— О, — сказал я, пытаясь разрядить ситуацию, — ты — ее соседка?

Моллен одарила меня задумчивым взглядом. Я не мог понять, раздумывает ли она над моим вопросом или просто нагнетает обстановку.

— Подруга, — сказала она наконец. — Мы вместе снимаем квартиру.

— Тогда скажи мне, — попросил я, — она всегда так заботится о людях?

— Только если ты ей понравился, — напрямик заявила Моллен. — Если же нет — она не испытывает жалости. И не берет пленных. Вот и весь сказ.

Я попытался облизать губы, хотя язык был слишком сух. Судя по тону ее голоса, Моллен вложила в слова немалую долю своего личного отношения к проблеме.

— Однажды, — продолжала Моллен, — она привела домой парня из агентства, какого-то своего коллегу из вычислительного департамента. Он выглядел так же плохо, как ты. Может, немного хуже. — Она помедлила, вглядываясь в мое лицо. — Не смотри на меня этим жалостливым щенячьим взглядом. Ничего такого не случилось.

Моллен снова меня подловила.

— Она сделала это только потому, что пожалела парня. Она понимала, что сам он ни за что не доберется домой. И еще у него будут крупные неприятности, поскольку он не сумеет ничего объяснить своей жене. Да-да, Боддеккер, своей жене. Так что она оставила его здесь спать и попросила еще одного знакомого парня перезвонить жене и сочинить историю о какой-то срочной работе в офисе. Однако наутро все было совсем иначе. Как я сказала, ее вовсе не привлекал этот парень, она просто пожалела его. То есть она не залезала к нему в постель, если ты понимаешь, о чем я…

Моллен замолчала и улыбнулась своим воспоминаниям.

— Тем утром она поджарила самый громкий омлет в истории кулинарии. Она взяла сковороду, крышку и начала бить ими друг о друга. А парень, конечно, пришел в неописуемую ярость, потому что голова у него и без того гудела. Когда она дала бедняге этот омлет, его чуть не вывернуло прямо в тарелку. А Хонникер размахивает сковородкой у него перед носом и говорит: «Надеюсь, ты правильно истолковал мои действия. Это только акт взаимовыручки между коллегами — и ничего более. И если ты примешься об этом трепаться, я позвоню твоей жене и расскажу ей много-много пикантных подробностей». — Моллен рассмеялась. — Можешь считать себя счастливчиком.

— Ты хочешь сказать, что мне с ее стороны ничего не угрожает?

— И лучше бы тебе ее не разочаровать. Потому что иначе ты будешь иметь дело со мной.

Я выдавил из себя смешок.

— Верю.

Закрыв глаза, я откинулся на подушку. Послышался шорох: Моллен перемещалась по комнате.

— Я слышала, ты отличный специалист, — сказала она. Я поднял руку и загородил глаза предплечьем.

— В самом деле?

— Ты создал этот фермановской ролик, не так ли? — Новый шорох. Я не мог понять, что она делает. — И еще я слышала, что ты курируешь контракт с музыкальной группой. А ведь до недавних пор это делали только «старики».

— Ты, кажется, наслышана обо мне, — сказал я, придавая голосу вопросительные интонации.

— Ну, ты — не основная ее тема, — уверила меня Моллен. — Хотя, несомненно, находишься в первой десятке.

Мы помолчали.

— Что касается группы… что ж, у меня не было выбора.

— А что за группа?

Я уже почти смирился с тем, что эти ребята будут преследовать меня до конца моей карьеры в Пембрук-Холле.

– «С-П-Б».

— Кто это?

Я поднял голову и уставился на Моллен.

— Шутишь. Ты что, их не знаешь? Моллен покачала головой.

— Ну… — Когда я взялся за ролик, то велел Дансигер произвести исследование их дискографии. Так что теперь легко выдал необходимую информацию. — «Старые песни Битлз», — объяснил я. — Леннон, Зак Старк, некто по имени Маккартни и еще один парень, Джордж Харрисон. Они выпустили несколько хитов в начале века. Например «Эй, Джон» и «Детка, детка, детка, детка».

Моллен пожала плечами.

— Я не разбираюсь в таких вещах.

— Поверь мне, — сказал я. — Я тоже не фанат «С-П-Б». Моллен рассмеялась. Кажется, еще остались в нашем

мире люди, для которых подобная шутка будет новой.

