И все равно я горжусь вами. Сколько бы их ни спаслось…
Рация прохрипела:
Оливер вызывает трейлер. Трос уже там. Я хотел быть Уверен, что кто–нибудь сумеет завязать узел; лучше всего двойной морской. Если конец отвяжется, когда кт то будет в пути… он не договорил. Нат ответил:
Там двое пожарных и, вероятно, найдется какой–нибудь бывший скаут. Он не сумел скрыть охватившее eго чувство победы. Я позабочусь об этом, сержант. Оста вайтесь на связи.
Он ещё раз связался по телефону с губернатором, слег ка улыбаясь мысли, что человек, привыкший решать проблемы восемнадцати миллионов человек, теперь пытает найти умельца, чтобы завязать трос нормальным узлом. Выслушал ответ.
Спасибо, мистер губернатор, сказал он и взял цию. Они справились с двойным морским. Можете быть спокойны, сержант.
Тогда скажите им, что пора подтягивать спасатель ный пояс. Мы здесь наготове.
Его голос звучал поистине триумфально.
* * *
Ядро здания, превратившееся в огромную печную трубу, было уже раскалено, как пламя паяльной лампы. Труба неустанно засасывала снизу свежий воздух, который ураганной скоростью мчался вверх, стремительно расширяясь и превращаясь в адскую печь.
Стальная конструкция каркаса начала раскаляться Менее стойкие материалы расплавились или испарились Там, где раскаленный воздух проникал из ядра здания в коридоры, как уже случилось на многих этажах, моментально вспыхивало, окна из толстого закаленног стекла выдерживали всего несколько мгновений, потом грохотом рассыпались и обломки летели вниз, обрушиваясь на площадь смертельным дождем.
Алюминиевые панели коробились, обшивка здания палась и обнажала перекрытия и каркас, который был пс ней.
Казалось, что огромное здание дрожит и корчится муках, как гигантское животное, умирающее на глаз у всех.
Тем на земле, чьи глаза были достаточно остры, трепетавший между двумя небоскребами, казался невероятно тонким и утлым, как паутинка. А когда спасательный пояс с первой ношей вынырнул из окна и отправился в головокружительное путешествие к крыше Торгового центра, расположенной гораздо ниже, казалось, что матерчатый мешок и женщина в нем просто висят в воздухе, удерживаемые только верой, что в своей фантастической попытке спасения из геенны огненной он смог противостоять земному притяжению.
* * *
Звали её Хильда Кук, она играла на Бродвее главную роль в мюзикле «Прыгай от радости!».
Ей было двадцать девять, на ней были сапоги, бикини и платье до середины бедер. Теперь оно задралось до подмышек. Длинные красивые ноги, просунутые в штанины спасательного пояса, торчали наружу. Она истерически впилась в матерчатые лямки.
Когда из пустой чаши для пунша ей подали маленький клочок бумаги, она, не веря себе, вытаращила глаза и взвизгнула:
Это невозможно! … У меня первый номер! Жеребьевкой руководил генеральный секретарь.
Кому–то он должен был достаться, заметил он. Поздравляю вас!
Тяжелый трос, по которому двигался спасательный пояс, они протянули в окно и подняли к потолку, где один из пожарных пробил багром дыру до самой стальной балки, к которой и привязали трос.
Это была идея Бена Колдуэлла, руководившего всей операцией.
Мы должны прикрепить его к потолку, сказал он, как будто объясняя задачу аудитории не слишком сообразительных молодых архитекторов, иначе трос ляжет на оконную раму и мы не сможем втащить спасательный пояс внутрь. Если говорить обо мне, то я предпочитаю лезть в него здесь, а не вылезать для этого из окна.
На буксирном тросе, который тоже был привязан к поясу, были трое мужчин. Хильда Кук, покачиваясь в воздухе посреди комнаты, сказала им:
Только, ради Бога, не спешите! Я готова от crpas проглотить язык!
Когда она выехала в окно и оказалась вне здания, вете заревел в ушах, толстый трос начал раскачиваться и Xильде, разумеется, показалось, что она падает.
Она завизжала, закрыла глаза, потом завизжала снова.
Ив этот момент, дорогие мои, рассказывала ов позднее, я и обмочилась. Серьезно. И нисколько этог не стыжусь.
