И что поразительнее всего, у Егорова не было недостатка в осведомителях. Скорее их был избыток. В первые же дни после прибытия «академиков» к нему в отдел заявился молодой боец, стройный, с тонким, одухотворенным лицом, большими умными глазами. Спросив разрешения войти, он представился: боец такой-то роты такой-то. Егоров про себя сразу же дал ему кличку Интеллигент, впервые нарушив верность русской истории. Интеллигент доложил, что он в школе и в институте был осведомителем, что его кличка – Интеллигент (это совпадение ошеломило Егорова), что в Москве ему было приказано доложиться по прибытии в полк. Через пару часов заявился другой боец и доложил, что он был осведомителем в техникуме, что ему было приказано… К концу дня пришел еще один. В течение недели пятнадцать бойцов с умными и одухотворенными лицами доложили о своем сотрудничестве с органами и готовности продолжать его на новом месте. Егоров был в полной растерянности. Если эта орава интеллигентных стукачей начнет работать, у роты не останется времени и сил на боевую и политическую подготовку, а ему круглые сутки придется изучать длинные заумные доносы с непонятными терминами. Нет, так не пойдет. Придется пока этих «интеллигентов» законсервировать и самому выбрать пару надежных общеротных осведомителей и по два на каждый взвод.

Но выполнить свое намерение Егоров не успел: случилось чепэ с хлеборезкой. И он вынужден был вызывать «интеллигентов», допрашивать их дотошнейшим образом о положении в роте, грозить, что если они не выяснят, кто ограбил хлеборезку, то пусть пеняют на себя. Но никто из осведомителей ничего путного сообщить не мог. Лишь один из них (тот, который пришел первым) высказал предположение, что хлеборезку наверняка ограбили старослужащие. Под шумок, воспользовавшись тем, что подозрение падет на «академиков».

– Пощупайте тех, что в ту ночь были рабочими по кухне, – предложил он Егорову.

Сразу же после ухода Интеллигента Егоров приказал немедленно доставить к нему весь кухонный наряд. И первый же допрашиваемый «раскололся». Хлеб (с небольшими потерями) вернули в хлеборезку. Чуть свет Егоров мчался в дивизию с докладом об успехе. «Вот башка, – думал он об Интеллигенте. – Вот кому в Чека служить! Прирожденный чекист! Надо будет сделать его помощником. Да сказать, чтобы поосторожнее вел себя. А то является на виду у всех прямо в отдел. Мол, осведомитель такой-то явился с доносом! Неопытный еще. Сопляк».

Но и на сей раз Егоров ошибся.

– Народ наш дошлый, – сказал Интеллигент Егорову, когда тот стал обдумывать, как им встречаться. – Если агент встречается с начальством осторожно и незаметно, это сразу бросается в глаза и вызывает подозрения. А если идешь открыто в спецчасть или на виду у всех подходишь к особняку, никто не подумает, что ты – осведомитель. Проверено!

Постепенно жизнь полка вошла в привычную колею. Егоров создал сеть осведомителей по своей системе, законсервировав столичных стукачей для особо важных целей. Вернее, не законсервировал, а ограничил деятельность каждого одним доносом в месяц, распределив часть стукачей равномерно по взводам, а для других определив общеротные обязанности в строго определенной области – политические настроения, отношение к воинской службе, уголовные проступки, симуляция и дезертирские настроения, прошлое. Прошлым бойцов Егоров интересовался и ранее, но мало. После случаев с разоблачением замаскировавшегося сына кулака в соседнем полку дивизии и сына белогвардейского офицера в соседней дивизии Егоров решил обратить на этот аспект работы особое внимание.

Теперь, когда кадры осведомителей были у него в изобилии, причем грамотные, он решил обязать всех осведомителей время от времени интересоваться прошлым бойцов, а одного толкового парня поставить на это дело специально. И его выбор пал на Интеллигента. Эти «академики» хитрые, думал Егоров. С ними надо всегда быть начеку. У многих из них родители – интеллигенты и служащие: врачи, учителя, бухгалтеры, заведующие магазинов и контор. А те, которые записаны как выходцы из рабочих и крестьян, являются ли на самом деле таковыми? Тот сын белогвардейского офицера тоже был по анкете сын рабочего. Комсомольцем считался. А на поверку вышло – контра! Да, надо на этот участок направить лучшие силы. Интеллигент тут в самый раз! На симуляцию тоже надо больше внимания уделить.

