Получив сигнал о сдаче “Деглопера”, святоши возликовали. Помимо собственно уведомления послание содержало красноречивый приказ самого принца, в котором капитану Красницкому предписывалось немедленно капитулировать.

В обмен на выдачу принца святоши гарантировали жизни всему экипажу корабля, хотя это и не увязывалось с их суровыми догматами.

— Капитан Деленей. На связи лейтенант Скалуцци. — Каравазанец помолчал, оглядывая капитанский мостик. — Мы захватили рубку, но взять в плен никого не удалось. Экипаж отчаянно сопротивляется. Большинство людей в бронекостюмах. Сдаваться никто не собирается. — Он опять сделал паузу. — Не нравится мне все это.

— Передайте ему, чтобы держал свое мнение при себе! — огрызнулся капеллан Панела. — И пусть ищут принца!

Взглянув на капеллана, Деленей включил головной микрофон.

— Продолжайте выполнение задачи, лейтенант, — сказал он. — Будьте осторожней, не напоритесь на засаду. Похоже, что они и не думали сдаваться, капитан все наврал. — Деленей резко развернулся. — Мы найдем принца, капеллан. Но терять ни за грош людей глупо. Если принца на борту нет, то весьма вероятно, что нас заманили!

— Он там, — прошипел капеллан. — Зачем им рисковать его жизнью, ставя какие-то дурацкие ловушки! — Злобно оскалившись, он стал похож на взбесившегося хорька. — Хотя, впрочем, они могли бы давно его сами придушить, чтобы нам не достался… Они же должны понимать, что мы можем сделать с одним из главных представителей этой чертовой Империи!

— Капитан! — опять раздался голос Скалуцци. — В корабельных отсеках нет ни одного шаттла!

Глаза капитана расширились. — Час от часу не легче!

— Скорость “Деглопера” сравнялась со скоростью крейсера, — сказал Панер.

— Откуда вы знаете? — спросил Роджер, напряженно всматриваясь в искаженное изображение на мониторе. — Я здесь ничего не разберу.

— Посмотрите на цифры,—посоветовал Панер.—Я уже все уши прожужжал, что нам необходимы большие экраны, и это собирались учесть при проектировании командной станции, но почему-то так ничего и не сделали.

Повернувшись на вращающемся кресле к пульту управления Роджера, Панер ввел какую-то команду на клавиатуре, и изображение на мерцающем экране тут же сменилось: вместо отсканированных картинок появились ряды цифр.

— Вот последние зафиксированные скорость и координаты “Деглопера”, — объяснял капитан. — А вот это вроде бы текущие их значения… А вот аналогичные данные крейсера.

— Они что, совсем рядом с “Деглопером”? — спросил Роджер, заметив явную схожесть показаний.

— Совершенно верно. Их курс и скорость полностью совпадают с деглоперовскими. Значит, Красницкий таки их перехитрил. Попались на крючок…

Роджер кивнул. Он попытался ощутить удовольствие, которое, по всей видимости, испытал при этом экипаж “Деглопера”, и не смог— это было выше его понимания. Панер, как и Роджер, прекрасно знал, что Красницкий и вся его команда не пожалеют своих жизней, прикрывая их побег. По-видимому, одна лишь мысль, что он защищает не кого-нибудь, а самого принца, воодушевляла каждого солдата. Роджер почему-то привык полагать, что люди, добровольно избравшие карьеру военного, должны быть менее… чувствительными, чем другие. Однако Панер неоднократно объяснял ему, что в данном вопросе первостепенную роль играют военные традиции. Как иначе объяснить невозмутимость и потрясающее хладнокровие Панера в любой ситуации, когда у Роджера, бывало, все внутри холодело от страха?

Почему эти люди обязаны защищать его жизнь, когда даже в кругу своей собственной семьи он совершенно не уверен в искренности родных. Когда вежливые и предупредительные телохранители кладут на алтарь собственные жизни только в силу долга, что они получают взамен, кроме… смерти?

Терзаемый подобными вопросами, Роджер решил пока не думать об этом и переключился на другую тему.

— По-моему, судя по этим сведениям, здесь не все так гладко, — тревожно заметил принц.

— А по-моему, все прекрасно, ваше высочество, — усмехнулся Панер. — Святоши конкретно лопухнулись.

— О-хо-хо, — еще печальнее выговорил принц. Когда он прочел сфабрикованный приказ о немедленной капитуляции, посланный святошам, насколько неправдоподобным и по-детски примитивным показалось вдруг Роджеру его содержание. “Сдаться с честью”, — приказывал там принц. Что за бред!

— Все сработало, как было запланировано, ваше высочество, — бесстрастно проговорил Панер. — Красницкий заманил их, куда хотел.

— Но этого мало… Чтобы взорвать “Деглопер”, должен остаться в живых хотя бы один из тех, кто знает секретный код.

— Именно так, — жестко ответил Панер.

— Как вы можете ручаться? Каждый ведь может погибнуть. И все равно кто-то, знающий код, обязан выжить.

— Вы совершенно правы, ваше высочество. — В голосе Панера сквозила абсолютная уверенность. — Крейсер по-прежнему торчит рядом с “Деглопером”. Если бы святоши взяли языка, они бы давно уже с дикой скоростью умотали от нашего корабля.

“Да хранит вас бог, капитан, — повторял про себя Панер, пытаясь сохранять самообладание и не поддаться накатившему чувству вины перед оставленными товарищами, отважными мужчинами и женщинами, ждущими своего конца. — Вы с честью выполнили свой долг. Теперь наша очередь не ударить в грязь лицом. Конечно, принц — это постоянная головная боль, но мы приложим все усилия, чтобы спасти ему жизнь”.

— Не помогает, — мучилась О'Кейси.

Косутик отправилась, вернее сказать, “поплыла” в другой отсек подымать боевой дух солдатам, оставив бедную О'Кейси наедине с собой. Парадоксально, что именно несчастная докторша больше всех нуждалась сейчас в сильнодействующих средствах.

Пытаясь отвлечься, О'Кейси погрузилась в размышления. С того момента, как на горизонте объявился второй крейсер, совершенно не было времени, чтобы все основательно обдумать и взвесить. События в бешеном ритме накручивались одно на другое, не давая возможности оглядеться и собраться с мыслями.

Временное затишье как раз и предоставляло эту возможность, но в утомленном и ослабленном организме, одурманенном вколотым наркотиком, не возникало вообще никаких желаний, а уставший мозг едва ли был способен на какие-либо размышления.