Он говорил ещё что-то, но Клюев его уже не слушал, повернув голову и уставившись в окно. Процесс лечения не доставлял ему ровно никакого удовольствия. А врач между тем закончил обработку раны, набрал в шприц и вкатил в голень порцию прозрачной жидкости, а затем, опять соорудив тампон с мазью, наложил его на повреждённое место и тщательно перебинтовал ногу. Пока он производил эти манипуляции, в комнату тихо вошёл, собрал со стола посуду и, покосившись на Макса с доктором, молча удалился давешний белобрысый парнишка. Фельдшер же, завершив сеанс оказания медицинской помощи, дружелюбно молвил:

— Вот и всё, голубчик. А теперь покой и только покой. Торопиться вам некуда. Я ввёл обезболивающее. Оно действует двадцать четыре часа. Очень рекомендую поспать. Сон, знаете ли, очень способствует выздоровлению. Да-с.

— Спасибо, доктор. — Макс с благодарностью прижал руку к груди. — Я немедленно последую вашим рекомендациям.

— Вот и правильно, голубчик. А завтра мы вам сделаем перевязку. За сим позвольте откланяться.

— И вам всего доброго, доктор.

Собрав саквояж, фельдшер ещё раз доброжелательно кивнул и с достоинством удалился. «И ведь не спросил даже, откуда огнестрел. — Проводил его взглядом Клюев. — Вымуштровал их тут майор. Впрочем, это их внутренние дела. Мне ещё и лучше». Освободившись от второго ботинка, он вытянулся на покрывале, предварительно выпростав из-под него подушку, и закрыл глаза. Некоторое время он ещё лежал, прислушиваясь к отдалённым вздохам зоны, а потом, так и не уловив перехода, провалился в сон. И снились ему два ребёнка, тянувшие друг к другу пухлые ручки, Бородин, печально взиравший с орбиты на кыштымскую зону, и почему-то Никита, прыгнувший, да так и зависший в воздухе.

Разбудил его Лазарев. Комната плавала в полумраке, и Макс, открыв глаза, поначалу никак не мог сообразить, что сейчас — поздний вечер или раннее утро. Оказалось, всё же утро. Он проспал больше двенадцати часов и чувствовал себя если уж и не заново родившимся, то, по крайней мере, очень неплохо отдохнувшим.

— Вставай, служивый. — Верзила убрал руку с плеча пленника, заметив, что тот пробудился. — Майор ждёт.

Клюев заворочался, привстал, свесил ноги с кровати, нащупал ботинки и, согнувшись, начал их натягивать. Затылком он ощущал прилипчивый взгляд Лазарева. Покончив с процедурой обувания, он выпрямился и спросил:

— Что случилось?

— Да, в общем-то, ничего, — флегматично ответил спецназовец. — Прикатила важная шишка из центра, хочет тебя лицезреть.

— Ага, — сказал Макс и подумал: «Похоже, ситуация складывается не лучшим образом. Поганец майор решил не брать на себя ответственности, и теперь придётся вырываться из двойного капкана. Ладно, где наша не пропадала!» Он прислушался к своим ощущениям и убедился, что не зря благодарил фельдшера — нога почти не болела. — Ну веди.

Обратная дорога не заняла много времени. Они опять спустились по ступенькам крыльца одного коттеджа, наискосок пересекли улицу и поднялись по ступенькам другого. В кабинете майора тоже ничего не изменилось, кроме одной детали — напротив него, спиной ко входу, сидел незнакомый человек в военной форме, с полковничьими погонами на плечах. Глядя на его стриженый затылок и наклон головы, Клюев испытал странное чувство — то ли узнавание чего-то знакомого, но давно забытого, то ли открытие нового там, где его попросту быть не могло.

Майор, казалось, не обратил на вошедших ровно никакого внимания, он по-прежнему смотрел только на своего собеседника и говорил исключительно для него.

— …каждый подобный случай мы обязательно фиксируем в еженедельных рапортах. — Его глаза за плоскими стёклышками очков настороженно поблёскивали. — Кроме случаев экстраординарных. Тогда мы докладываем немедленно. Вчера произошёл именно такой. — Он наконец перевёл взгляд на Макса. — Ну вот, прошу. Его доставили.

