— И вы растили Дойну одна?

Тень беспокойства прошла по лицу женщины, или, по крайней мере, так показалось Эмилю.

— Одна! — проговорила она наконец.

— На деньги, заработанные вышиванием?

— Да, вышиванием, — послышался, как эхо, голос хозяйки. — За вышитые вещи платят хорошо, — добавила она немного живее.

— И они такие красивые! — воскликнула Ана, поглаживая скатерть.

— Я ведь уже шестьдесят лет этим занимаюсь… — просто сказала женщина и снова задумалась.

Эмиль взглянул на Ану, спрашивая, не пора ли им уходить. Казалось, что они больше ничего не вытянут из этой доброй, спокойной женщины. Но она вдруг начала сама:

— Моя Дойна… она хорошая девочка… Очень хорошая…

— Она учится? — спросила Ана.

— Конечно. В медицинском, на пятом курсе, — гордо ответила женщина. — Первая на курсе. Получает стипендию! Лишь бы бог дал ей удачи!

Ана вздрогнула, почувствовав, что из кухни доносится запах горелой еды.

— Вы забыли что-то на огне?

— На огне? — удивлённо спросила старуха и потом, испуганно: — Ах да! Мясо! Господи, наверное, сгорело!

Она встала и быстрыми мелкими шагами направилась на кухню.

— Можно, я вам помогу? — предложила Ана и тоже встала.

Женщина не ответила, и Ана вошла с ней в кухню.

Оставшись один, Эмиль внимательно огляделся.

Две-три фотографии молодой девушки — конечно Дойны. Эмиль внимательно рассматривал портрет. В девушке было сходство с матерью, насколько Эмиль помнил её по фотографиям.

Другой снимок привлёк его внимание. Молодой человек в униформе сержанта румынской армии. В его чертах какое-то сходство с хозяйкой. Вдоль рамки шла чёрная ленточка. «Это её сын» — подумал Эмиль. На стене, в широкой золочёной раме — фронтовая фотография. Группа солдат и несколько офицеров на площади в Праге. Один из них, должно быть, муж хозяйки.

Он уже готов был сесть на своё место, когда что-то привлекло его внимание. Что-то неясное… исходившее от этой фотографии. Казалось, он её уже где-то видел или знал кого-то из стоявших перед фотографом людей, счастливых оттого, что наконец-то, после стольких боёв и километров, они находятся в городе… Эмиль застыл перед фотографией, как пригвождённый. Он не мог бы сказать, что именно заставляло его сделать это. «Может быть, я кого-нибудь здесь знаю…» — подумал он.

Он опять уселся и обвёл комнату взглядом.

Мебель была новая. Не могла же она быть тогдашней, то есть двадцатилетней давности. Всё было новое, устроенное со вкусом и с явным достатком. Конечно, за вышитые вещи платят хорошо, но если учесть возраст Флорики Аиоаней, казалось если не невозможным, то очень трудным содержать такой дом рукоделием.

Почти о том же самом думала на кухне и Ана. Холодильник, стиральная машина, газовая плита — неужели всё это куплено на заработок старухи?

Хозяйка погасила огонь.

— Ничего… только соус чуть-чуть подгорел…

Они вернулись в маленький холл. Ана и Эмиль понимающе переглянулись. Можно было уходить. По правде говоря, они и не рассчитывали сделать здесь какие-нибудь сенсационные открытия. И желание нарушать спокойствие этой женщины, напомнив ей о драме, происшедшей двадцать лет тому назад, пропало у них окончательно. Ведь старуха даже не была замешана в «дело Беллы Кони». Как она призналась им сегодня, она и не знала актрису. Просто — осталась одна, ей захотелось вырастить ребёнка, она пошла в приют и случайно выбрала Дойну Коман, дочь актрисы.

«Пора уходить» — говорил взгляд Аны.

Старуха посмотрела на них умоляюще: «Чтобы девушка ничего не узнала!»

Эмиль кивком головы подтвердил своё обещание. Они встали. Но как раз в этот момент открылась дверь на лестницу.

Из прихожей послышался весёлый голос девушки:

— Мамочка! Готово! Каникулы!

И в тот же момент в холл вошла Дойна. Это была красивая, стройная девушка, хорошо, даже очень хорошо одетая: замшевая юбка, красный шерстяной, застёгнутый у горла свитер и куртка, тоже замшевая. Пара высоких, изящных сапог из мягкой кожи. В руках она держала портфель и свёрток из модного магазина «Ромарта».

