Когда они, наконец, решили, что достаточно усвоили звёздную карту, вновь обратили внимание на Бородина.

— Мы готовы.

— Счастливого пути, — физик дружелюбно покивал головой.

Кобыш с Клюевым выхватили из сияющей россыпи заранее облюбованную изумрудную точку, довели её до нужной кондиции и ринулись вперёд.

Переход из полумрака смотровой площадки в яркий полдень незнакомой планеты совершился мгновенно. Туманная округлость голубоватой земной атмосферы за панорамным окном в единый миг сменилась бездонным бирюзовым небом, шелковистым ковром желтоватой травы и отчётливо обозначившейся у далёкого горизонта, словно аккуратно выведенной карминовой тушью, горной грядой с двумя пиками, покрытыми снеговыми шапками. Одновременно мир наполнился звуками— шелестели листья под слабыми порывами лёгкого ветерка, где-то невдалеке журчала вода и совсем рядом раздавалось мягкое стаккато, похожее на стрёкот земных цикад. Кобыш слегка прижмурил веки и резво обернулся. Он стоял на опушке леса, тянувшегося вправо, насколько хватало глаз, а слева быстро редевшего и плавно переходившего в цепь невысоких холмов, поросших мелким кустарником. Деревья в этом лесу более всего походили на вековые дубы, правда, с сильно разветвлёнными стволами и листьями размером с добрый лопух. Среди листьев изредка просвечивали крупные шарообразные плоды с пористой кожурой, очень напоминавшие памело.

Дмитрий шумно выдохнул к поискал глазами Клюева. Макса поблизости не оказалось. Недоумённо покрутив головой, Кобыш вытянул ментальные щупы, одновременно посылая зов. Напарник не ответил. Полковник позвал ещё раз. Прислушался. Тишина. Он с досадой пнул подвернувшийся под ногу комок. Может, их способности не действуют на этой планете? Что ж, попробуем проверить. Резко оттолкнувшись, Дмитрий свечкой пошёл вертикально вверх. Нет, всё работало ничуть не хуже, чем на Земле. Даже наоборот. Чистый, насыщенный кислородом воздух, казалось, придавал дополнительный импульс умениям, давно ставшим привычными. Во всяком случае, полёт его был стремительным и коротким. Набрав высоту, он огляделся. Сверху планета выглядела ещё более привлекательной. Лес сплошным массивом тянулся к горным кряжам, которые, разветвляясь, уходили всё дальше и дальше, теряясь в зыбком мареве края земли. Это оказалась не одинокая горная гряда, как представлялось внизу, а обширная территория, занимаемая многочисленными хребтами, ущельями, плоскогорьями, ледниками и сверкавшими белоснежными зубцами вершинами. Та же оконечность леса, куда попал Кобыш, ограничивалась несколькими рядами холмов, пологими склонами отделявших её от ровной, как стол, степи. Высокие травы ходили волнами под порывами игравшего с ними ветра. Километрах в десяти от опушки неторопливо передвигалось тучное стадо местных травоядных. А за ним, на самой грани видимости, тонкой полоской изгибалась линия прибоя. То ли море. То ли океан. В общем, большая вода.

Гадать Дмитрий не стал. Эта тема его сейчас не слишком тревожила. Он потерял ведомого! Позор на его седины! Такого с ним не случалось никогда прежней жизни. Куда же подевался Макс? Не мог же разброс при финише получиться таким большим. Да даже если бы и мог. На планете, не отягощённой разумной жизнью, найти напарника не составляло труда. Достаточно его просто позвать. Но никто не откликался. Существовали ли другие варианты? Например, по каким-то неведомым причинам их сподобило попасть на разные планеты. Ерунда! На выбранном ими пятачке пространства не определялось другого треугольника. Не мог он там находиться. Слишком мала вероятность.

И тут Кобыша не на шутку прошибло. Дискретная траектория! То, из-за чего Бородин хотел видеть Клюева. Он же сам сильно озадачился, когда разговор затеялся совсем о другом. А потом увлёкся и решил — пусть! Наверняка Андрей знает, что делает. И вот теперь такой облом! Есть от чего запаниковать. Но с другой-то стороны, не могла команда Ли так обмишуриться! Какой-то подвох здесь наверняка имел место. В конце концов, он поставленную задачу выполнил — сходил, посмотрел, пора и честь знать. И, как это ни прискорбно, следует немедленно доложить о потере ведомого. Только так и никак иначе.

