— Ну почему же нет, Анатоль? Если нужно тебе помочь, придумаю что-нибудь. — Она нежно и понимающе улыбнулась. — Я человек благодарный и никогда не забуду, сколько хорошего ты для меня сделал и сколько дивных минут пережили мы вместе. Если у тебя есть время, я хотела бы показать тебе кое-какие планы по расширению санатория. Есть возможность сделать это на выгодных условиях, и было бы здорово, если бы ты опять вошел в долю.

Цепная реакция:

1. Из тайной беседы Себастьяна Иннигера, заведующего типографией «Мюнхенских вечерних вестей», и директора «Мюнхенского утреннего курьера» Вольриха:

Иннигер: Я только что просмотрел верстку завтрашнего номера. Большой некролог о Хорстмане написал Фюрст. На первой полосе еще речь американского президента и Генерального секретаря КПСС. Но главный шлягер номера — статья Вардайнера. На третьей полосе — огромный материал с подробными фактическими данными. В основном, о спекуляциях земельными участками, несколько раз там упомянут Шрейфогель: Это вам важно, да?

Вольрих: Это чертовски важно! Постарайтесь раздобыть оттиски, особенно той статьи, где речь о Шрейфогеле. И некролог по Хорстману — тоже. Получите по сто марок за каждый.

2. Из разговора Вольриха с директором Тиришем:

Вольрих: Вардайнер решился-таки и раскручивает на полные обороты. Оттиски уже на пути сюда.

Тириш: Знаете, меня это не удивляет. Только я не ожидал этого так скоро. Но тем скорее он окажется по уши в дерьме. И мы ему поможем.

(Тириш срочно потребовал к телефону Шмельца, но тот, как всегда, был недосягаем. Тириш без обиняков назвал все это бардаком и попытался выйти напрямую на Бургхау-зена, своего коллегу-конкурента. Хотел откровенно посоветоваться, что в интересах обеих сторон еще можно предпринять по этому делу. Но в издательстве секретарша с извинениями сообщила, что Бургхаузен — в Гармиш-Партенкирхен, где с премьер-министром Баварии участвует в заседании Кредитного союза землевладельцев. Собирался вернуться только вечером.

Но вечером типографские машины наберут обороты, и их не остановишь…)

Тириш: Дайте срочно Шлоссера, это наша последняя надежда. Потом останется только уповать на Господа!

3. Из телефонного разговора директора Тириша с доктором Шлоссером:

Тириш: Надеюсь, все готово к бою? Началось!

Шлоссер: Не волнуйтесь! Я готов к различным вариантам. Хотите послушать?

Тириш: Нет, спасибо, некогда. К вам приедет Вольрих, ознакомит вас со всем, что удалось раздобыть. Потом наступает ваша очередь выходить на ринг.

Шлоссер: Я готов! Вы еще удивитесь!

— Я не вовремя? — спросил от дверей комиссар Кребс. Но Хелен Фоглер сердечно приветствовала его, примчалась Сабина, сияя от радости.

— Вы за мной?

— Ну, собственно, да… Хотел прогуляться с тобой немного, если мама не возражает и если ты уже сделала уроки.

— Еще вчера, — уверяла его Сабина. — Я их сделала сразу, как вернулась из школы.

— Отлично. — Кребс повернулся к Хелен. — Знаете, у меня как раз есть время, и я хочу встретиться с одним старым коллегой, который ходит гулять в парк замка со своим псом.

— А что у него за пес? — нетерпеливо переспросила Сабина.

— Как бы тебе сказать, — попытался сообразить Кребс. — Нечто среднее между пуделем и терьером или между ньюфаундлендом и овчаркой. Пес просто отличный, и видела бы ты, какой умный…

— Мама, пожалуйста, разреши мне пойти взглянуть на этого песика!

— Ну беги, — Хелен Фоглер взглянула на Кребса. Подождала, пока Сабина исчезнет в прихожей, чтобы взять куртку, шапку и перчатки, потом сказала: — Думаете, я не знаю, зачем вам Сабина? Хотите расспросить ее обо мне. Ну что ж, я не имею ничего против.