— Лично я полагаю, что Дьяволы Фермана — ролик для «Мира Нанотехнологий» — венец моего творения. Эта кампания обеспечит мне…

— Обеспечит тебе что?

Я похолодел. Я намеревался сказать: «Обеспечит мне популярность, поскольку „Рекламный век“ желает взять у меня интервью». Но моя популярность еще под большим вопросом. Интервью-то пока не состоялось. И не состоится, если я останусь здесь и буду дальше трепаться с Моллен. «Старики» впадут в ярость, и я смогу лишь помахать ручкой дому в Принстоне…

— Проблема, — сказал я. — Мне нужно уйти.

Я откинул одеяло и встал. Тысячи раскаленных игл вонзились мне в мозг, и я упал на кровать, словно привязанный к ней невидимыми нитями.

— Так. Для этого придется постараться.

— Важные дела на работе, а? — спросила Моллен.

— Да, — просипел я, прижимая ладони к глазам.

— Ну, тогда, — сказала она беспечно, — тебе, наверное, понадобится вот это. — Моллен наклонилась, взяла что-то лежащее на стуле и швырнула мне на колени. Я опустил глаза. Передо мной лежала моя одежда. — Знаешь, ей потребуется «Наноклин». Много-много «Наноклина»…

Не знаю, как мне удалось не сгореть от стыда. Возможно, я был слишком слаб, боль притупила все прочие чувства, и я оказался не в состоянии остро реагировать на внешние раздражители. Так или иначе я оделся, а потом прошел в ванную и ополоснул лицо ледяной водой. Хонникер оставила на раковине стакан воды; к нему прилагалось немного аспирина и витаминов, и еще пара таблеток, которые я не опознал. Впрочем, я не сомневался, что все это предназначено для меня, и я заглотал их, не задумываясь. Здесь же я обнаружил тюбик мужского бритвенного крема. Хонникер оказалась очень предусмотрительна.

Через некоторое время я вышел из ванной в гостиную. Хонникер и Моллен делили одну из этих многоярусных квартир, где все комнаты будто нанизаны на одну вертикальную линию. Гостиная располагалась прямо над кухней, и Моллен занималась уборкой.

— Итак, Боддеккер, — сказала она, — ты готов рискнуть, а? Выйти в свет в таком вот виде?

Я кивнул.

— Как ты и сказала: важные дела на работе.

— А что, разве тебя не каждый день преследуют важные дела?

Я пожал плечами. Моллен подошла к дивану и начала прибирать его; простыня, несколько одеял, подушки, комфортер… Она аккуратно свернула все и уложила на кофейный столик.

— Надеюсь, я не причинил тебе неудобств, — сказал я, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что ничего не забыл.

Моллен помедлила несколько секунд, посмотрела на меня и пожала плечами.

— Нет, — ответила она после паузы.

— Мы все ищем оптимальное место для жизни, — произнес я.

— Мне подходит любое. — Она собрала постельное белье и понесла его в спальню.

— Ну что же, — проговорил я, чуть громче обычного, чтобы она могла меня услышать. — Спасибо за помощь. Был рад познакомиться, Моллен. — Она вернулась в комнату, и я понизил голос. — Может, мы встретимся при более удачных обстоятельствах? Может, я буду в лучшей форме?

Она издала еще один смешок — на этот раз более дружелюбный. А потом пожала мне руку.

— Ладно, Боддеккер. Ловлю тебя на слове.

Моллен еще раз смерила меня взглядом, словно желая что-то сказать, но никак не отваживаясь. Затем вынула руку из-за спины и предъявила мне крошечный чип, который легко помещался в ее ладони.

— Взгляни-ка сюда. — Она поколебалась. — Ты только не подумай, что я пытаюсь воспользоваться ситуацией. Просто это важно для меня, и я думаю, ты мог бы помочь. Это последние работы ARF. Пока еще не изданные. Они вроде как… в сыром виде.

Я кивнул.

— И ты полагаешь, что я сумею поспособствовать изданию?

— Вроде того.

Я засунул чип в карман.

— Сделаю что смогу. Это срочно?

— Нет, — сказала она, — вовсе нет.

Я мог бы поспорить, что — да, но Моллен не желала быть навязчивой.

— Попытаюсь просмотреть в кратчайшие сроки.