Ветер холодил её ноги, свистел в ушах и трепал её, ка» куклу. Раскачивание и рывки продолжались и, чем ближе она была к середине пути, тем размах качки был сильнее!
Я уже думала, что умру, точно умру. И все равно боялась! Я вопила, чтобы они остановились! Знаете, в спектакле «Остановите мир, я хочу сойти!» Это было невыносимо. Я с детства терпеть не могла качели и кие аттракционы!
Возможно, она была в обмороке. Не помнила.
Следующее, что я подумала, это что я в раю. Вся эта болтанка и завывание ветра прекратились и самый большой и самый сильный мужчина, какого я видела в жизни, мои дор гие, просто вынул меня из мешка, как пакет из сумки. Пс ставил меня на ноги и держал, чтобы я не рухнула плашмя. Пауза. Плакала ли я? Милые мои, я ревела, как ребенок, и смеялась одновременно. Снова пауза. И сказал мне тот парень только одно: «Ну ладно, дама, все уже позади»! Он и не знает, что мне это до сих пор снится, и просыпал потому, что мне хочется кричать!
* * *
Нат следил с порога трейлера, как спасательный пояс возвращается к Башне и снова выныривает наружу с грузом.
По–моему, это занимает больше минуты, сказа он. С такими темпами… Молча покачал головой пошел внутрь к рации. Трейлер вызывает Оливера!
Оливер слушает.
У вас хорошо получается, сержант.
Спасибо, неплохо. Ну и что? спросил Оливер. «Этот гигант проницателен, замечает и такие нюансы», подумал Нат.
Пройдет много времени, пока все переберутся к вам, сказал он. Что если протянуть ещё один трос, чтобы использовать два пояса одновременно?
Гигант оказался ещё и обидчив.
Выбросьте это из головы. Под тем углом, с которого приходится стрелять, в эти окна не завести два троса так, чтобы они были достаточно далеки друг от друга. А иначе на таком ветру они бы просто перепутались, и готово. Голос его звучал спокойно, но в нем прорывалась и злость. Я об этом тоже думал. Но ничего не выйдет. Придется действовать как умеем.
Нат медленно кивнул.
Я знаю, вы сможете. Спасибо, сержант. Он отложил рацию.
«Для каждой проблемы не обязательно должно существовать удовлетворительное решение, это правда или нет? К несчастью, это правда. Час сорок минут, подумал он. Больше не понадобится. Не понадобится? Не больше? Это и так целая вечность!»
Патти сидела у стола с ручкой и блокнотом, прижимая трубку к уху плечом.
А–б–е–ль. Абель, повторяла она в трубку. Норт Фьеста–роуд, триста двадцать семь, Беверли Хиллс. Следующий, мистер губернатор?..
Нат послушал, как Патти записывает имена, повторяя:
Сэр Оливер Брук в конце «к», Итон–сквер, девяносто три, Лондон, Истсайд, один.
Это, видимо, британский посол, который только сегодня прилетел из Вашингтона.
Генри Тиммс, с двумя «м» Клуб–роуд, Риверсайд, Коннектикут.
Глава одной из крупнейших радио — и телевизионных компаний?
Говард Джонс, Ю. С. Стил… Мануэль Лопес и Гарсия, мексиканский посол… Хуберт ван Донк, Шелл Ойл Компа–ни, Амстердам… Уолтер Гордон, министр торговли Соединенных Штатов…
Одно имя примерно пятнадцать секунд. С такой скоростью пройдет полчаса, пока она запишет всех. Нат взял рацию.
Называйте нам имена тех, кто прибывает к вам, ceржант. Нам надо знать, кто там ещё остался. Он подоше к дверям и взглянул на площадь. Пожарные, полиция толпы зевак. Организованный хаос шлангов и звуки рабе тающих насосов. Тут и там гнусавые голоса мегафонов Вся площадь уже была залита водой, превратилась в од» грязное искусственное озеро. Башня, корчась в муках, р; зумеется, ещё стояла, но дым уже пробивался в сотнях ме и застилал алюминиевую обшивку, которая уже не сверкал
Что, красиво? раздался за спиной Ната тихий, яростный голос Гиддингса. Как же, цирк приехал. Koгда я был мальчишкой, четвертое июля всегда было великим праздником. Вечером над озером устраивали фейерверк. Люди съезжались за многие километры посмотреть на не го. Он показал на толпу. Прямо как эти. Помолчал. Но их даже нельзя за это упрекать.
