Умный Грегор не стал говорить ему о ребенке Илики, подумав, что брат будет сходить с ума не только от тоски по любимой, но и от невозможности увидеть дочку. Однажды в Лютеции Грегора нашел Грант из Соколов. Он поведал, что чудом купил Илику на торгу, куда ее привел Драгомир, и увез в Китеж, но по дороге отпустил. Сказал и о том, что, увидев разгромленную деревню, девочка потеряла малыша. Передал письма, которые она каждую неделю дисциплинированно писала ему. Правда, там явственно чувствовалась недосказанность, письма носили докладной характер — «живу у бушидо в Анкоре, жива, здорова, все хорошо» — но Грант списывал отсутствие эмоций в посланиях на то, что они не успели толком подружиться с девушкой и откровенничать ей с ним вроде как не с руки было. Грегор поблагодарил и сказал, что в ближайшее время попробует связаться с Гасом и выяснить у него, как девушка.
Посовещавшись, оба парня решили не говорить Вадиму о том, что потерянный ребенок вообще был — захочет Илика, сама расскажет, если встретятся. О том, что она живет в Анкоре, тоже сообщать не собирались. С Вадима, сходящего с ума от тоски и боли, станется сорваться в Золотой город за любимой. Благо в последнее время строжайший надзор отца немного ослаб — Драгомир решил, что сын успокоился и перестал думать о своей опальной любви. Но если Вадим умчится в Анкор, лорд вполне способен послать туда погоню с требованием уничтожить гадкую девчонку. А учитывая, что не в правилах бушидо позволять такие выходки в их городе, вполне могла разразиться долгая и изматывающая война.
Заканчивался год, отведенный Драгомиром на обучение сыновей Драгомира. Уже паковались и потихоньку отправлялись вещи, часть Призраков уже отправилась в Сенежский замок. Вадим равнодушно относился к возвращению. Замок Фантомов давно перестал быть для него домом. С тех пор как родной отец принес его в жертву бессмысленным традициям и собственным амбициям, старший Вольный понял, что с давшим ему жизнь человеком они стали чужими. Мать он любил по-прежнему, нежно и доверительно относясь к ней. Илика, золотым огоньком мелькнувшая в замке, сблизила их с братом. Вадим порой вспоминал заслугу Грегора, привезшего его любовь, и благодарил брата. А тот грустно думал, что лучше бы им вообще не встретиться, этим двоим опальным влюбленным.
— Привет, милый, — негромко прозвучало рядом. Вадим, закончивший растирать коня соломой, обернулся, бросив испачканный пучок на пол. Возле входа в стойло Вереска стояла жена. Синее домашнее платье струилось от груди вниз, аккуратно облегая круглый животик. Замковая знахарка давно сказала, что будет девочка, и будущая мать готовила приданое, расшивая пеленки и одежду для малышки. Ульрика застенчиво смотрела на мужа, с горечью понимая, что ее любовь к нему, возникшая из робкого огонька симпатии и разгоревшаяся до жертвенного огня, по-прежнему безответна. Он добр к ней, ласков и внимателен — но не любит. Давно запретив себе расстраиваться по этому поводу, девушка довольствовалась крохами тепла, которые перепадали ей от супруга, и его добрым отношением. В конце концов, в многих семьях и того не было. Супруги вели себя как чужие, не считая нужным даже делиться друг с другом происходящим, а порой открыто заводя себе романы на стороне. А они общаются, и даже спать в последнее время стали в одной постели. Правда, с тех пор как Ульрика поняла, что беременна, Вадим получил благовидный предлог, чтобы избегать выполнения супружеского долга. Но его жена, не отличавшаяся повышенной любовью к физическим ласкам, гораздо больше радовалась тому, что может засыпать на плече мужа и болтать с ним перед сном.
— Привет, — кивнул жене Вадим. — Что-то случилось?
— Нет, — покачала головой Ульрика. — Просто ходила в сад и решила по дороге завернуть сюда. Николас сказал, что ты только приехал и, наверное, чистишь коня. Хочешь, подожду и пойдем в замок вместе?