Полковник быстро повернулся, и пленник окаменел. Это был Никита. Собственной персоной. С непроницаемой физиономией и строгим прищуром. Со шрамом над правой бровью и родинкой над верхней губой. У Клюева чуть челюсть не отвалилась. Но он успел вовремя сдержаться, потому что майор буквально впился в него глазами. Мысли понеслись вскачь. Как здесь мог оказаться друг и наставник? В реальности, доступной лишь ему, Максу, да группе Ли. Может, зона отчебучила? Хотя при чём тут зона, если верзила Лазарев говорил о «важной шишке из центра». Значит, это местный Никита, дослужившийся до полковника. Ничего себе встреча! Нет, опять что-то не катит… Если он, Макс, появился здесь вчера, во второй половине дня, не могла машина увязок и согласований сработать так быстро. Или могла? Если это дело государственной важности… Но всё равно, таких совпадений не бывает! Не верит он в такие совпадения.

Представитель центра тоже внимательно изучал пленника. И его потрёпанный вид, и помятую после долгого сна, небритую с позавчерашнего дня рожищу, и изгвазданный вдрызг камуфляж. И даже поцарапанные в зоне ботинки.

— А по виду совсем наш, — наконец объявил он, вновь поворачиваясь к майору.

— То-то и оно, — согласился хозяин кабинета. — Вы бы пересели, товарищ полковник. Сподручнее будет дознание вести.

— Верно, — кивнул гость, поднялся и пересел к стенке.

— Ну, как, парень, — майор обратился теперь уже к Клюеву, — надумал что или по-прежнему сказками кормить станешь?

— Если вы готовы воспринимать то, что я буду говорить, как правду, можно и побеседовать.

— Чудесно. Тогда тоже присаживайся. Чует моё сердце, пятью минутами мы не отделаемся.

Макс сделал несколько шагов вперёд, ухватил стул за спинку, переставил его подальше от майорского стола и уселся, позволив себе слегка развалиться. На Никиту он больше не смотрел. Только на физиономию, облагороженную псевдоочками. Не хотел отвлекаться. Изредка растягивая слова и делая паузы, чтобы придать рассказу большую достоверность, он изложил внимательным слушателям свою вчерашнюю версию. Украсив её, впрочем, некоторыми подробностями из своего похода по зоне. Его не прерывали, лишь хозяин кабинета периодически что-то записывал в блокнот, извлечённый из ящика стола, и задавал уточняющие вопросы. Клюеву показалось, что в целом он остался доволен откровениями задержанного. Когда повествование подошло к концу, майор снял очки, сложил их дужками вместе и, покосившись на «шишку из центра», так и не пошевелившуюся за всё время рассказа и не выразившую никаких эмоций, поинтересовался:

— Когда произошёл взрыв у вас?

— Около пятнадцати лет назад, — не моргнув глазом, соврал Макс.

— И что, с тех пор никаких сдвигов?

— Можно подумать, у вас они есть, — очень натурально съехидничал Клюев. — Видел я вашу зону.

Тут встрял полковник.

— Вот вы говорите, — сказал он, перекидывая ногу на ногу, — вас специально готовили для устранения последствий эксперимента. Значит, у вашего командования были определённые соображения. Какие?

— Надо отключить энергоцентр.

Майор сглотнул, чуть не подавился и сердито закашлялся. Потом выдавил:

— К энергоцентру нет доступа. Вы что об этом не знаете?

— Знаем, но хотим попробовать.

— Ну-ну? — подбодрил его полковник. — Что-то мы не обнаружили в вашем снаряжении никаких устройств, пригодных для снятия защиты.

— Это разведка боем, — надменно заявил Макс.

Майор не выдержал и неприлично заржал. Правда, тут же смолк.

— Знаешь, парень, — пробормотал он, вновь нацепляя на нос очки, — за первые шесть лет масса народу сгинула, пытаясь туда пробраться. Хочешь составить им компанию?

— Меня для этого готовили. — Клюев упрямо выпятил подбородок.

— А что, Павел Иванович, — представитель центра неожиданно встал, — пусть попробует. А мы, как говорится, посмотрим. Вдруг у него получится. Он же из другого измерения.

Хозяин кабинета в сомнении покачал головой.

— Мы не имеем права рисковать, товарищ полковник. — Он в упор посмотрел на «шишку». — И дело тут не в его жизни. Речь идёт о безопасности государства. Вы же знаете. И полномочий у нас таких нет.