Дмитрий вздохнул, ещё раз окинул взглядом мир, где дышалось так легко, и переместился на «Пенту».

Когда командир исчез, Клюев вздрогнул. Он сидел и смотрел на Бородина, то ли вопросительно, то ли укоряющее.

— Не удалось? — вслух поинтересовался физик.

— Вы о чём, Андрей Ильич? — Макс старался не терять лица, но давалось ему это с большим трудом.

— Преодолеть Сферу, мой мальчик, — с большим сочувствием пояснил Бородин.

— А я пытался? — растерянность Клюева перешла все границы. Он действительно не понимал, что произошло. Кобыш, по всей видимости, отправился к звёздам, а он остался тут.

— Пытался. Но неудачно. Что ты почувствовал?

Макс опустил голову, стараясь не дать волю смятению. Сфера его не пропустила. Почему?! Ведь он инициированный. Причём в числе самых первых. Чего он не знает такого, что, безусловно, знает Бородин? С трудом подбирая слова, он выдавил:

— Когда я… хотел отправиться вслед за Димой…мир словно передёрнулся…

— Не так, — мягко поправил его физик. — Ты не просто хотел, ты и отправился. Но вернулся обратно.

— В чём же дело?

— В том, что ты не являешься частью нашей реальности.

— Разве такое может быть? — Губы Макса побелели.

— Как выяснилось, может. — Бородин задумчиво кивнул. — Мы сначала и сами не догадывались о существовании подобной флуктуации. Пока не стали просматривать траектории всех, кто прошёл инициацию. И тогда мы обнаружили, что твоя — дискретна. Вероятность такого события равна нулю. Понимаешь? Не стремится к нулю, а равна нулю.

— Но я же существую.

— Вот в этом и заключалась самая большая загадка. Чтобы найти ответ на неё, мы затратили довольно много времени.

Клюев был потрясён. Нокаутирован. Сражён наповал. Всю свою жизнь он стремился к какой неведомой цели, постоянно преодолевая ступеньку за ступенькой на титанической лестнице, ведущей к загадочным сияющим высотам, скрытым не проницаемой вуалью будущего, день за днём доказывая себе и окружающим, что он — не последний человек в этом мире, что он не собирается останавливаться на достигнутом и способен на большее, и, надо сказать, ему это нередко удавалось, и он, окрылённый успехом, ещё больше вдохновлялся и продолжал карабкаться вверх, подгоняемый природной пытливостью и, чего уж греха таить, коварным духом соперничества. И вот теперь выясняется, что цель — эфемерна, да и жизнь, собственно, — не его. Он сидел неподвижно, слепо глядя перед собой остановившимся взглядом, и пытался отыскать хоть какую-нибудь зацепку, точку опоры, от которой можно оттолкнуться и снова обрести уверенность. И глубине души он понимал, что следует что-то говорить, задавать вопросы, пусть болезненно и ощупью, но отыскивать истину— должна же она существовать, иначе получается чушь собачья, бред, паранойя, немыслимое стечение невозможных обстоятельств — но предательская слабость разлилась по всему телу и не давала ему сосредоточиться. Бородин молча возвышался рядом и, казалось, разглядывал его с чисто академическим интересом, не проявляя никакого желания хоть как-то помочь и вывести его из этого сумеречного состояния.

Вязко тянулись секунды, нехотя выстраиваясь в минуты, и к исходу шестой из них на смотровую площадку вернулся Кобыш, взъерошенный и напряжённый. Мгновенно оценив ситуацию, он ещё больше нахмурился, сжав губы в полоску, а потом осведомился у Бородина:

— Что с ним?

— Грогги, — кратко ответствовал физик.

— Результат прыжка?

— Нет. Ему не удалось.

— Дискретная траектория?

— Ты догадлив. Плюс информация о том, что он — не из нашей реальности. Это, собственно, и является причиной его обстоятельств.

— О как! — взгляд Кобыша метнулся с Бородина на Макса и обратно. — Не совсем понял.