Воин улыбнулся, легко разгадав наивную хитрость жены. Надо отдать ей должное, деликатная и чуткая девушка не вынимала душу, требуя постоянного общения. Чаще всего она ждала, пока муж сам вспомнит про ее существование. Но порой под благовидным предлогом появлялась там, где он был, и звала на ужин или говорила, что его искал кто-то из дружины. Его не раздражали эти попытки побыть рядом, и порой он ловил себя на мысли, что рад обществу супруги. В конце концов, она неплохая девочка и совсем не виновата в том, что их с Иликой любовь оказалась обречена.
— Подожди, я его напою только, а конюхи покормят и выгуляют. Только надо будет в купальню зайти сначала, я же после тренировки взмокший и в пыли, — не оборачиваясь, сказал он, выливая в поилку воду. Вереск благодарно всхрапнул и сунул морду в воду, громко хлюпая.
— А я как раз подумала, что тебе надо будет вымыться, и велела натопить баню и воды нагреть, — обрадовалась Ульрика. — И на ужин твой любимый салат и тушеное мясо. Пойдем?
Вадим кивнул и вышел, предупредительно открыв дверь жене. На улице она взяла его под руку и что-то защебетала, радуясь редкой удаче побыть вместе с мужем. У двери купальни она поцеловала его и убежала на кухню проследить за ужином. В гости сегодня ожидался виконт ВадШ, и девушка ликовала от того, что предстоит спокойный вечер в компании любимых людей.
Виконт ВадШ поднял кубок с вином, принимая тост Грегора «за присутствующих». Драгомир неделю как уехал в Лютецию, и виконт решил навестить дочь и зятя. Вот и сейчас он улыбался, глядя на повзрослевшую дочь, сидящую рядом с мужем. Беременность совсем не испортила Ульрику, и если бы не кругленький животик, она выглядела бы так же, как и до свадьбы. Черные волосы по обычаю были заплетены в одну косу, а глаза сияли. Виконт подозревал, что не все в отношениях супругов так гладко, как выглядит, и порой сожалел о том, что согласился на этот брак. Ему всегда хотелось, чтобы любимица Ульрика была счастлива с мужем так же, как счастливы они с Арабеллой. Ведь их тоже сосватали родители, но любовь затопила обоих почти с первой же встречи, и даже сейчас, через два десятка лет, ВадШ с нежной гордостью смотрел на жену, обожая ее беззаветно, как и в первые годы жизни. Кажется, у дочери так не получилось, грустно констатировал виконт, глядя на бесстрастное лицо зятя. Правда, Ульрика не жаловалась, утверждая, что в семье все прекрасно. Месяц назад у них состоялся доверительный разговор — отец и дочь часто болтали по душам, делясь сокровенным и советуясь. ВадШ спросил дочь, как семья, как к ней относится муж, заметил, что в отношениях супругов все же присутствует некий холодок и отстраненность. Привыкшая всегда говорить правду Ульрика призналась отцу, что у Вадима до свадьбы была возлюбленная, с которой их разлучили и по которой он скучает. Видимо, в этом и есть причина его отчужденности — не может справиться с тоской.
— Папа, ну так вышло, что ж теперь, — ответила она тогда на вопрос, как же быть дальше. — Я люблю Вадима, а он меня нет — ну бывает. Не дали боги взаимности. Не всем же такую любовь, как вам с мамой. Зато он добр со мной и мы друзья, а это гораздо важнее. Вспомни, сколько твоих знакомых со своими женами чужие люди. А нам хоть поговорить есть о чем. Все хорошо, папа. Я так поняла, они больше не виделись. Неизвестно, жива ли вообще эта девушка… Мне ее жаль, честно. Если бы меня разлучили с любимым только из-за сословных предрассудков, я бы тоже сходила с ума. А Вадим хотя бы держится. Может, со временем он ко мне привыкнет, и тогда будет легче.
— Если станет невыносимо, ты всегда сможешь вернуться домой, — заверил ее отец. — Ты же знаешь, мы с мамой примем тебя в любом случае.
Дочь отказалась от щедрого предложения отца, заверив, что будет строить свою жизнь с мужем, которому принесла брачные обеты перед алтарем. И вот теперь виконт пытался понять, насколько сильно его малышку привлекает этот парень, что она готова терпеть его холодность и равнодушие, лишь бы оставаться с ним рядом. Кажется, сильно, с огорчением констатировал он в очередной раз.
В обеденный зал вошел Грегор, поприветствовав всех и оживленно умоляя о тарелке похлебки. Его сразу же пригласили за стол и поставили прибор.
