Очень важно, что принцип обязательности только опубликованных актов распространяется и на акты, издаваемые местными органами власти, так как здесь дело обстоит не вполне благополучно. Если федеральные уголовные законы не затрагивают законопослушных граждан, которых, конечно, большинство, то местные акты, например, вводящие некоторые повинности, не всегда публикуются, и это надо иметь в вид)'; если вас привлекают к ответственности за неисполнение каких-либо местных постановлений. Если местный начальник говорит вам известную фразу “незнание закона — не отговорка”, то здесь пропускается, и часто сознательно, одно слово — “опубликованного”. Фраза эта должна гласить: “незнание опубликованного закона — не отговорка”. Требуйте в подобных случаях, чтобы вам показали публикацию или назвали официальный печатный орган и число, когда этот акт был опубликован.
Но вернемся к уголовному закону. Начальник угольного карьера в Кала-и-Маре Зорин был обвинен по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1941 года “О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти действия” за то, что он продал уголь местному совхозу. Эти действия ранее были обычными, не преступными и стали опять не преступными после 1955 г., когда указ от 10 февраля 1941 г. был отменен. Дело рассматривалось во многих инстанциях, и споры юристов были связаны именно с вопросом презумпции знания законов.
Дело в том, что в те времена, уголовная ответственность иногда назначалась по неопубликованным законам, а поскольку ученые-юристы считали правилом оправдывать и восхвалять действия законодателей, были среди них и такие, которые безосновательно доказывали, что сознательные граждане должны были и до издания запретительного уголовного закона понимать общественную опасность своего деяния. Именно такие ученые делали карьеру; получали ордена и звания.
Они говорили, что предположение о знании гражданами законов после их опубликования есть фикция, ибо в основном люди не знают большинства опубликованных законов, но сознают общественную опасность тех или иных деяний. А потому должны нести уголовную ответственность и при ее отсутствии опубликованного.
Рассматривая дело Зорина, пленум Верховного суда СССР в своем постановлении записал: “Материалами дела установлено, что газеты, в которых был опубликован Указ от 10 февраля 1941 г., были получены в Кала-и-Маре 22 февраля 1941 г. Об издании Указа не могли узнать и по радио, так как радиоустановки на карьере не было.
Таким образом, было установлено, что в момент издания упомянутого Указа Зорин не мог о нем знать. Дело было прекращено в связи с отсутствием в действиях Зорина состава преступления. В постановлении об этом есть некоторые неточности, в частности, говорится о «газетах»' вообще, а должны быть указаны официальные органы опубликования (‘‘Известия”). Все же постановление по существу было правильным. Любая презумпция (юридически установленное предположение) действует только до тех пор, пока не опровергнута доказательствами, и такое опровержение возможно.
Поскольку на практике были случаи применения уголовных законов с обратной силой (наиболее известен случай с расстрелом валютчиков по указанию Хрущева), то, конечно, и ученые- юристы одобряли такие действия.
В научно-практическом комментарии под редакцией Б.С. Никифорова к уголовному кодексу (издания 1963 г.) было сказано определенней. А именно, что Президиумы Верховных Советов СССР и союзных республик могут в исключительных случаях придать обратную силу закону, отягчающему наказание, при применении его к конкретному делу. Авторынке обосновали чем-либо такое мнение, но такова была практика. А раз так поступают (вопреки закону) органы власти и суды, значит, решают профессора уголовного права, эти органы могут так поступать. Такова их “научная” логика. В это время вышла моя книга “Время, пространство, закон” (кстати, сейчас она ни в одном научном труде пли учебнике не упоминается, хотя она — единственная монография по действию закона во времени и пространстве за все время существования русской юридической науки). В ней я в завуалированной форме высказался против этой практики. В явной форме это сделать было невозможно не потому, что я боялся, а потому, что редактор все равно бы вычеркнул подобные утверждения, а так он их не заметил и пропустил. Потом, когда эту противозаконную практику ликвидировали, меня хвалили за смелость.
Итак, нам надо знать, когда произошло преступление, с целью прежде всего расследования и выяснения лиц, причастных к преступлению, а затем, ради правильного применения закона. Вопросов детективных мы, конечно, касаться не будем. Имеется достаточно литературы и научной, и художественной. Нас интересует соотношение времени и преступления.
Предположим, что закон вступает в силу 1-го числа. Имеется в виду 00 часов 00 минут. Одномоментное преступление произошло за один час до этого времени — применяется старый закон, независимо от того, какой это закон по его тяжести. Если новый закон повышает наказание, он просто не применяется. Если новый закон, облегчает положение обвиняемого, то наказание назначается со ссылкой на обратную силу более мягкого закона.
Следует обратить внимание на различия в формулировках УК 1961 г. и УК 1997 г. В первом говорится: “Преступность и наказуемость деяния определяются законом, действующим во время совершения этого деяния”. Во втором в этой фразе сделаны некоторые уточнения, например, совершенно правильно слово “действующим” заменено словом “действовавшим”. Далее, статья 9 УК 1961 г. о действии закона во времени разделена в УК 1997 г. на две статьи — 9 и 10. Статья 10, трактующая специально об обратной силе уголовного закона, добавляет важную формулировку. К словам об обратной силе закона, смягчающего или устраняющего преступность деяния, добавлено: “или иным образом улучшающего положение лица, совершившего преступление”. Дело в том, что кроме Особенной части, где перечисляются конкретные составы преступлений и определенное за них наказание, имеется и Общая часть, содержащая принципы оценки преступлений и наказаний, например, понятие рецидива преступлений. Надо сказать, что и раньше, во время действия старого кодекса, практика в общем правильно понимала и применяла значение Общей части уголовного кодекса для назначения наказаний, но закрепление этого в словах закона, безусловно, имеет положительное значение.
Итак, в любом случае к преступлению применяется закон, действовавший в момент совершения деяния. Если новый закон каким-либо образом смягчает наказание, то это делается путем ссылки на новый закон. Если новый закон вообще устраняет преступность деяния, то приговор выносится оправдательный за отсутствием состава преступления.
Но если новый закон усиливает наказание, а деяние совершено через час после его вступления в силу, то действовавший час назад более мягкий закон не учитывается.
Вот почему так важно установить, когда совершено преступление. А это представляет в нашей юридической науке вопрос спорный. Возьмем учебник по уголовному праву 1999 г., на который мы указываем потому, что, как правило, в учебниках, составляемых обычно коллективами, выражается общее господствующее мнение.
Так вот, в учебнике написано: “временем совершения преступления считается совершение самого деяния независимо от времени наступления последствий”.
В Комментарии же к УК, подготовленном тоже коллективом ученых авторитетного Института законодательства и сравнительного правоведения (а практики — судьи, прокуроры, следователи обычно пользуются не учебниками, а комментариями к кодексам), говорится в соответствии с законом, что время совершения преступления — время совершения деяния. Но далее сказано: “Однако в тех случаях, когда определение конкретного преступления включает наступление последствий (например, при краже — завладение чужим имуществом. Наличие указанных в законе последствий — необходимый признак преступления, так как только в момент наступления предусмотренных законом последствий будут в наличии все признаки данного состава преступления”.
