлетворить его любопытство, и он сказал:

— Все это не по существу дела, джентльмены. Как только инспектор установит, откуда похищен яд,— он прищелкнул пальцами,— считайте, преступник у нас в руках.

Роналд смотрел на стеклянную дверь — ту самую, сквозь которую я еще так недавно видел Веру: она прошла мимо с черепашкой в руках, держа эту черепашку как жертвоприношение. И вот она сама — кем и с какой целью?— принесена в жертву перед толпой равнодушных зевак.

— В этом-то вся загвоздка.— Роналд отвел глаза в сторону.— Вы же знаете, Чарли, что на моем алфертонском заводе используют для производственных нужд чистую синильную кислоту.

— Синильную кислоту? Нет, я этого не знал, мистер Пейстон.

— Соединяя ее с металлическим основанием, они вырабатывают цианистый калий, употребляемый при гальванопокрытии.

— Понятно. Тут и впрямь есть закавыка.— Забавно было наблюдать, как неуклюже пытается Чарли скрыть свое беспокойство.— Надеюсь, вы сообщили об этом инспектору?

— Он меня не спрашивал,— ворчливо ответил Роналд.

— И все же вам стоило бы сообщить ему.

— Но вы должны знать все это: в прошлом году я посылал вас в Алфертон.

— Вы посылали меня расследовать частые случаи хищения, а не изучать химические процессы, сэр,— вежливо возразил Чарли.

— Вы у нас человек прямой, бьете в одну точку. И вдруг в памяти у меня забрезжило смутное воспоминание.

— «Синильная кислота — легколетучее вещество». Когда я повторил эту фразу вслух, Роналд рассеянно кивнул.

— В незакрытом или неплотно закрытом чехольчике она должна была быстро испариться.

— И что отсюда следует?— Роналд весь обратился во внимание, но я не стал высказывать свою мысль, пока не обдумаю все, что из нее вытекает.

— Не знаю еще. Я просто вспомнил,— ответил я.

— Ну, наш мистер Уотерсон смотрит в самый корень,— заметил Чарли Максвелл.— В небольшой урне в шатре нашли пустой медицинский пузырек: установлено, что там хранилась синильная кислота.