Дойна хотела продолжать свой весёлый щебет насчёт каникул, но присутствие посторонних заставило её остановиться.

— Добрый день, — сказала девушка, вопросительно глядя на мать.

— Мы пришли по поводу обмена квартиры… — Ана пустила в ход запасной вариант.

— Да… да… — пробормотала старуха, в то время как девушка её обнимала. И, обращаясь к гостям: — Хорошая девочка… очень хорошая…

— Мама, что ты хвалишь меня, как на смотринах? — засмеялась Дойна и, чтобы переменить разговор, вручила старухе свёрток. — Один подарок для тебя и один для дяди…

— Хорошо, хорошо… — поспешно сказала старуха.

Она хотела её прервать? Или это только показалось Эмилю?

— Ведь скоро его день ангела… А накануне таких дней ничего не найдёшь, — оправдывалась Дойна.

— Да… да… — бормотала старуха.

— Мама, ты не рада?

— Рада, конечно, рада… — прошептала старуха со слезами на глазах.

— Мы пошли… — сказала Ана.

— Ох, извините меня… — прервала её Дойна. — Я так обрадовалась, что хорошо сдала все экзамены и…

— Ничего, это ведь мы — непрошеные гости…

— Нет, что вы, что вы… — убеждала их Дойна, обеспокоенная тем, что они уходят, может быть, из-за неё.

— Когда вы появились, мы как раз собирались уходить. — Уверила её Ана. — И, обращаясь к старухе, добавила: — Благодарим вас за сведения, которые вы нам дали…

— Да… да… ничего… ничего… — повторяла старуха.

Ана хотела добавить ещё что-то, но вдруг резко остановилась. Она внимательно поглядела на Дойну. Вроде бы она её где-то видела. Но где?

Дойна тоже смотрела теперь на Ану и тоже пыталась вспомнить, где встречалась с этой девушкой, потому что видеть её она наверняка видела. Сама того не желая. Дойна сказала:

— Кажется, мы знакомы.

И Ана вдруг вспомнила Библиотеку Академии. Дойна была той девушкой, которая читала интересовавшие её газеты. Газеты, открытые на той странице, где говорилось о смерти Беллы Кони — матери Дойны…

— Да, — просто сказала Ана — Мы встретились в Библиотеке Академии.

— Да, да, — поспешно подтвердила Дойна и бросила на мать обеспокоенный взгляд.

Было ясно, что ей не хотелось продолжать разговор на эту тему.

Эмиль чувствовал, что происходит что-то необычное, но не знал, о чём идёт речь. Год тому назад Ана ещё тоже была студенткой и они могли встретиться, где угодно… Он и забыл, что Ана рассказала ему о подшивках газет, которые были выданы какой-то студентке.

Девушки смотрели друг на друга несколько смущённо. Дойна выглядела так, словно её застали за каким-то неблаговидным делом. Это не ускользнуло от внимания Аны. Но оставаться больше не было смысла.

— Ещё раз, спасибо, — сказала она.

— Не за что! — ответила старуха.

Дойна проводила их до двери и закрыла её за ними.

Когда они вышли на улицу, Эмиль спросил:

— Это твоя бывшая соученица?

Ана взглянула на него очень серьёзно.

— Бывшая соученица? Разве ты не слышал? Мы встретились в Библиотеке Академии.

Эмиль ударил себя ладонью по лбу.

— Ох я, растяпа. Ладно ещё — не видеть, но не…

— Значит, Дойне известно, что она дочь актрисы Беллы Кони, — сказала Ана.

— Ты думаешь? Возможно… Хотя это может быть и простое совпадение… — без убеждения выдвинул Эмиль новую гипотезу.

Впрочем, он и сам понимал, как нелепо было бы предположить, что через двадцать лет после смерти матери Дойна случайно наткнулась на подшивку газет, писавших как раз об этом случае.

— Да… конечно… ты права.

— Дойна знает тайну своего происхождения, но не хочет говорить об этом старухе. Чтобы не ранить её, — тихо продолжала Ана. — Это доказывает, что старуха права, когда говорит, что Дойна — хорошая девушка…

— И она узнала об этом именно сейчас? Именно сейчас, когда исполняется двадцать лет? — спросил Эмиль тоном, таившим возможность самых разных предположений.