В других отраслях права: гражданском, семейном, жилищном и т.д. вопрос о действии “промежуточного” закона не рассматривается не только потому, что эти отрасли стабильнее, а потому, что в этих отраслях, как правило, имеет место немедленное действие закона.
ЧТО ДЕЛАТЬ СО СКЛЕПОМ?
Случай со склепом ярко иллюстрирует положение юристов в романо-германском праве, где юристы руководствуются нормой права, а норма может охватывать тысячи самых разнообразных случаев. Юристы, готовившие указ о безвозмездном изъятии строений, построенных на нетрудовые доходы, не могли предусмотреть, что придется решать проблему кладбищенского склепа. Установлено, что склеп воздвигнут на нетрудовые доходы (сейчас те же самые доходы по закону считаются трудовыми), склеп — строение, по закону его следует изъять и взять на баланс местного Совета. А что с ним делать дальше? Можно, конечно, продать, но кто его купит во время жестокой борьбы с нетрудовыми доходами? Остается единственный выход — снести. Но это законом не предусмотрено.
Вторая задача значительно сложнее. Имеется много вариантов применения закона, а следовательно, и вариантов решений на местах и связанных с этим споров. С моей точки зрения, постановление Совмина от 15 декабря 1961 г., которое вступило в силу с момента его подписания, распространяется на уже вынесенные решения местного Совета о сносе частного дома, но соглашение о компенсации еще не заключено (вариант б). Когда соглашение о предоставлении квартиры и денежной компенсации сторонами подписано на законном основании (по старому постановлению Совмина), стороны не могут его менять, хотя уже действует новое постановление Совмина.
К сожалению, наши власти руководствуются чисто практическим принципом: когда возникает вопрос, платить или не платить, он решается — не платить. Поэтому, я предполагаю, что во многих местах уже заключенные соглашения нарушались, то есть, если гражданин получил деньги, а ордер на квартиру не получил, или, наоборот, получил ордер на квартиру, а денег получить не успел, то ему и не давали. На законном основании.
Сложнее всего вариант, когда уже действующее постановление Совмина до сторон еще не дошло, а гражданин успел получить и квартиру, и денежную компенсацию. С моей точки зрения, закон не распространяется на подписанные соглашения, которые, подчеркиваю, заключены законно. Однако я не исключаю того, что в некоторых местах полученные деньги взыскивали с граждан обратно, поскольку их выдали на основании старого закона, утратившего силу.
Как действует закон во времени? Этот вопрос возникает особенно остро после вступления в силу нового закона. Проблема эта в очерке “Действие закона во времени” освещена достаточно подробно. Не для профессионалов, конечно. Здесь остается только решить задачи.
Третья задача не составляет трудностей. Практика квалифицировать продолжаемое преступление по всем законам, существовавшим за время его совершения, теоретически не обоснована, а практически бессмысленна. Если последний закон смягчает наказание по сравнению с предыдущими, то применяется последний закон. Если последний закон повышает наказание, то с момента его вступления в силу преступник мог прекратить свое деяние. Если применить прежние более мягкие законы, получается бессмыслица: если некто совершил это деяние после принятия нового закона, то он и будет по нему строго наказан. Прежние, более мягкие законы не могут быть применены, ибо во время их действия он этого преступления не совершал. Если же окажется, что он давно этим занимается, то его надо наказать мягче! Скажем, кто-то один раз получил взятку при действии нового, более строгого, закона и будет строго наказан, другой же будет наказан мягче, потому что он давно берет взятки!
НЕОБХОДИМАЯ ОБОРОНА
Я вовсе не хотел создать у читателей впечатление, что приговоры судов по делам о необходимой обороне всегда неправильны. Бывают и правильные решения. Приведу пример.
Приговором Каракулинского народного суда Удмуртской АССР некто Харин был осужден по ст. 111 УК (превышение пределов необходимой обороны) к одному году лишения свободы. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Удмуртской АССР приговор суда оставила без изменений. Это означает, что если Харина не посадили еще во время следствия, что наиболее вероятно, то после определения судебной коллегии приговор вступил в законную силу, и Харина определенно отправили отбывать наказание.
Фабула дела такова: находясь в нетрезвом состоянии, некий Быков после словесной ссоры повалил Харина и стал его душить. Присутствовавшие граждане освободили Харина, после чего он смог уйти домой и там запереться. Быков преследовал его, сорвал запор, ворвался в дом, где Харин был один, и, угрожая убийством, замахнулся на него бутылкой. Опасаясь за свою жизнь, Харин выстрелил в Быкова из охотничьего ружья, причинив Быкову тяжкие телесные повреждения.
Далее в постановлении Верховного суда РСФСР говорится.
Свои выводы о правильности квалификации действий осужденного по ст. 111 УК суд обосновал только тем, что, отражая нападение, обороняющийся должен пользоваться средствами, соразмерными средствам нападения.
Однако суд не учел характер и степень угрожающей Харину опасности и его возможности по отражению нападения. Приведенные выше обстоятельства свидетельствуют об особой интенсивности нападения и реальной угрозе жизни осужденного. Харин является инвалидом II группы, физически значительно слабее Быкова. В момент нападения на него в доме был один. При наличии таких конкретных обстоятельств он не имел другой возможности для защиты своей жизни, кроме применения имевшегося у него охотничьего ружья, а следовательно, действовал в состоянии необходимой обороны, не превышая ее пределы. Поэтому в действиях Харина нет состава преступления.
Итак, порок наказан, добродетель торжествует.
Но и здесь, пока Верховный суд поправил суды низшей инстанции, инвалиду II группы, возможно, пришлось посидеть в отнюдь не санаторных условиях наших тюрем.
Во всех без исключения случаях, когда нападавший был убит, хотя бы ударом кулака, что отнюдь не исключает разговора о несоразмерности средств защиты средствам нападения (“зачем бил так сильно?”), органы следствия прежде всего сажают “виновного”. О том, чтобы применить залог или подписку о невыезде, у нас в “органах” не принято. Поэтому пока добродетель восторжествует (если восторжествует), оборонявшийся или вступившийся за избиваемую женщину гражданин насидится и не только сам заречется за кого-то вступаться, но и всем друзьям и знакомым решительно отсоветуют.
Эта тенденция измерять сантиметром рукоятку кетменя и топорища, “выясняя” соразмерность средств нападения и средств обороны, существуют много лет и приводит к тому, что, несмотря на неоднократные декларации о праве граждан на самооборону, судебная практика ограничивает это право. Не потому ли смелые и сильные люди проходят мимо, когда обижают старика или женщину? Сами женщины удерживают за рукав своего мужчину, когда он порывается вмешаться. “Не ввязывайся!”
Меня поражает, как хладнокровно рассуждают судьи о том, что обороняющийся в момент нападения может столь же хладнокровно рассчитать, достаточно ли точно он соразмерил средства защиты и средства нападения, как они не хотят понимать, что это невозможно.
Более двадцати лет тому назад я написал по этому поводу статью в “Литературную газету”. Я тогда ее не выписывал и только недавно узнал, что она была опубликована. Поэтому я ее не видел, и текста у меня не осталось. Статья была помещена под заголовком “Я боюсь вас, гражданин судья!” Я объяснял парадоксальное явление, когда наши люди проявляют чудеса храбрости при иных обстоятельствах и трусость, когда надо вступиться за обижаемых. Призывы средств массовой информации “Не проходите мимо!” остаются втуне. Слишком большой риск. Мало того, что сам можешь пострадать или даже погибнуть от рук хулиганов, а еще так называемые “правоохранительные органы” вымотают душу и сломают судьбу.