В соседней дивизии уже было два случая членовредительства среди «академиков», попытка дезертирства и самоубийство. Он, Егоров, ни в коем случае не должен допустить ничего подобного. Иначе – конец. В той дивизии весь Особый отдел арестовали. И правильно сделали. Столько чепэ за один месяц! И прямо под носом. И с такими штатами осведомителей! Нет, с этими «академиками» надо держать ухо востро! За ними не уследишь! Умные. Грамотные, мерзавцы! Интеллигенты! А почему не уследишь?! Надо уследить, значит, уследим! И мы не лыком шиты. Симулянтов надо поручить Чацкому. Он парень толковый. И компанейский, что очень важно. Графа Ростова надо ориентировать на потенциальных дезертиров. Фамусова…

И все-таки во всем том, что делал Егоров, не хватало чего-то очень важного, и он это чувствовал. Чего? Чепэ надо во что бы то ни стало предупреждать. Одной информации о возможных чепэ мало. Опыт показывает, что многие из них (если не большинство) случаются непредвиденно для самих преступников, импульсивно, бессознательно, непреднамеренно. Их в принципе невозможно предупредить через осведомителей. Значит… Конечно, это же так ясно и просто! Надо эти чепэ спровоцировать, но так, чтобы их можно было вовремя предупредить. Тогда и другим урок будет наглядный. Разоблачи Петров (это особняк полка в соседней дивизии) своего дезертира в тот самый момент, когда тот только еще собирался дезертировать, сам награду получил бы, а в полку после этого уже никто на такой шаг не решился бы. Лучший способ профилактики преступлений есть своевременное пресечение спровоцированных, а то и вообще мнимых преступлений. Органы фактически придерживались этого принципа в своей деятельности постоянно. Сумеют ли наши потомки, для которых мы строим новое общество, понять и оценить это?! Впрочем, это несущественно. Потомки никогда об этом не узнают. Попробуй узнай! Поди докажи!

Осмыслив для себя эту руководящую идею, Егоров принял твердое решение подготовить одно разоблачение преступного прошлого, одну антисоветскую агитацию, одну попытку членовредительства и одну попытку дезертирства. Спешить, конечно, не надо. Но и откладывать дело в долгий ящик нельзя: враг хитер, как бы не опередил!

Вскоре пришли первые успехи – математик с высшим образованием симулировал сумасшествие, и Егоров его ловко разоблачил. Произошло это так. Командир отделения сержант Маюшкин объяснял бойцам баллистику (!) полета пули.

– Она, стерва, – говорил он, чертя в воздухе пальцем с грязным ногтем кривую линию, – летить вот так. Ясно? Летить и летить, стерва. Вот так: бжжжжж… Летить, а сама, стерва, и так и сяк вокруг себя вертится. Вот так: бжжжжж… Ясно? Боец Шаргородский, повторить!

Математик (это относилось к нему) решил блеснуть университетскими познаниями и заработал двойку. Это так потрясло вундеркинда-математика Шаргородского, что он уже к вечеру свихнулся, вообразив себя ефрейтором. Ночью он стал вскакивать с нар и командовать воображаемыми солдатами. Было решено отвезти его в госпиталь с перспективой демобилизации из армии с белым билетом. Но Чацкий донес, что математик симулянт. Если бы он был настоящим сумасшедшим, то он вообразил бы себя либо великим математиком, либо генералом, на худой конец – старшиной. А то каким-то ефрейтором!.. В рапорте в Особый отдел дивизии Егоров привел эту аргументацию Чацкого как свою собственную, заслужив тем самым похвалу. Математика увезли. Хотя он упорно стоял на том, что он – ефрейтор, ему дали пять лет штрафного.