— У вас есть причины для недоверия. И это оправданно. Но в отношении меня эти опасения можете отбросить, — перебил ее Кребс. — Поверьте, если бы я хотел узнать что-то важное, то прямо и открыто обратился бы к вам.

— Ну тогда я рада. Из-за Сабины, конечно, — с неуверенной усмешкой ответила Хелен.

Кребс, искушенный знаток человеческой натуры, видел в этом первый признак доверия.

— Не помешаю? — спросил инспектор Фельдер, входя в кабинет редактора Лотара. — Мне нужно с вами поговорить. Знаю, многие не любят, когда их отрывают от работы… — добавил он, кладя на стол свое удостоверение.

— Не беспокойтесь. — Лотар небрежно взглянул на удостоверение. — Ведь я редактор воскресного приложения, а оно давно готово. Так что сегодня я здесь случайно. Нужно написать некролог.

— Некролог Хорстману? Он был вашим другом?

— Что это значит — быть другом? Что вообще есть дружба? — начал разглагольствовать Лотар, как обычно, без особого успеха пытаясь привести в порядок свои светло-льняные волосы. — Где ее начало и конец? Как ее распознать? По тому, что вы ходите вместе поесть и выпить и по девушкам? Или по высоким словам, которыми мы вечно злоупотребляем в нашей газете? Дорогой мой, все это только иллюзии, в настоящей жизни они стоят не больше прошлогоднего снега.

— Но вы все же были с Хорстманом близкими приятелями? — не отставал Фельдер.

— А если и так — ну и что?

— Я один из тех, кто пытается разгадать загадку его смерти. И думаю, вы мне можете помочь.

— Но я не знаю, как и почему он умер, — осторожничал Лотар.

— Разве вас не радует возможность раскрыть убийство?

— А к чему? Его-то не воскресишь!

— Послушайте, Лотар, мы выяснили, что у него дома не было пишущей машинки. И в редакции он ею почти не пользовался. Но частенько работал у вас — или здесь, в этом кабинете, или у вас на квартире.

— Не отрицаю, — неохотно согласился Лотар. — Но чем он занимался, не знаю. И никогда не интересовался.

— Еще я хотел бы напомнить вам, прежде чем вы решите, что говорить мне, что нет: нам не составит труда убедиться, что статьи Хорстмана были напечатаны на вашей машинке.

— Ну ладно, чего вы хотите? — сдался Лотар.

— Чтобы вы дали мне возможность просмотреть все рукописи, оставшиеся после Хорстмана, которые вы прячете.

— Прямо сейчас?

— Спешить не надо. Позвоните мне, когда как следует все обдумаете. У вас есть время до завтра.

Около пяти вечера доктор Антони Шлоссер добрался до «Мюнхенских вечерних вестей». Прежде всего, соблюдая формальности, заглянул в издательство, но застал там только секретаршу. Только потом отправился в редакцию. Там его принял Петер Вардайнер. Правда, минут двадцать заставил ждать. Встреча проходила в ледяной атмосфере и без формальностей.

— Герр Вардайнер, обращаюсь к вам как к единственному ответственному руководителю, которого смог найти, — заявил Шлоссер, заняв предложенное кресло. — Я пришел, чтобы предупредить вас, — в ваших статьях использованы материалы, являющиеся собственностью стороны, которую я представляю, и на эти материалы мы намерены предъявить свои права.

— Но позвольте, откуда вы знаете содержание статьи? — Вардайнер казался даже довольным. — Наша газета поступит в продажу только в понедельник.

— У меня надежная информация. По закону я не обязан указывать ее источники. — Шлоссер прекрасно знал, о чем говорил. — Я только констатирую факт, что вы использовали данные, информацию и заметки Хорстмана, которые являются исключительной собственностью представляемого мною «Мюнхенского утреннего курьера».

— Вначале вы попробуйте это доказать. — Вардайнер старался казаться уверенным в себе, но заметно было, что начинал нервничать. — Дело в том, что Хорстман уже несколько недель работал на меня. Собирался перейти в мою газету, я ему платил.